Василий Лебедев-Кумач - Сердце, тебе не хочется покоя!

• Название: Сердце, тебе не хочется покоя!
• Автор: Василий Лебедев-Кумач
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-59940-0

Василий Лебедев-Кумач – автор второго гимна СССР «Широка страна моя родная» – писал в первый период своего творчества совсем в духе Серебряного века. Но время перемалывало таланты – Лебедев-Кумач поверил в новоустановленный порядок, став автором позитивных песен «Как много девушек хороших…», «Закаляйся!». Даже лирическая «Утро красит нежным светом…» и задорная «Капитан, капитан, улыбнитесь…» несли в основе своей ритм марша, они мобилизовывали и призывали. Удачливый автор совпал с этими яркими молодыми веселыми плакатами первых пятилеток. Эти песни несли в себе атмосферу времени и стали символами эпохи, их по-прежнему поют благодаря искренности и неподдельности чувств поэта, создавшего их. В этой книге впервые опубликованы не только известные и любимые многими песни, военные стихотворения поэта, но и ранние стихотворения, которые долгие годы лежали в столе автора рядом с письмом от первой учительницы и ждали того часа, когда им суждено будет быть изданными и предстать перед судом потомков.

---

Сочельник

Так славно в низенькой церковке
Дышать надышанным теплом,
Неловко ежиться в обновке,
Забыть о грешном и пустом.

Смотреть, как блики желтых свечек,
Что купы огненных цветов,
Из мрака выхватили венчик
И темно-строгий лик Христов.

Глядеть, как набожно толпятся
У зацелованных икон,
Внимать, молчать и растворяться,
Как будто видишь сладкий сон.

Через плечо соседу свечи
Вперед к иконе посылать,
Готовить дух к незримой встрече,
Со всеми слиться и мечтать.

Потом идти со всеми вместе,
Крестясь и шаркая, в толпу
И ощущать душистый крестик
От мягкой кисточки на лбу…

24 декабря 1915

«Средь войны, убийств, насилий…»

Средь войны, убийств, насилий,
Средь нужды и серых дел
Отрок пламенный Василий
Бодро тянет свой удел.

4 февраля 1916

Южный говор

Вы, северяне, родились из холода,
Тонкою пленкой лег на вас лед.
Смех ваш размеренный слышен не молодо.
Голос ваш ровный ручьем не поет.

Речь ваша сонная вся однотонная,
Бледная, бедная взрывностью слов…
Чужда вам южная речь перезвонная,
Речь ручейков, ветерков и цветов.

Сладко-недужны все песенки южные,
Речи певучие речкой журчат,
Точно рассыпал кто бусы жемчужные.
Точно вдали колокольцы звучат.

В счастье и горе, под солнцем и тучами,
Мягко и плавно южане поют,
Словно роднятся словами певучими,
Ткут незаметно на сердце уют.

Где б ни послышалась речь серебристая.
Милое, славное, мягкое «га».
Чудится солнце и взоры лучистые.
Чудятся пряного сена стога.

9 февраля 1916

«Ночь. Качаются лениво…»

Ночь. Качаются лениво
Желтой цепью фонари.
Простучал трамвай тоскливо
номер «три».
Или «пять». Прикрыть бы веки.
Ветер веки холодит.
Полутьма. Лишь у аптеки
свет горит.
Ноги двигаться устали.
Поскользнулся. Чуть не лег.
Что за черти накатали
тут каток?
Кто-то сзади дробит четко.
Женский шаг. Посмотрим – кто.
Хм… Гулящая походка
и в манто…
Э, да черт с ней! Свежим хлебом
Из пекарни понесло.
Подышал, взглянул на небо —
тучек нанесло.
Сторож к сторожу тащится
Погуторить и курнуть.
Поскорей бы лечь, укрыться
и уснуть.

4 марта 1916

Улыбка

Солнечным утром от счастия пьян я возвращался
от милой.
Рыжий! – мальчишка кричал, вздумав меня
подразнить.
Я улыбнулся: мальчишка смешливый, конечно,
не знал,
Как целовали сейчас рыжие кудри мои.

3 апреля 1916

Моление

В дни тяжелые сомнений
Сумрак тяжкий отгони.
Сладким мигом вдохновенья
Время скорби осени.
Пусть среди упадка духа
Словно вешний ветерок
Моего коснется слуха
Радость рифм и стройность строк.
Чтобы тяготы отпали,
Чтобы снова сильным стать,
И дорогу от печали
Смог я людям указать.

2 мая 1916

В лесу

Пахнет крапивой и прелыми листьями.
Все в паутине кусты бузины.
Глянешь меж листьев: под синими высями
Тучки прозрачные еле видны.
Узкая тропка кем-то проложена,
Тихо шагаю незнамо куда.
Плотный осиновый лист, словно кожаный,
Ветер сорвал и мне на руку дал.
Лист мне попался достойный внимания —
С пестрым жучком и слезинкой росы.
Слезка на солнце играет сиянием,
Жук, испугавшись, топорщит усы.
Бережно лист положивши осиновый,
Лег на лужайке средь вешних берез —
Слушаю счастливо говор малиновый,
Щелки кузнечьи и стрекот стрекоз.
Радостно сердце, покоем объятое,
Запахи леса щекочут в носу.
Ах, хорошо бы под пряною мятою
Вечно лежать на лужайке в лесу.

