Коллектив авторов - Многомерный образ человека: на пути к созданию единой науки о человеке

• Название: Многомерный образ человека: на пути к созданию единой науки о человеке
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Философия
• Год: 2006
• ISBN: 5-89826-265-2

Авторы настоящей книги продолжают реализацию того проекта, начало которому было положено изданием книги «Многомерный образ человека» (М., «Наука», 2001). Нынешнее издание – своего рода отчет о том, что было сделано в Институте человека РАН за 2001–2004 гг., вплоть до его ликвидации по решению руководства РАН.

В книге предпринимается попытка представить целостный образ человека средствами как философии, так и частных наук. Рассматриваются возможности становления единой науки о человеке, многообразные современные достижения, способствующие этому процессу.

Для философов, биологов, антропологов и всех интересующихся комплексным изучением человека.

---

Отсюда вытекает, что из перечисленных в начале раздела механизмов психологической защиты личности ведущим является интеллектуализация. Лишь глубокий анализ информационной ситуации (естественно, при условии достаточно высоких уровней других характерологических компонентов личности) позволяет выявить манипулятивный характер ИПВ, оценить достоверность информации и выработать наиболее приемлемые для конкретного индивида способы защиты от нежелательных последствий. Стоит заметить, что имманентно присущие человеку защитные свойства личности формируются в процессе жизненного опыта, воспитания и самовоспитания.

Сложнее обстоит дело со способами психологической защиты от ИПВ больших масс людей. Естественно, чем больше в этой массе будет индивидов с хорошей личностной защитой, тем устойчивее окажется и сама масса (социум). Но есть здесь и своя специфика. Она заключается в том, что у социума, во-первых, должен быть высокий позитивный самообраз «Мы», а во-вторых, внушаемость и «заражаемость», свойственная толпе, должны быть невысокими информационно-психологическими воздействиями[49].

Существует другая многомерная классификация способов защиты от манипулятивных ИПВ[50]. Е. Доценко считает, что есть шесть прототипов защитных действий, объединенных в пары: убежать – изгнать, спрятаться – овладеть, затаиться – игнорировать. На их базе у человека развились следующие способы психологической защиты, реализуемые в определенных тактиках общения, поведения и контрманипулятивных действий:

1) уход – увеличение дистанции, прерывание контакта с агрессивно настроенным контрагентом, например смена темы беседы с ним и т. д.;

2) изгнание – удаление агрессивного контрагента, его унижение, «психологическое убийство» и т. д.;

3) блокировка – выставление преград на пути воздействия, например выставление семантических барьеров при беседе, задержка своего первого автоматического побуждения в ответ на воздействие и т. д.;

4) управление – контроль воздействия, исходящего от агрессивного контрагента, влияние на его личностные характеристики, например воздействие на уязвимые стороны его психики (попытка разжалобить или испугать, спровоцировать другое желаемое поведение); можно также попытаться умилостивить его, подружиться, ввести в свою общность людей, сделать свое поведение непредсказуемым и т. д.;

5) «замирание» – маскировка, сокрытие чувств, отказ от действий, чтобы не проявить себя, сокрытие от агрессивного контрагента слабых мест своей личности и т. д.;

6) игнорирование – контроль информации об агрессоре, умаление степени угрозы и т. д.

Однако сегодня, как представляется, единственным надежным средством защиты от манипулирования путем информационно-психологических воздействиий является понимание самим человеком – объектом воздействия – их природы и механизмов влияния на психику.

II. Проблема человека в современной философии и теологии

ЧТО ЖЕ МЫ ТАКОЕ? Абдусалам Абдулкеримович Гусейнов, академик РАН, директор Института философии РАН

Вынесенный в заглавие вопрос, казалось бы, из всех вопросов не только самый важный, но и самый легкий. Ведь человек – самый близкий нам предмет: это мы сами. Кроме того, все, что мы знаем о мире, мы знаем через человека и, можно сказать, знаем о человеке. Мы видим себя не только тогда, когда смотримся в зеркало воды или иной гладкой поверхности: мы открываем, узнаем себя во всем, что мы знаем. Еще Юм говорил, что все науки в большей или меньшей степени имеют отношение к природе человека. И он был не первый, кто так думал. Философы очень рано, чуть ли не на заре познания, высказали мысль, что человек как мера всех вещей является не только приобретенным, самым существенным, но в известном смысле единственным предметом исследования, его ограничивающим условием. И тем не менее ответа на вопрос «Что такое человек?» у нас нет.

