Борис Носик - Сент-Женевьев-де-Буа. Русский погост в предместье Парижа

• Название: Сент-Женевьев-де-Буа. Русский погост в предместье Парижа
• Автор: Борис Носик
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0538-2

На знаменитом русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа близ Парижа упокоились священники и царедворцы, бывшие министры и красавицы-балерины, великие князья и террористы, художники и белые генералы, прославленные герои войн и агенты ГПУ, фрейлины двора и портнихи, звезды кино и режиссеры театра, бывшие закадычные друзья и смертельные враги…

Одни из них встретили приход XX века в расцвете своей русской славы, другие тогда еще не родились на свет. Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Иван Бунин, Матильда Кшесинская, Шереметевы и Юсуповы, генерал Кутепов, отец Сергий Булгаков, Алексей Ремизов, Тэффи, Борис Зайцев, Серж Лифарь, Зинаида Серебрякова, Александр Галич, Андрей Тарковский, Владимир Максимов, Зинаида Шаховская, Рудольф Нуриев…

Судьба свела их вместе под березами этого островка ушедшей России во Франции, на погосте минувшего века. На страницах увлекательной книги Бориса Носика оживают многие имена великих и неизвестных с их горестями и радостями, хитросплетениями судеб…

---

Князь был неплохо подготовлен к переводческим трудам. В юности он часто ездил в гости в Лондон, к своей тетке – старшей сестре Яссы Ивановича, знаменитой некогда петербургской красавице, воспетой Мандельштамом, – Саломее Андрониковой (как это ни грустно признавать, в перезрелые годы красавица была влюблена… в Сталина). Позднее он окончил Русский богословский институт на Сергиевском подворье и добрых четверть века преподавал в институте литургическое богословие и методологию.

Б

БАЙКОВ ГЛЕБ АРКАДЬЕВИЧ,13-го гусарского Нарвского полка ротмистр,11.04.1895–10.04.1969

Добравшись с женою до Парижа, отставной гусар Глеб Байков не пал духом. Как и другие русские офицеры, он брался за любую работу и даже ухитрился при этом получить высшее медицинское образование. Его жена Оксана устроилась завскладом в дом моды Ларисы Бейлиной «Лор Белен», где всем заправляла тогда бывшая балерина Тамара Гамзакурдия (во втором браке – де Коби). Глеб Байков тоже работал одно время в этом доме моды шофером, пока не выучился на врача. Позднее он даже лечил строгую директрису дома моды.

БАКСТ АНДРЕЙ,21.09.1907–8.02.1972

Первое и, наверное, самое трогательное живописное изображение Андрея Бакста появилось в 1908 году. Это была акварель «Портрет Андрюши Бакста», написанная его отцом, прославленным дягилевским декоратором Львом Бакстом. Матерью Андрея была Любовь Гриценко, бывшая жена художника Н. Гриценко. Андрею было всего три года, когда Лев Бакст и Любовь Гриценко разошлись. В 1921 году Л. Гриценко с сыном выехала из России и поселилась в Италии. Л. Бакст высылал им пособие.

После смерти матери Андрей, который тоже стал художником, переехал в Париж. Отца уже не было в живых. При жизни отца добрые отношения у него с сыном так и не сложились. Во всяком случае, Андрей почти не унаследовал бесценных работ отца, но зато получил ателье на улице Лористон (в 16-м округе Парижа).

Двадцати семи лет от роду осиротевший Андрей женился на прелестной сиротке Ольге Мае. Брак их длился недолго: характеры были у них непростые. В начале войны Ольга, жившая в Ницце, стала участницей Сопротивления. Она и ее друзья, рискуя жизнью, прятали обреченных евреев и спасли немало жизней. В старости Ольга получила письмо из иерусалимского института Яд Вашем о том, что она причислена к праведницам мира (одной из двух тысяч французов, которые в войну спасали евреев). «Она была странное, удивительное существо, – рассказывал мне об Ольге художник Алексей Оболенский, у родителей которого она снимала комнату в Ла Фавьере. – Любила поэзию и переводила на французский русские стихи. По собственной инициативе перевела на французский язык толстенный том мемуаров моего деда Владимира Оболенского. Она обожала музыку, курила без конца, небрежно разбрасывала окурки в постели, от чего не раз загоралось ее одеяло…» Алексей Оболенский захоронил ее прах в могиле своих родителей, с которыми она дружила, на прекрасном кладбище городка Борм-ле-Мимоза…

В Париже молодой сын Л. Бакста дружил с К. Сомовым и многими другими эмигрантами.

Он работал в кино и в театре как художник по декорациям. Его макеты воспроизведены были в престижных французских журналах. Он был художником на таких фильмах, как «Милый друг» режиссера Луи Дакена (по Мопассану), «Ночные красавицы» Рене Клера, на знаменитом «Мишеле Строгове», на «Тиле Уленшпигеле», и еще, и еще…

В 60-е годы Андрей Бакст не раз приезжал в Россию. Он передал в дар Третьяковской галерее архив своего знаменитого отца, а Русскому музею подарил картину Л. Бакста «Древний ужас» и альбом его греческих зарисовок.

Он соединился с покойным отцом на парижской выставке, посвященной Льву Баксту, Андрею Баксту и Жоржу Ландрио. Это произошло всего за несколько месяцев до его смерти.

