Вадим Михайлов - Послевкусие страстей и превратности мнимой жизни

• Название: Послевкусие страстей и превратности мнимой жизни
• Автор: Вадим Михайлов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04425-9

Союз двух драматургов, их совместная работа в кино, их любовь и запутанная личная жизнь… Всё прерывается смертью жены, соавтора, любимой женщины. Мужчина остаётся жить. С трудом восстанавливает стереотип разрушенной жизни. Работает. Пытается приживить оторванную часть души, как приживляют руку, ногу или сердце. Придумывает себе новую любовь, но та, прежняя, не покидает его. Это внешний сюжет. Особый же интерес работы – в стремлении автора воссоздать связь реального мира с той каждодневно создаваемой, мнимой, но такой живой реальностью кинопроизводства, которая накладывает свои краски на характер героев романа – обычных, не самых худших и не самых лучших представителей российского кино.

---

Я сначала сопротивлялся, а потом убежал от них и спрятался под кроватью… Это было моё первое и последнее признание в любви. Потом мы уехали в другой город.

– Ты не пытался найти её.

– Нет. Но через десять лет я встретил её в Грузии, куда мы бежали от войны. В школе… Кто-то позвал её. Я услышал знакомое имя. Она узнала меня. А я не узнал. Мне было неловко. У меня не было никаких чувств к ней. С тех пор я никому не говорю «Я люблю тебя»… Чтобы не отрекаться потом. Я знаю, что потом я всё равно отрекусь. Не хочу отрекаться. Потому и тебе не скажу: «Я люблю тебя!»

Ульяна ничего не ответила ему, только тихо, очень тихо, подумала: «Ты обречён, ты уже любишь меня, и мы проживём с тобой долго, и любовь наша не потускнеет… И ты будешь шептать мне эти слова каждую ночь и каждое утро. И никогда не отречёшься от них…»

– А ты?

– Что – я?

– Твоя первая любовь?

– Рядом с нашей избой стоял кирпичный дом. Единственный кирпичный дом в деревне. Там жили странные люди. Они не были крестьянами. Они приехали из города и купили этот дом. Там раньше жили купцы Смертины. Но они к тому времени бежали из России… Наши дома разделял забор. У нас на севере заборы делают как стены – высокие, крепкие, доска к доске. Но я нашла сучок в доске, выбила его и наблюдала, как живут эти люди… Там, посреди аккуратно подстриженного газона, стояло кресло. А в кресле полулежал мальчик. Мне показался он очень красивым. Его ноги были прикрыты пледом. Я любила смотреть, как он спит. Как открывает глаза и смотрит на птиц и на небо. Как слушает, когда его сестра читает ему сказку. Иногда он улыбался. Но никогда я не слышала его смеха. Я до сих пор его люблю… Ты не ревнуй. Я никогда не отрекаюсь. Я не умею отрекаться…

– Где он сейчас?

– Его нет… Приехала чёрная машина и увезла их. Они были из бывших… В том году начались аресты… Застрелился мой дед. Арестовали отца… Я не люблю людей… Мне странно, что ты их любишь…

– Откуда ты знаешь?!

– По твоим глазам… Странно, почему я выбрала тебя?

…Утром он брился, глядя в осколок зеркала. Бессонная ночь не прошла даром. Тусклые усталые глаза. Тёмные круги под глазами.

Ульяна была свежа и весела.

Платону нужно было приготовить эпизод для сценария, который они писали вместе с известным драматургом. Мэтр запускал своего ученика на орбиту.

Платон смотрел на клавиши машинки. Никаких мыслей, никаких идей после бессонной ночи.

Ульяна подошла и обняла его сзади.

– Ну, чего маешься? Какие проблемы?

– Да вот, сценарий о строительстве Красноярской ГЭС. А я там не был.

– А я работала там… бетонщицей… два года…

– Расскажи… как вы жили…

– Ну, жили как все… Засыпали на тёплых бетонных плитах… Голодали… Воровали капусту, чтобы выжить. Мечтали о счастье и любви. Я играла на гитаре. Пела свои стихи… Нас подкармливали… Все были влюблены… Всё было так просто и искренне. Совсем другое время.

– Мне нужен аттракцион… Масштабный… Метафорический… Знаковый… Как у Эйзенштейна…

– Подумаем…

– Не напрягайся. Это мои проблемы.

– Какая разница!.. Ну, скажем, пусть твой герой едет по тайге. Видит её в последний раз. Дома, церкви… погосты… А назавтра – это всё затопят. И будет ровная гладь воды… Водохранилище… Вместо прежней жизни… И только крест затопленной церкви будет торчать из воды…

– Отлично.

– Пиши.

Платон отнёс эпизод своему именитому соавтору. Тот одобрил. Сказал, что это первый эпизод в сценарии, относящийся к искусству. Дал Платону немного денег в долг.

Платон купил мороженого хека. Морского ежа. Помидор. Зелени. Венгерского рислинга… Два больших ананаса…

Когда он пришёл, комната наполнена была солнечным светом. На столе рядом с пишущей машинкой стояли васильки. Ульяна светилась тихой радостью. Она была в брюках и зелёном свитере.

– А где твоё розовое платье?

– Я обменяла его на брюки и свитер. Чтобы как у тебя… И мне ещё дали немного денег. Я купила совсем недорогую рыбу, но с таким красивым названием – аргентина… Сварила буайес, ну, не таращи глаза… уху сварила… Садись обедать…

И снова наступила ночь.

