Илья Ноябрёв - Карабасовы слёзы (сборник)

• Название: Карабасовы слёзы (сборник)
• Автор: Илья Ноябрёв
• Жанр: Драматургия

Жанр, в котором написаны истории, вошедшие в эту книгу, сам автор называет «киноповестями». Написаны они были в разное время и все предназначались исключительно для кино. Но, как известно, кинопроизводство – дело сложное и непредсказуемое. В смысле – никто не может дать гарантию, будет ли когда-либо снят по этому сценарию фильм или написанное годами будет дремать под слоем теплой пыли. Ноябрёв считает, что ему отчасти повезло – две повести уже стали основой для двух осуществленных проектов: «Хроники утопленника» превратились в фундамент фильма «Тринадцать месяцев» (2008 г.), а «Возвращение блудного отца» реализовалось в фильме с одноименным названием (2009 г.). Какой будет судьба остальных – покажет время. Однако будем считать, что читателю тоже повезло – он уже имеет возможность познакомиться с этими необычными историями.

---

С суровым выражением лица участковый проследовал через длинную кишку коридора «Катакомбы» в самый дальний угол, где его ждал столик, облюбованный давно и, видимо, навсегда.

Официант проворно смахнул со стола крошки и шепотом спросил:

– Как всегда?

– Да нет, родимый! – осклабился Мельниченко. – Сегодня, как-никак, праздник, уже не официальный, правда, но праздник.

– Понял! – услужливо улыбнулся официант. – Постараюсь!

– Да, уж постарайся!

Пока официант суетился, участковый лениво рассматривал посетителей: иногда попадались интересные экземпляры. За соседним столиком сидело двое мужчин: они о чем-то громко спорили – видать, крепко выпили.

Мельниченко невольно прислушался: мужчина, что сидел к нему лицом, в чем-то упрекал собеседника, но тот все твердил:

– Нет, нет, нет! Все было не так!

Потом они перешли на шепот, и участковый уже не смог ничего разобрать.

Появился официант и стал ловко расставлять тарелки с закусками.

Мельниченко, кивнув на мужчин, спросил:

– Это кто там зависает? Постой! Того, что ко мне лицом, я, кажется, знаю – это придурковатый «астроном»? Правильно?

– Совершенно верно! – подтвердил официант. – Но ведет он себя всегда тихо.

– Угу. А второй кто? Что-то я его не припомню…

– Этот бывает редко. Всегда сидит один. Пьет исключительно коньяк и закусывает шпротами. У нас их сроду не было, сто лет никто не заказывал, пришлось бежать в магазин.

– А чего он в шинели? Военный, что ль?

– Да, вроде, нет! Просто носит шинель. Сейчас не поймешь – кто есть кто! Тем более в нашем заведении, – официант заискивающе хихикнул. – Вы же знаете наш «контингент».

– Ладно! С праздничком! – Мельниченко глотнул обжигающе холодной водки и смачно хрустнул соленым огурчиком.

А за соседним столиком разговор снова перешел на повышенные тона.

– Еще раз объясняю, – горячился мужик в шинели, – все было не так! Никто меня не вынуждал! Я сам все решил и сам все сделал! Это принципиально!

В говорившем человеке с трудом можно было узнать Глеба Рязанова. Он сильно похудел. Давно не мытые, длинные волосы падали на плечи, но, как ни странно, новый облик его не портил. Скорее, наоборот – казалось, Глеб сбросил десяток лет, а его темные глаза лучились не присущим им ранее светом.

– Вы должны понять, – убеждал Глеб собеседника, – когда я это сделал – все изменилось! Наконец-то умер всем ненавистный и никому не нужный Глеб Рязанов и появился некто новый… пока без имени и фамилии, но – новый! Он не знает, что будет дальше, он прячется ото всех, он боится выходить на свет, но… он свободен! Он принадлежит самому себе и он, наконец, никому ничего не должен!

– Я понимаю, но…

– Никаких «но»! Вы думаете, мне сразу стало легко? Не тут-то было! После «самоубийства» мучила совесть: имел ли я право так поступать с близкими? Я даже хотел «воскреснуть»! Но… стоило мне представить все унижения и стыд, через которые придется пройти, как я все глубже и глубже погружался в холодную воду забвения, где и надлежит быть утопленнику! Это сродни тому, что чувствуют идущие в ледяную купель во время крещения, надеясь выйти из нее новыми людьми!

Глеб налил в захватанный бокал коньяка и выпил.

Мельниченко уже давно, затаив дыхание, слушал этот разговор и сейчас поймал себя на том, что налил и выпил одновременно с говорящим.

Астроном качал головой и восторженно смотрел на Глеба:

– Знаете, я сделаю вам гороскоп! – предложил он. – Мы заглянем в ваше будущее!

– Не надо! Прошу вас, не надо! – замахал руками Глеб. – Я не хочу ничего знать!

– Ну, хорошо! – слегка обиделся Астроном и, чтобы сменить тему, спросил: – А, что ваши близкие, они вас искали?

– Все было, как в бразильском сериале: они нашли «мое» тело!

– Как это?!

– Не знаю. Подробностей я не знаю. Думаю – всех просто устроила смерть Глеба Рязанова. Моя жена стала супругой преуспевающего дипломата. Мой сын – продолжателем славных дипломатических традиций и даже моя теща снова обрела солидный статус!

– Вы говорите – это устроило всех? И ту девушку? Ну… балерину!

