О. Николаев - «Много писать мне мешали бои…»: фронтовые записи 1941-1945 годов

• Название: «Много писать мне мешали бои…»: фронтовые записи 1941-1945 годов
• Автор: О. Николаев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-98379-053-6

Серия «Народный архив» посвящена «неофициальным» письменным источникам, отражающим особенности повседневной жизни и обиходной культуры жителей Обь-Иртышского Севера в XX в. В рамках серии предполагаются издания памятников бытовой письменности; своды материалов по социальным и профессиональным группам, по локальной истории, истории семей и родов и т. д. Сборник «„Много писать мне мешали бои…“: фронтовые записи 1941–1945 годов», посвященный шестидесятилетию победы в Великой Отечественной войне, открывает яркий и разнообразный мир бытовой письменности военного времени.

---

Эти вариации довольно существенно изменили первоначальный авторский текст. Во-первых, песня оказывается приуроченной к идущей сейчас войне («А как кончится проклятая война»). «Кручинушка» уезжает «бится с немцами», а не с белыми. «Царицын» заменяется на актуальный для Великой Отечественной войны «Киев»; героиня вышивает только «Красную звезду», а не звезду с серпом и молотом. Во-вторых, добавляются дополнительные стихи с мотивом прорастания слез цветами. В-третьих, лексическое варьирование подчинено характерной для фольклорного бытования адаптации авторского текста (правда, в случае А.Суркова – уже стилизованного под народную традицию). В нашем примере адаптация не только обусловлена спецификой устного бытования, но и отчетливо ориентирована на фольклорную поэтику. Авторская формула с лирическим значением «На добро, не на беду» заменяется на традиционную фольклорную формулу с семантикой судьбы: «на добро ли на беду». Образ конца лета с его приметами («Отгремела громом летняя страда, / Пастухи пригнали на зиму стада») лишается конкретности и обобщается: «Отгримела всюду бурная гроза / и вернулис назиму стада». Интересно, что меняется даже временная приуроченность «плача на меже»: «Темной ночью выйду в поле на межу» – «выйду в поле рано на межу». Обусловленная лирической ситуацией тайного горя формула «темной ночью выйду» трансформируется в традиционную для народной лирической песни формулу «выйду рано».

Оставляя открытым вопрос, что происходит с авторскими текстами песен в процессе устного (и письменного) бытования, коснемся скорее не текстологической, а культурно-антропологической стороны дела: как модели жизни и человеческих отношений, представленные как в авторских, так и в фольклорных песнях, влияли на сознание людей, находящихся на фронте. Каким образом песенные модели соотносились с повседневной фронтовой жизнью на индивидуальном и на коллективном уровне?

Песенные модели в жизни фронтового сообщества

Экскурс 1. «Моя любимая»: измена в жизни и песенная топика. Один из главных источников и образцов для самодеятельной (в другой терминологической системе – «наивной») поэзии является массив популярных авторских песен советского времени. Способов обращения самодеятельных поэтов к этой традиции, возможно, столько же, сколько и поэтов. В нашем случае наиболее любопытным представляется механизм, предполагающий первоначальную мифологизацию модели, заложенной в популярной песне, а затем использующий изначальный текст как своего рода мифопоэтическую рамку с ее ритмико-интонационными и образно-стилистическими характеристиками. Интересно, что рамка эта не имеет жестких границ, одни песенные модели смешиваются с другими, накладываются и «налезают» друг на друга.

На первых страницах блокнота И.А. Чурбанова «Стихи и дневники Рожденные в боях» есть несколько прозаических и стихотворных текстов, располагающихся единым блоком и посвященных одной (любовной) коллизии. Судя по датам, Чурбанов, скорее всего, скомпоновал этот тематический блок позднее. Не исключено, что он создал его по воспоминаниям, о чем говорит предваряющая хронологическая запись: «с 4 по 10 Авг 42 г.». Далее следует вполне мемуарный зачин: «В Дарасуне. Был в отпуску на прииске Дарасун со Сретинского В.П.У. за рекомендацией где встретился со своей старой знакомой Феней». Следующая фраза «где получилась такая картина» служит переходом к стихотворному тексту:

<Тоскует милая по мне – зачеркн.>
Тоскует милая по мне,
день и ноч все мается.
это она в Дарасуне,
на далекой стороне.
с другими обнимается.
В жестокий бой
и я с тобой,
в далекие края.
ты за другим я за<д – зачеркн.> другой.
Моя любимая.
Тоскует милая по мне
и каждый вечер плачет.
а если милый на войне
ана к другому скачет.

Описание «встречи со старой знакомой» Чурбанов комбинирует, по крайней мере, из двух песенных моделей. Интересно, что одна из них восходит к популярной в годы войны песне «Моя любимая» (1941 г.), стихи Е. Долматовского, музыка М. Блантера. Приведем текст Е. Долматовского полностью:

Я уходил тогда в поход
В суровые края.
Платком взмахнула у ворот
Моя любимая.