Но дело даже не в том, что мы не имеем такого ответа. Быть может, даже неправильно требовать и ждать его, ибо если все науки есть в той или иной степени науки о человеке, то ответ на вопрос «Что такое человек?» был бы равнозначен завершению познания. Дело в том, что о человеке мы знаем, пожалуй, меньше всего. Меньше, чем о невообразимо далеких скоплениях звезд и исчезающе маленьких частицах. Но даже и не это обескураживает сильнее всего. Самое странное и заслуживающее самого пристального внимания обстоятельство состоит в том, что сегодня о человеке мы знаем вряд ли больше, чем две с половиной тысячи лет назад, когда была сформулирована исследовательская и жизненная установка: «Познай самого себя».

Возможен ли синтез?

Конечно, науки, которые непосредственно изучают человека: физиология, медицина, психология, психопатология, экономика, социология и другие, – продвинулись далеко вперед и достигают порой уровня точности, вполне сопоставимого со строгостью знаний о природе. Свидетельство тому – огромный прогресс самого человека в том, что касается его долголетия, материального благополучия, технических возможностей и даже в познании механизмов, определяющих его жизнь. Достаточно вспомнить такие выдающиеся научные открытия, как эволюционная теория в биологии, вирусология в медицине, бессознательное в психологии, классовая детерминация поведения в социологии. Но все эти и другие знания о человеке не складываются в целое, не дают ответа на вопрос, что есть человек, что делает человека человеком, не разрешают проблемы человека. Как только частные, конкретно-научные знания о человеке обобщаются в целостные представления о нем, мы получаем ложные, односторонние образы. Марксистский образ человека как носителя социальной функции, дарвинистский образ человека как этапа биологической эволюции, фрейдистский образ человека как психопатологического (комплексующего) существа схватывают определенные и очень важные аспекты человека, но не проникают в его тайну. Как ни надуманы были эти и схожие теоретические конструкции, они все-таки вдохновлялись потребностью добраться до сущности человека, создать его целостный образ. В настоящее время, похоже, отказались даже от самого этого намерения.

Развитие познания в XX веке пошло в целом по пути фрагментации знаний о человеке. Возникло множество антропологий: историческая, политическая, религиозная, культурная, философская и т. д. Человек стал рассматриваться в аспекте тех качеств, умений, обязанностей, которые требуются соответствующей сферой деятельности и формируются ею. Научно аргументированного синтетического представления о человеке в единстве его разнообразных проявлений, которое было бы более или менее общепризнанным, сегодня не существует. Макс Шел ер писал: «Единой же идеи человека у нас нет. Специальные науки, занимающиеся человеком, все возрастающие в своем числе, скорее скрывают сущность человека, чем раскрывают ее»[51]. С тех пор как были написаны эти слова, ситуация стала еще более парадоксальной: чем больше мы узнаем о человеке, тем меньше мы знаем его. Всякое добытое до настоящего времени знание о человеке, является одновременно знанием того, что человек есть нечто иное, чем фиксируемая этим знанием реальность.

Чтобы оценить реальное состояние, а в какой-то мере и возможности науки в деле познания человека, обратим внимание на один лишь принципиальный факт: огромные успехи десятков наук о человеке, для изложения результатов каждой из которых требуются десятки томов энциклопедий, не устранили, а быть может, даже не уменьшили тяги к вненаучным объяснениям человека, его психики и поведения. Суеверия и предрассудки продолжают играть вполне заметную общественно значимую роль, а иногда, как, например, сейчас в нашей стране, становятся одной из доминант сознания. Естествознание устранило из представлений о природе идеи философского камня, флогистона и многие другие. Но человекознание не сделало излишними понятия сглаза, приворота, всякого рода призраков, вампиров, не говоря уже о таких понятиях, как грех или проклятие.

Таким образом, утверждая, что человек сегодня остается для себя такой же тайной, какой был и две с лишним тысячи лет назад, мы говорим не о так называемой (кстати сказать, отнюдь не очевидной) незрелости, отсталости наук о человеке. Речь идет о другом. Возможно, в человеке есть нечто закрытое, принципиально недоступное для науки с ее объективными методами исследования. И сами успехи наук о человеке подтверждают такое предположение. Если все, что не является человеком, мы знаем лучше самого человека, если в самом человеке средствами объективного исследования мы можем описать только отдельные внешние фиксированные аспекты его деятельности и, самое главное, если с ростом знаний о человеке мы не приближаемся к пониманию его сущности – то причину этого вполне логично видеть в том, что человек не умещается в границы знания. Человек больше того, что он о себе знает или может знать.