– О! Эта рана кровоточит до сих пор! Сколько раз я хотел прийти к ней, все объяснить! Но я был бы последним подлецом, если бы испортил ее молодую жизнь!

Они еще выпили. Взгляд Глеба затуманился и стал мечтательным:

– Если бы вы видели, как она танцует! – с восхищением и горечью произнес он. – Иногда, по вечерам, я прохожу мимо театра. Там, с тыльной стороны, есть окна репетиционного зала. Пару раз мне удалось ее увидеть.

Глеб замолчал, погрузившись в сладкие воспоминания.

Мельниченко как милиционер почувствовал непреодолимое желание задать вопрос, но Астроном его опередил:

– А на что же вы живете?

– Ха! – Глеб хитро прищурился. – Все-таки есть один человек, который знает все! Но это военная тайна!

Участковый Мельниченко был человеком смекалистым.

«Этот парень, – промелькнуло в его голове, – курица, способная нести золотые яйца!»

Участковый встал и очень спокойно, чтобы не вспугнуть жертву, подошел к соседнему столику. Глеб и Астроном смолкли.

– Вы меня не бойтесь, – улыбнулся Мельниченко, демонстрируя пожелтевшие от курева зубы. – Я по-хорошему!

Он придвинул стул и по-приятельски подсел к чужому столу. Глеб и его собеседник настороженно наблюдали за незваным гостем.

– Я случайно слышал ваш разговор, – не стал ходить вокруг да около Мельниченко, – тут может получиться интересная комбинация. Вы вроде бы утопшим прикидываетесь? Я правильно понял?

– А что, собственно, вам нужно? – спросил Астроном.

– Я не с тобой говорю, алкаш! – рявкнул Мельниченко и, повернувшись к Глебу, менее грозным тоном добавил:

– Так я прав?

– Ну и что из этого? – нахмурился лжеутопленник.

– А жена ваша с вами в разводе? – не унимался Мельниченко.

– Да какое это имеет значение?! – разозлился Глеб.

– Ну, если вы с ней не развелись, а она выскочила за другого, то можно ее и к суду привлечь. Смекаете, о чем я толкую?

– Нет!

– Поясню. Нынешний муж супружницы вашей – дипломат, если не ошибаюсь? Наверняка человек не бедный! Как думаете, много он заплатит за то, чтобы вы, извиняюсь за каламбур, не всплывали?

Глеб хлебнул из бокала и свирепо посмотрел на сидящего напротив милиционера.

Участковый запустил руку в коробку шпрот, подцепил рыбешку и отправил ее в рот.

– Если выяснится, что вы не утопли, у жены вашей и ее дипломата будут большие неприятности, – сказал он, слизывая масло с пальцев. – Я, между прочим, юрист и законы хорошо знаю!

В этот момент в дальнем углу «Катакомбы» раздался истеричный женский вопль и звон бьющегося стекла. Руководствуясь чувством долга, Мельниченко метнулся в сторону «инцидента». Как он и предполагал, происшествие оказалось пустяшным: банальная драка по пьяни. Когда участковый вернулся к столику, ни Астронома, ни «утопленника» уже не было. Мельниченко почесал бритый подбородок и, загадочно усмехнувшись, пошел к выходу.

* * *

11 ноября того же года.

Был вечер. Шел легкий снежок. Глеб стоял на улице и ловил ртом снежинки, думая о том, что ему позарез необходимо напиться. Он только что видел в окно репетиционного зала Светлану – такую хрупкую, красивую и до боли любимую. Глеб тяжело вздохнул и пошел вниз по улице. Поворачивая за угол, он практически налетел на участкового Мельниченко. Бульдожьим, тренированным движением милиционер схватил Рязанова за шиворот и энергично встряхнул:

– Чудо в перьях! – зашипел он Глебу в ухо. – Слушай меня внимательно! Мельниченко никогда ничего просто так не говорит. Если я с тобой, гнида, объяснялся как с человеком, то это нужно ценить. Завтра утром встретимся в «Катакомбе» и все обсудим. Вопросы?

Рязанов отрицательно покачал головой. Мельниченко разжал пальцы, и Глеб немедля попытался отойти на безопасное расстояние, но участковый придержал его за плечо. Он по-хозяйски одернул скособочившуюся на Рязанове шинель и даже сделал вид, что сдул с нее пылинку. Затем многозначительно заглянул Глебу в глаза и, наконец, оставил его в покое. Рязанов еще немного постоял, глядя вслед удаляющемуся милиционеру, и желание напиться окрепло в нем до предела.

* * *

12 ноября того же года.

Глеб даже не собирался идти в «Катакомбу». Он только сожалел о том, что остался в городе – нужно было «исчезнуть» основательно. Побросав в сумку жалкие пожитки, он последний раз окинул взглядом свою берлогу и вышел. Арестовали, вернее, задержали его в этот же день. Он шел по улице в своей неказистой шинели, когда его нагнал милицейский «бобик». Выскочивший из машины молодой сержант очень вежливо попросил предъявить документы. У Глеба их не было…

* * *

15 ноября того же года.

Наташа и Сергей стояли на верхней галерее Эйфелевой башни и любовались панорамой города. Они уже третий день находились в Париже. Вообще-то Наташа не хотела ехать – все же восьмой месяц беременности, но Сергей и Раиса Никитична настояли: будущего ребенка нужно воспитывать в утробе матери.