– Отвернись.

Ульяна облачилась в его пижаму.

– Ложись.

– Нет уж, я лучше на полу. Или под кроватью…

– Ты что, слабак? Ложись… Ну вот… руки убери…

– Ты издеваешься надо мной.

– Хорошо… Я оплачу твоё гостеприимство… За две ночи. А потом мы расстанемся… навсегда… Согласен?

– Там видно будет.

– Нет, бери и прощай. Я найду себе место в жизни… И ты тоже найдёшь… У меня будет другой мужчина… У тебя другая женщина…

«Нет! Нет! Нет!» – подумал он.

Он долго молчал.

– Нет, я не хочу. Не хочу с тобой расставаться…

– Ты ведь привёл меня как шлюху…

– Нет!

– Но ты ведь рассчитывал переспать со мной, а потом – как получится.

– Да.

– Вот видишь.

– Я не хочу жить без тебя…

– Тогда докажи, что умеешь владеть собой.

Он взял её руку, поцеловал ладонь.

– Пошли.

Он уводил её в ущелья своей души. Дарил свои владения, как она подарила ему сад своей души.

Они шли, невидимые, сначала по ночным улицам московских окраин, а потом ночь соединила их с другой ночью, с кордоном в горах, выше Красной Поляны, той самой, где теперь Олимпийский комплекс…

За окном было так же темно, но только ещё темнее и гуще, как будто без надежд на рассвет, потому что это был юг и ущелье в горах. И вокруг ни души. Только горы, звёзды и лес.

Хижина была сложена из чёрных плиток сланца, скреп лённых для прочности раствором глины и песка. Стены внутри дома были оштукатурены, оклеены газетами, а сверху светлыми обоями, немного прикопчёнными, но уютными…

В зыбке спал мальчик… Ему было не больше полугода. Мирно спал, сладко…

Два малыша постарше, Махмудка и Вовка, не хотели спать, возились под ватным одеялом.

В очаге полыхал огонь.

Керосиновая лампа освещала страницы, отпечатанные на ротапринте.

Ульяна читала «Доктора Живаго».

– Я не хочу больше рожать, – вдруг сказала она и отложила книгу.

– Не надо при детях… выяснять отношения, – сказал он. – Пойдём погуляем в лесу.

– В лесу твоих снов? – насмешливо спросила она. – Мне не нравится здесь… я хочу домой… Я не люблю Кавказ.

– Спать! Всем спать! – приказал он мальчишкам.

И они притворились спящими.

Небо, стиснутое горами, всё равно было беспредельным, не теряло своей беспредельности и глубины.

Сверкало знакомыми созвездиями.

Сверкало во мраке.

– Из-за тебя стрелялись? – спросил он.

– Да, – ответила она просто.

– Вскрывали вены?

– Да.

– Ну и что хорошего?

– Ничего хорошего… – сказала она и подумала. – Мне было страшно… но льстило… что из-за меня…

– Теперь моя очередь? – спросил он.

Ульяна не ответила, но спросила в свой черёд:

– А из-за тебя? Из-за любви к тебе умирали женщины?

– Слава богу, ни одна женщина не умерла от любви ко мне… Вообще никто не умер пока. Только рожали… Все прекрасно устроились в жизни. У меня такая глупая способность – только девушка начинает со мной… как все вокруг сходят по ней с ума… И тебя тоже уволокут от меня через месяц…

– Меня никто не может уволочь! – разгневалась она. – Я сама выбираю. Сама беру. Уволакиваю…

– Так ты хочешь, чтобы я тоже?.. Как эти твои…

– Нет… не хочу… Не хочу! Хватит! С меня хватит… – заговорила она быстро и тихо. – У меня брат… Кто-то позвонил ему и сказал, что я – сука. А я для него была… Он гордился мной… Он во всём подражал мне… Даже пытался стихи писать… Всё спрашивал: «Я неудачник, Уля? Да? Ты у нас такая знаменитая. А я неудачник…» Организовал поп-группу «Весёлые ребята»… А потом повесился в ванной… Какой-то парень, которого я обидела, позвонил ему и сказал, что я б…

…Они шли по каменистой дороге среди каштанового леса.

Ульяна никогда не позволила бы себе говорить об этом вслух. Только в мыслях. Она так и не сказала ему явно причину, почему не хочет иметь детей.

В их роду в двадцатом веке люди не выдерживали… Слишком нежные были, хоть и на земле жили, крестьянствовали… Уходили из жизни по своей воле. Она не хотела, она боялась такой судьбы для своих детей и потому не хотела рожать…

…Дикие свиньи лакомились каштанами. Прекращали свою трапезу, когда Платон и Ульяна проходили мимо них. Провожали их недобрыми взглядами. У диких свиней всегда такой злой и недоверчивый взгляд. Даже когда вся земля усыпана каштанами.

Дорога шла вниз, и воздух становился теплее. Здесь уже были не каштаны, а сады.

Одичавшая корова ходила меж деревьев, выбирала грушу послаще, некоторое время смотрела на неё, любуясь, а потом широко разевала пасть и проглатывала тяжёлый сочный плод. Потом так же задумчиво вглядывалась в другую грушу.

И вдруг исторгла из себя вопль, в котором была тоска по стаду, по телятам, по красавцу быку. По его свирепому нраву и тяжести… По родному коровнику… По людям, которые каждое утро и каждый вечер доили её… По колхозу и социализму…