Владимир Малик - Тайный посол. Том 2

• Название: Тайный посол. Том 2
• Автор: Владимир Малик
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-03-6185-0

Владимир Малик (настоящая фамилия Сыченко, 1921 – 1998) – украинский писатель, известный как автор историко-приключенческих романов (тетралогия «Тайный посол», «Князь Кий», «Червленые щиты» и др.). Его произведения ставят в один ряд с романами Александра Дюма и Генрика Сенкевича. В 1983 году за достижения в области литературы В.Малику была присуждена премия им. Леси Украинки.

В тетралогии «Тайный посол» рассказывается о борьбе украинского народа против турецко-татарских захватчиков во второй половине XVII столетия, про трагические события в Украине после Чигиринских походов и про оборону Вены (летом 1683 года). Увлекают невероятные приключения главного героя романа казака-сорвиголовы Арсена Звенигоры и его побратимов, чья самоотверженность в борьбе за «други своя», за честь, справедливость и человечность делает их настоящими рыцарями «без страха и упрека».

---

Он подбежал к Арсену, обеими руками ударил его по плечам.

– Арсен, брат! Ты снова с нами!.. Но как же ты оставил молодую жинку? Иль, может, выгнала? Га-га-га!

Зашевелился весь курень. Новый человек – это всегда какие-то новости. А тут прибыло сразу пятеро… Казаки, кроме тех, кто еще не очнулся ото сна, столпились вокруг вошедших. Каждому хотелось услышать, что творится в мире, что нового на Украине, как называли запорожцы все украинские земли, кроме самого Запорожья.

– Ну, чего ж ты молчишь, Арсен? – дернул казака за рукав Шевчик, который так и пританцовывал от нетерпения. – Рассказывай!

– Что рассказывать? – вздохнул Арсен. – Ничего радостного нет…

– Что стряслось, сынку? – спросил встревоженно Метелица, сразу заметивший, что в глазах Арсена притаилась глубокая тоска.

– Юрась Хмельницкий с ордою напал на Левобережье. Опустошил всю южную Лубенщину… Людей угнал на правый берег, села спалил… Моих тоже забрал… И нареченную, и мать, и сестру…

– У, проклятущий! – отозвался кто-то из казаков.

– Вот я и приехал к вам, братцы, за помощью… Как видите, нас только пятеро – идти с такими силами на Хмельниченко да на Яненченко неразумно. А если бы нашлась среди вас какая-нибудь полсотня или сотня охотников-добровольцев, тогда бы мы могли смело пойти на Корсунь, куда увели моих родных и всех лубенцев…

– А почему бы и не пойти нам? – воскликнул Секач. – Весь курень пойдет!

– А как же! – прошамкал беззубым ртом дед Шевчик. – Я первый пойду! – Он выпятил сухую грудь вперед, поднял голову, от чего стал похож на задиристого петуха. – За справедливое дело и голову не жаль сложить! Когда-то все одно придется помирать! И негоже казаку на печи дожидаться щербатой, чтоб ей пусто было!

Еще несколько запорожцев, близких друзей Арсена, согласились идти в поход. Но многие молчали. Метелица, понурившись, чесал заскорузлыми пальцами затылок и смущенно посматривал на Арсена.

– Не знаю, что и сказать, сынку, – наконец промолвил он. – Конечно, я тоже хотел бы пойти с тобой… Но тут такая закавыка…

– Какая, батько?

– Дозволит ли кошевой?

– Я думаю, Сирко позволит.

– В том-то и дело, что Сирко сейчас у себя на хуторе… В Грушевке… Отдыхает старик… А наказным кошевым атаманом оставил Ивана Стягайло, нашего куренного… Ты сам знаешь, какой он… Скупой – зимой снега не выпросишь, а своевольный да упрямый как осел! Я ему в глаза не раз говорил это… Захочет – дозволит, а муха какая укусит не за то место – не дозволит.

– А мы его и спрашивать не будем! – рассердился Секач.

– Не кипятись, хлопче! Это дело не такое простое, как ты думаешь! – оборвал его Метелица. – Ведь самому понятно – без разрешения не пойдешь, если не хочешь отведать батогов… А хотя бы и пошел, то недалеко бы отошел! Без кошевого не возьмешь в дорогу ни пороху, ни олова, ни сухарей, ни солонины…

Опытный и рассудительный Метелица, как всегда, был прав.

– Что же ты посоветуешь, батько? – спросил Арсен.

– А что я посоветую? Идти к Стягайло… Я тоже пошел бы, да боюсь, что мой лик не очень нравится наказному атаману. Так что мое присутствие может и напортить тебе…

2

Иван Стягайло приобрел на Запорожье славу отчаянного, бесстрашного воина-казачины и скупого, ненасытного хозяина-жмота. В бою, распалившись, он не раз смело смотрел смерти в глаза, бросался туда, где было опаснее, и на теле имел столько шрамов, сколько, должно быть, не имел латок на своей одежонке последний нищий. Его рука не знала усталости, и тяжелая сабля нагоняла страх на врагов. Не одному братчику приходила она на помощь, спасая в трудную минуту от неминуемой смерти… За это запорожцы любили и уважали Стягайло.