БАКУНИН АЛЕКСЕЙ ИЛЬИЧ,10.04.1871–1945 БАКУНИНА ЭМИЛИЯ НИКОЛАЕВНА (урожд. ЛОПАТИНА),1875–1960 БАКУНИНА ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВНА (1904–1995)БАКУНИНА НАТАЛЬЯ, ум. в 1991 г.

Алексей Ильич был «из тех Бакуниных» и родился в том самом Премухине под Торжком, где просвещенный Александр Михайлович Бакунин растил своих многочисленных сыновей (среди которых был будущий бунтарь Михаил Бакунин) и дочек (в которых по очереди влюблялись Станкевич, Белинский, Боткин, Тургенев), где Михаил Бакунин в табачном дыму проповедовал во флигеле фихтеанство, а потом и гегельянство (не успев толком дочитать ни Фихте, ни Гегеля)… Полвека спустя в Премухине родилась у Алексея Ильича Бакунина и его жены Эмилии Николаевны (урожденной Лопатиной, со знаменитым Германом Лопатиным она была в родстве) дочь Татьяна. Супруги были врачи, в Москве у них была своя больница (Бакунинская). В больнице этой умер патриарх Тихон, никуда не могли его устроить, и Бакунины взяли его к себе, хоть и были, скорее, антиклерикалы, «антицерковники». Поскольку умер патриарх своей смертью, а супруги Бакунины даже пытались вылечить этого опасного человека, сеявшего «опиум среди народа», им пришлось бежать за границу, спасаясь от гнева большевиков. За границей они продолжали лечить соотечественников, а Эмилия Николаевна была одно время врачом в Русском доме.

Юная дочь Алексея Ильича и Эмилии Николаевны Татьяна до эмиграции изучала русскую историю в Московском университете, а в Париже писала диссертацию о русском XVIII веке и благородном русском масонстве. Мало-помалу ей раскрылось, какой великой школой нравственного воспитания было русское масонство, привлекавшее в свои ряды все, что было самого высокого в России (Суворова, Кутузова, Карамзина, Грибоедова, Пушкина, самые звучные имена российского дворянства, русских императоров). Вероятно, углублению интереса Татьяны Бакуниной к русскому масонству способствовало и то, что в Париже она вышла замуж за благородного масона, прекрасного русского писателя, истинного «джентльмена эмиграции» Михаила Осоргина, прожила с ним долгие годы в счастливом браке и, закрыв ему глаза в 1942 году, в «свободной зоне», еще более полувека была верна его памяти. В эмиграции она продолжала научную работу, выпустила «Словарь русских масонов», две популярные книжки о русском масонстве и была инициатором серии бесценных библиографий эмигрантских писателей. Она много лет работала в Национальной библиотеке Франции и преподавала в «Эколь нормаль сюпериор» в Сен-Клу.

Мне посчастливилось удостоиться ее дружбы в последние десять лет ее жизни. Я присутствовал на ее похоронах, и мне показалось, что там не было равнодушных… Позднее я выплакал свое горе в очерке «Не надо цветов Татьяне» (Русские тайны Парижа. СПб.: Золотой век, 1998): не зная масонских обычаев, я единственный явился в крематорий с цветами. Искренне надеюсь, что она простила мне мое невежество, как прощала бесчисленные огрехи в моих писаниях, которые читала терпеливо и благожелательно.

Лев Бакст

Портрет Андрюши Бакста. Акварель

Помню, как на похоронах Татьяны Осоргиной-Бакуниной на Сент-Женевьев одна из бывших ее студенток читала над раскрытой могилой тексты ее мужа Михаила Осоргина. Мне тогда хотелось над могилой Бакуниных прочесть грустный отрывок из письма, написанного Михаилом Осоргиным в войну, за год до смерти своему другу и тестю Алексею Ильичу Бакунину: «Невеселым рисуется мне будущее, да и не для нас оно… Не будет и нашей России, только останется земля, на которой она была в период нашей жизни. Уже ничего не остается от прежней культуры, новое, что народится, нам заранее чуждо. И я не знаю, чего России желать, совершенно не знаю. Обидно и тяжко видеть ее сломанной чужой, железной силой, хочется эту силу видеть взорванной и рассыпавшейся, отмщения хочется, но все это – область личных ощущений, и я не уверен, что нужно этому колоссу оставаться целой глыбой: может, лучше ему рассыпаться и стать кусочной страной народов и инородцев, имевших недолгую общую историю… А наш потомок, которому придется неизмеримо солонее нашего, скажет: «Господи, из-за каких пустяков они волновались! Из-за бомб, от которых можно было спрятаться под землю. Из-за сумасшедшего, который испоганил только часть земли и только на десяток лет. А вот пожили бы в мое время, в его роковые минуты».

БАЛАШОВА-УШКОВА АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВНА, балерина Московских Императорских театров, 1887–1979

В 1921 году, когда эта божественная москвичка приехала в эмиграцию, ей поздно было начинать парижскую карьеру. И все же она еще танцевала – чаще на бесплатных благотворительных концертах. На жизнь она зарабатывала уроками: открыла свою балетную школу. Их было уже несколько в Париже. Не только французы, но и бедные русские посылали в них своих девочек: балерина – это была русская профессия (Дягилев успел убедить в этом Францию и весь мир). Нелегкая, конечно, профессия: открытая миру воздушность, скрытые от мира кровавые мозоли.