Второй стрелковый храбрый взвод
Теперь моя семья.
Поклон-привет тебе он шлет,
Моя любимая.

Чтоб дни мои быстрей неслись
В походах и боях,
Издалека мне улыбнись,
Моя любимая.

В кармане маленьком моем
Есть карточка твоя.
Так, значит, мы всегда вдвоем,
Моя любимая33

В одной из строф Чурбанов четко следует ритмико-интона-ционным характеристикам стихотворения Е. Долматовского, использует эффектный рефрен-концовку: «моя любимая», резонирует формулами («в жестокий бой» и «в далекие края») с подобными формулами Долматовского: «В суровые края», «в походах и боях». При этом, правда, добавляется мотив измены, явно имеющий отношение к реальным обстоятельствам биографии Чурбанова.

Собственно говоря, этот мотив составляет главную коллизию двух других строф стихотворения. Она репрезентируется при помощи антитетического параллелизма: «Тоскует <…> мается» – «с другими обнимается»; «тоскует <…> плачет» – «к другому скачет». Сочетание плясовых ритмов с ироническими параллелизмами и сложным ритмическим рисунком песни «Моя любимая» явно не удалось Чурбанову. Он предпринимает еще одну попытку, датированную «30.1.43 г». На сей раз это стихотворение эпического характера:

о ней

1) И пришлося молодцу
с милой повстречаться
тихо подошол к крельцу
и решил стучаться,
2) кто стучится кто такой
это милый Ваня,
Нука милая открой
ох и будет баня.
3) Здраствуй Феня как дела
как всегда бывало.
крепко крепко обняла
и поцеловала.
4) Моя милка молодец
только очень бойка,
был в ней шофер и кузнец.
а со мною тройка.
<кто – надпис. и зачеркн.>
5) тут я понял наконец,
не позволю маху
кто под койкой – там кузнец
побледнел от страху.
6) О саперник молодой
вылезай с подкойки
ты от куда с бородой
Видимо из тройки
7) У саперника мойго
слабая натура
для лечения его
дана процедура.

Стихотворение имеет лирическое (или даже элегическое) заглавие «О ней», хотя в основе текста лежит расхожий сказочно-анекдотический сюжет о женщине, прячущей трех своих любовников. Скорее всего, здесь Чурбанов почти ничего не сочинял, а просто воспользовался существовавшим в устном обиходе стихотворением; в 1920-1930-е гг. подобных «стишков» было много34.

Впоследствии Чурбанов пишет еще одно стихотворение. В нем нет ни иронии по поводу измены, ни анекдотической фривольности. Оно озаглавлено «Прощай любимая» и датировано «1-2-43 г.»:

1)<Я – зачеркн.> уезжаю <я – надпис.> в дальний путь
в далекие края.
с тобой простимся как нибудь
моя любимая.
2) Мы уезжаем в дальний
путь
в далекие края
так жди вернусь когда
нибудь
моя любимая.
3) Настанет час закончим
бой
и одержим победу
будем милая с тобой
я к тебя приеду
4) Весточку с востока
получив от милой
бей врага жестока
бейте с новой силой.
5) У знакомого крыльца
только после боя
Встретит милая бойца
Встретит как героя

Здесь Чурбанов снова отталкивается от песенной модели «Моей любимой». Он дважды пробует написать зачин, пытаясь одновременно уйти от текста Долматовского и не допустить автоповтора. Рефрену «моя любимая» предшествует то мотив прощания («с тобой простимся как нибудь»), то просьба ждать возвращения («так жди вернусь когда нибудь»). И в том и в другом случае Чурбанову никак не удается избавиться от неопределенных конструкций: «как-нибудь», «когда-нибудь».

Третью строфу Чурбанов ритмически начинает в духе «Моей любимой» («Настанет час закончим бой»), однако неожиданно переходит к иной песенной модели: («и одержим победу / будем милая с тобой /як тебя приеду»). Здесь Чурбанов использует другую песню на стихи Е. Долматовского: «Эх, как бы дожить бы…» (1942 г., музыка Н. Богословского):

Ты ждешь, Лизавета,
От друга привета,
Ты не спишь до рассвета,
Все грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем вороном коне35.

Далее Чурбанов, судя по всему, переходит к более знакомым ему ритмическим схемам. Стихотворение заканчивается оптимистически: призывом «бить врага жестока» и описанием будущей встречи «милой» с «героем». «Старая знакомая» Феня к концу стихотворной «трилогии» потерялась вместе с мотивом измены и фривольными анекдотами. Представляется, что этот фрагмент дневника Чурбанова наглядно отражает общие процессы поиска поэтических и песенных моделей, способных отразить сложность и запутанность личных коллизий военного времени.