Маргарита Городова - Священное наследие

• Название: Священное наследие
• Автор: Маргарита Городова
• Жанр: Философия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9265-0696-6

Авторами проведено фундаментальное философское исследование. Вопросы истории, философии и теории древнерусской архитектуры осмысливаются как неотъемлемые от вопроса самой сути возникновения феномена Святой Руси.

Это серьезное и многогранное исследование не только в области архитектуры, но и духовной сущности истории и культуры. Современных архитекторов, проектирующих в исторических городах, эта книга может подвигнуть на переосмысление своих архитектурных творений, поможет впитать традиционные формы творческого метода, дабы своими произведениями следовать стопами исторической памяти и не причинить вреда древнему духу «города-дома». Книга является напоминанием соотечественникам об изначальной сути нашего общего «дома» – образа-дома, дома-града, града-Руси. Триединства – прошлого, настоящего и будущего.

---

Окидывая взором Северную Европу, мы можем отметить, что и германцы, в начале нашей эры, когда их описывал Тацит, да и много позднее, не осознавали своего этнолингвистического единства. Скандинавские народы были для них совершенными чужаками. В отличие от многих народов Европы, русский народ, сложившись и осознав себя таковым, таковым и оставался по своему этноплеменному составу, со своим неизменным самосознанием на протяжении более чем тысячи лет.

В современной Европе есть много народов, чье общее название сложилось только в позднем Средневековье, а зачастую название этноса давно уже не соответствует ни его этноплеменному составу, ни его менталитету и самосознанию. Классический пример – французы, носящие имя кельто-германских франков, но в массе своей не являющиеся их потомками. Самосознание же французов как особого народа, единой нации сложилось поздно, и мы не можем усмотреть исторической преемственности, сохраненной в самосознании этноса, со своими реальными или мнимыми галльскими предками. Галломания во Франции есть плод литературных усилий культурной элиты, но не историческая память народа, который еще в начале двадцатого века в глубине души считает себя гасконцем, аквитанцем и бургундцем. Ресторан в Париже «Наши галльские предки» должен быть также отнесен на счет литературно-гастрономических усилий в деле пробуждения галльской души у французского народа.

Тот же это этнос или только название, принесенное из древности, – вот что должно интересовать прежде всего исследователя этнической истории народов. В отношении русских мы можем быть уверены, что, несмотря на татарские погромы и большевистскую мясорубку, мы все тот же народ, что вместе с князем Олегом прибивал свои щиты к вратам Цареграда в Х веке. Такого исторически древнего и неизменного национального самосознания среди средних и крупных народов в Европе мы не отыщем.

Еще раз вернемся к одному важному критерию, который характеризует крупные исторические народы Европы.

речь пойдет об этапе, когда народом пройден исторический путь, венчающейся сложением нации. Нациями могут быть только исторически значимые народы, с единством идеи, цели и исторической судьбы, осмысленных через исторический миф нации. Немецкий философ Пауль де Легард писал: «Нации возникают не в результате физического зачатия, а в следствие исторических событий, а исторические события подчинены власти Провидения, которое указывает им их пути и цели. Нации созданы Богом, а не регулярными природными процессами и не случаем; их Творец, создавая их, преследовал определенную цель, и эта цель – их жизненный принцип. Признать эту цель значит признать Божественную волю, которая хочет достигнуть этой цели. Без нее жизнь нации и сама нация немыслимы. Снова и снова осознавая миссию своей нации, значит погружать ее в источник, который придает вечную молодость».

Согласившись с вышепреведенной мыслию, мы, с необходимостью, должны признать, что даже историческое становление буржуазных наций неразрывно связано с промыслом Всевышнего и не является исключительно исторически обусловленным феноменом, но, в определенном смысле, сверхисторическим актом.

Важно, что наиболее разработанные понятия, связанные с процессом становления особого национального характера у нации, было сформировано в Германии в период буржуазного национального пробуждения третьего сословия в XIX веке. Этот период в Германии совпал с подъемом не только философской, но и исторической мысли в Европе, что помогло быстро осмыслить исторические процессы того периода.

В частности, немецкий мыслитель Шталь утверждал: «Национальный характер в подлинном смысле слова это то, что нация признает высшей целью своих общих стремлений. Это ее полное самосознание, ее нравственная определенность… Национальный характер это божественное призвание нации».

Немецкий мыслитель Эрнст Крик уже в середине XX столетия продолжает мысль своего соотечественника следующим образом: «Нация – хранительница священного огня, который призван осветить путь человечеству. Если Святой Дух снизошел на народ, на него накладывается обязанность, и величие народа измеряется тем, как он выполняет эту обязанность».