Зато дома, в Сечи и на хуторе, он был совершенно другим человеком. Никто не имел больше, чем у него, земли, лесов, коней, скотины, пасек. Ни у кого из казаков-богатеев не было столько батраков и батрачек, как у Стягайло. И никто из них не был так скуп, как он. Все, что прилипало к его рукам, прилипало навеки… Во время дележа военной добычи, пользуясь своим атаманством, тянул к себе самые дорогие вещи, самые лакомые куски, а когда на куренной раде делили земельные угодья, магарычами, подкупами, а то и криком, потому как имел луженую глотку, добивался для себя наилучших делянок… Не брезговал и ростовщичеством – давал своим братчикам-запорожцам деньги в рост и потом драл с них три шкуры. За это казаки ненавидели его и прозвали Стягайло. Поначалу он злился, когда его так окликали, но ничего поделать не мог – кличка пристала как смола и вошла в запорожский реестр. А со временем привык к ней, смирился, хорошо зная, что у запорожцев часто встречаются фамилии, клички и похлеще, даже обиднее, оскорбительнее – разные Дериземли, Бесштаньки, Голопупенки, Кривошеи, Рябые, – свою же настоящую фамилию давно забыл и никогда о ней не вспоминал.

Он был видный казак, его не раз выбирали куренным атаманом. Но ему казалось этого мало, и он втайне примеривался к булаве кошевого. Ради такой заманчивой цели иногда даже раскошеливался – задабривал куренных атаманов и старых влиятельных казаков и в день своего рождения ставил бочку горилки на сечевом майдане для голытьбы, надеясь, что на раде своим криком она может поддержать его.

Таким был этот человек, от которого в значительной мере зависело сейчас будущее Арсена. Он очень хорошо знал Стягайло и сам, и по рассказам Метелицы, потому побаивался, идя с друзьями к войсковой канцелярии.

На его стук в дверь послышалось громкое «войдите». Четыре казака вошли в светлицу и, отвесив поклон, остановились у порога.

Стягайло сидел за столом и читал книгу. Арсен издали узнал «Синопсис» Иннокентия Гизеля, архимандрита Киево-Печерской лавры и профессора Киево-Могилянского коллегиума. Эта книжка появилась лет пять или шесть тому назад и сразу приобрела широкую известность на Украине и по всей России, потому что была первым учебником отечественной истории. Арсен сам увлекался ею.

Отложив книжку в сторону и сняв с широкого седлоподобного носа маленькие очки в железной оправе, Стягайло внимательно осмотрел казаков, расправил длинные густые усы и прогудел, как в бочку:

– Здорово, молодцы! С чем пришли?

Арсен выступил вперед и рассказал о нападении ордынцев на Лубенщину, об уничтожении хутора и об утрате семьи.

– Так чего же ты хочешь, казаче?

– Я хочу вызволить своих родных. Они, возможно, в Корсуне…

– Гм, чем же я могу помочь?

– Дозвольте, батько, набрать желающих… да снарядить их припасами из войсковой казны.

– Вот как! – Стягайло наморщил лоб. В глазах промелькнуло беспокойство. – Ты, казаче, думаешь, что говоришь?.. Да разве я могу без согласия на то царя или гетмана самочинно начинать поход против османов? Это же может вызвать большую войну!

Обескураженный Звенигора развел руками: ответ наказного атамана показался ему резонным. Но тут включился в разговор Семен Гурко.

– Батько кошевой, с каких это пор на поход против извечных врагов наших нужно разрешение? – спросил он. – Тем более что с Портой и Крымом у нас еще нет мирного договора…

Стягайло с удивлением уставился на незнакомца.

– Ты кто? Я что-то не припомню твоего лица…

– Семен Гурко, отставной казак Нежинского полка.

– Гм, а с каких это пор отставной казак с Левобережья указывает кошевому, что он должен делать? – с издевкой поинтересовался Стягайло.

– Я не указываю. Я только высказал удивление…

– Удивление можешь высказывать у себя на печи, а не перед кошевым! Каждый бродяга будет еще поучать меня!

– Сегодня я бродяга, а завтра стану запорожцем. С этим и прибыл сюда…

– Вот как станешь, тогда и буду говорить с тобой! Только таких умников у нас и своих хватает – не знаем куда девать!

Это была прямая угроза. Но Гурко пропустил ее мимо ушей.

– Не будем препираться, батько кошевой. Ведь прибыли мы не для того… Я думаю, что в ответ на нападение гетман сам пошлет войско на правый берег, чтобы наказать Юрася, и вряд ли будет против того, чтобы какая-то сотня запорожцев приняла участие в этом походе… Нам нужны всего лишь порох, олово да хлеб или сухари. Неужели Сечь пропустит случай малость потрепать ханские чамбулы, которые, прикрываясь именем Юрася Хмельниченко, гуляют по Правобережью, как у себя дома?

– Я повторяю еще раз, казаче, что это не твоего ума дело, – упрямо стоял на своем Стягайло.

– Как знать, как знать, – с вызовом и легкой иронией в голосе сказал Гурко.

– Ты слишком самоуверен, казаче! – нагнув бычью шею и наливаясь кровью, гаркнул наказной атаман. – Но мы и не таким рога обламывали!

– Батько, мы пришли сюда не ссориться и выяснять, кто из нас умнее, – вмешался Арсен, сдерживая гнев, закипающий в сердце. – Мы пришли за помощью… А коль мы невпопад, то можем и назад!.. Извиняйте, что побеспокоили… Идем, друзья!

– Идите подобру-поздорову!.. И вот тебе мое последнее слово, казаче. Ты сам или со своими друзьями можешь ехать куда угодно – в Корсунь, в Канев или к самому черту в зубы! Но снаряжать за счет Сечи военную экспедицию, чтобы вызволить твоих родных, я не позволю!.. У нас и без этого мало припасов. А хлеба и сухарей почти совсем нет. Сидим на саламахе… Вот так!