5 мая 1916

Отблеск

Никифору Ивановичу Мореву

Сегодня я стал вспоминать о далеком,
И, свет потушив, на кровать полулег,
И вдруг увидал я невидящим оком
Звездистое небо и облачка клок.

Пушистый песок, словно крупные гряды,
И в море незримых судов огоньки,
Почудилась смутно ночная прохлада
И шелест прибоя и запах камки.

Припомнилась яркая белая змейка
На бархате моря от лика луны,
И запах гвоздики, пьянящий и клейкий,
И сны золотые, и дни, точно сны.

Исчезло пространство, и миг отодвинут.
И чувства припомнили старую роль.
Во времени радужный мост перекинут…
И прежняя радость и прежняя боль.

8 мая 1916

«С зимы до мая…»

С зимы до мая
Терпел дома́ я
И грязь городскую —
А нынче тоскую
И хочется в лес,
Где купол небес,
Высокий и чистый.
Где звезды лучисты
Глядят с высоты
В поля, где цветы,
Где посвисты птичьи
И смехи девичьи
Вольны и легки,
Где есть мотыльки
И нет ни домов,
Ни тоскливых гудков.

21 мая 1916

«Все те, кто любит угол тусклый…»

Все те, кто любит угол тусклый,
От чуждых спрятавшись людей,
Чей каждый съежившийся мускул
Болит от гама и огней,
Все, кто краснеет, кто заики,
Все, кто стыдится красных рук,
Кто улыбается безлико
И невпопад хохочет вдруг, —
Все милы мне и страшно близки.
Их всех хочу я приласкать,
За плечи взять, склониться низко
И что-то теплое сказать.

Мне дорога их одинокость,
Картинность неуклюжих слов,
В них часты свежесть и глубокость
И отпечаток детских снов.

12 ноября 1916

«Кто в театре плачет жалко…»

Кто в театре плачет жалко,
Кто мечтает над стихами,
У кого висит «лошадка»
В светлой зале в пестрой раме,
Тот счастливей, лучше, проще
Пропитавшихся Бердслеем,
Слабых жизнью, чувством тощих,
Тех, кто скукою лелеем.
Не вернут большого чувства
Лживо-греческие тирсы.
Лишь тому – как луч искусство,
Кто гореть не разучился.

11 декабря 1916

«Я – глубокий, страдавший и взрослый…»

Я – глубокий, страдавший и взрослый
Пред тобой, как ребенок, стою.
И рассудка ослабшие весла
Не удержат желаний ладью.

Я, боровший тоску в поединке,
О мирской размышлявший судьбе, —
Не смешно ли? – я с брюк все пылинки
Отряхнул, собираясь к тебе.

1916

«Силуэтно лиловится купол…»

Силуэтно лиловится купол
На оранжевой дымке восхода…
Грузовик с перебоем прохлюпал,
Прогнусавил гудок у завода.

Дует ветер, болезненно-знобкий,
Пробирается льдинкой за ворот.
Неохотно, медлительно, робко
Просыпается утренний город.

1916

Осень

Скука-мука, скука-жалость
В душу втиснулась тайком,
Присосалась, влипла, вжалась
Гнойно-ноющим комком…

Нет минут простых, хороших,
Ум от дум усталым стал.
Кто-то серенький, в калошах,
Сны о счастье растоптал.

1916

«Рожь да небо. Ветра взмахи…»

Рожь да небо. Ветра взмахи
Зашуршали вдоль хлебов,
Вздули парусом рубахи
У прохожих мужиков,

Заклубили пыль, как пряжу,
Унеслись за дальний лес…
А у края тучи мажут
Бирюзовый луч небес.

Ниже ласточки-повесы
Чертят по полю крылом…
И раскатисто за лесом
Пробасил далекий гром.

Стало в воздухе сырее, —
Как бы вдруг не полило!..
Дальним пятнышком сереет
Одноцветное село.

1916

«Вместо лавра пахучие елки…»

Вместо лавра пахучие елки
Ты мне в волосы мягко вплела
И в тепло шелестящего шелка
Мою голову тихо взяла.

Трепетали струистой улыбкой
Осиянные лучики глаз,
И на сердце огнисто и зыбко
Бесконечная радость вилась.

Что-то пело в душистом эфире,
И лучился незримый стихарь…
В серой комнатке три на четыре
Я вчера был увенчан, как царь.

1916

Homo sum

[1]

Сложив учебники на полку
(К чертям плоды высоких дум!),
Брожу без цели и без толку.
Не будьте строги: homo sum!

Внизу – земля весной объята,
Вверху – пустой простор небес,
А посреди идет куда-то
Весною тронутый балбес.

Сегодня шел под ручку с милой,
Был от любви в душе самум.
Поцеловал – она бранила,
Я защищался: homo sum!

Как управитель без хозяев,
Забросив к черту едкий ум,
Иду с толпою шелопаев,
Не удивляйтесь: homo sum!

1916

«Пролетели крылатые святки…»

Пролетели крылатые святки
С беспрерывным мерцаньем огней,
С учащенным житьем без оглядки,
С вереницею новых людей.

Тело скучно сковала усталость.
Все, что было, в душе словно груз.
Только нежная память осталась
О сиянье бубенчатых бус.

Заслезилось окно втихомолку,
День плетется ленивым шажком,
На дворе – побуревшая елка
С одиноко забытым флажком.

1916

«Сквозь решетку из черных квадратиков…»