Чувство исторической миссии, переходящее порой в мессианское чувство, неразрывно связано с самосознанием нации. Современные нации Европы, значимые для ее и общемировой исторической судьбы, каковыми являются немцы, итальянцы, испанцы, французы и англосаксы есть «этнический продукт» относительно недавнего исторического прошлого. Для того чтобы осознать общность исторической судьбы и стать нацией, этносам необходимо осознать свое национально-государственное единство. Немцы его осознали только в девятнадцатом веке, равно как и итальянцы. Французы – эталонная буржуазная нация, осознали себя единым народам во время революционных бурь конца восемнадцатого века. Испанцы медленно сплавлялись в единый народ в эпоху длительной реконкисты, но все-таки не смогли растворить в себе каталонский элемент и загладить «этнические швы» между Кастилией и Галисией, например. Англосаксы были более счастливы в этом отношении, и, воспользовавшись островным положением, переварили в своем «этническом чреве» кельтов и датчан к пятнадцатому веку в общем и целом, хотя и не полностью. Об английской нации мы, между тем, можем говорить только с эпохи Кромвеля. Очень существенным кажется и то, что духовный надлом, совершенный Реформацией, надолго отбросил народы германские от того момента, когда они могли бы осознать свое этническое и историческое единство. Это утверждение в равной мере касается и английского народа.

Еще раз напомним, что русский народ осознавал себя единым уже в одиннадцатом веке, что нашло свое отражение в «Слове о Законе и Благодати» митрополита Илариона. Более чем вероятно, что единое самосознание славянских племен Русской равнины сложилось окончательно уже в десятом веке. Во всяком случае, войны князя Святослава в Болгарии – носители точно такого же национального русского самосознания, как и мы с вами. Между нашим восприятием и восприятием дружинниками князя себя как единого народа нет разницы.

История нашего самосознания свидетельствует о том, что у нас не было болезненных скачков, дискретности в национальном самовосприятии, не было изменений в самоназвании и самоидентификации. И в этом важнейшее отличие народа русского от всех европейских народов современности. Не будет преувеличением сказать, что русский народ уже на заре своей христианской истории переживал процесс осознания себя нацией.

Наша нация, сложилась до периода буржуазных революций и носит на себе отпечаток феодальной архаики.

Особым показателем своеобразной внутриэтнической архаики (здесь архаика есть, несомненно, положительный критерий оценки этноса) являются устойчивые и разветвленные семейно-родовые связи русского народа, сохраняемые им очень длительный период времени, переживших насильственную ломку сравнительно недавно.

Наиболее ярко и устойчиво такие связи проявляются у аристократии и в крестьянской среде. Наши семейно-родовые связи и сейчас, в посткоммунистическую эпоху, несут на себе следы удивительной архаики, что поразительным образом проявляется и в городской среде. Думается, это еще один важный показатель племенной «древности» современной русской нации, показатель того, что как народ мы действительно сложились в глубокой древности, откуда и принесли неизменно традиции устойчивых и разветвленных семейно-родовых связей.

У буржуазных этносов такие связи теряют древнюю сложность и опрощаются. В этом же ряду доказательств нашей древности и нашего непрерывного преемственного этнического развития удивительная сохранность дохристианской духовной архаической традиции в русской деревне вплоть до середины двадцатого века. Такой устойчивой духовной архаикой не может похвастаться ни один этнос Европы.

Ницше писал: «…всего глубже подорваны в наше время инстинкт и воля традиции: все установления обязаны своим происхождением этому инстинкту, противоречат вкусу современного человека». Вторит ему и современный русский мыслитель: «Инстинкт и воля Традиции – вот, что отличает человека полноценного от человека неполноценного». Инстинкт и воля Традиции очень долго и бережно сохранялись в самых глубинах русского народа. Мы очень долго были несовременными, но исключительно полноценными. В нашей полноценности всегда был залог нашей исторической жизни. Сейчас сложно сказать насколько наш дух, инстинкт и воля подорваны. Но без излечения от наших недугов, без обретения воли к Традиции нам не двинуться вперед.

Важным критерием этнической жизни является становление и устойчивость и специфика сословного деления народа. Говоря о сословном делении древнерусского общества, мы должны отметить, что к структуре его нельзя подходить используя механически трехчленную схему деления древнеарийских племен: жрецы, воины и земледельцы. Если для древней Индии и для кельтов такое деление в древности очевидно, то для славянских племен все обстояло несколько сложней. Более того, славянское общество обнаруживает в себе древние архаичные черты индоевропейского общества, когда деление племени на сословия не предусматривало жесткого закрепление за варной (сословием) определенных функций, не регламентировало действий и не ставило жестких перегородок между варнами, имевших наследственный характер. Архаические элементы в отношениях между сословиями на Руси очевидны. По древнеиндийскому эпосу «Махабхарате» мы знаем, что четкие функциональные границы варн в древности и у арьев были, в период сложения эпоса, еще в процессе становления. Например, герой эпоса Дрона, будучи знаменитым воином, одновременно принадлежал к жреческому роду брахманов, а среди кшатриев встречались святые подвижники и ученые пандиты. На Руси, конечно, существовали и жрецы, и культы богов, но главные жреческие функции закреплялись за представителем воинской верхушки племени – князем, который уподобляем в этом аспекте римскому императору, верховному военачальнику и верховному понтифику, главе национального культа. Отсюда и особое уважение, священный пиетет к роду Рюриковичей в еще языческой Руси.