Мухаммад Легенгаузен - Современные вопросы исламской мысли

• Название: Современные вопросы исламской мысли
• Автор: Мухаммад Легенгаузен
• Жанр: Философия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91796-002-9

Книга известного философа Мухаммада Легенгаузена представляет собой яркий образец взаимодействия западной философской и восточной религиозной традиций. Автор разбирает на фоне западной философской традиции, которой он прекрасно владеет, узловые проблемы исламской философско-религиозной мысли, вокруг которых сегодня идет полемика. Автор способствует тому, чтобы эта проблематика, часто остающаяся незатронутой в дискуссиях западных философов между собой, была полнее представлена в мировом интеллектуальном обороте. Книга будет полезна всем, кто интересуется проблемами современной философии, в том числе и ее исламской традицией, а также тем, кто участвует или заинтересован в межконфессиональном диалоге.

---

Одной из реакций, спровоцированных этой ситуацией среди части мусульман, стал их уход в традицию. Минувшая слава удваивается в прочной решимости оставить сатанинский современный мир ради пуританского возвращения к первоначальному исламу прошлого. Такой реакции, в свою очередь, сопротивляются те мусульмане, которые готовы доказать, что ислам вполне подходит для того, чтобы служить идеологией для развития современных обществ. Из непрестанного противостояния этих позиций в рамках социально-религиозной мысли не будет найден выход до тех пор, пока не будет должным образом оценено влияние западной мысли на исламский мир, пока оно не будет понято и принято как оно есть, и встречено конструктивной критикой и синтезом в соответствии с эволюцией современной исламской теологии.

Сердце и душа мусульманского мира насквозь пропитаны религией. Если мусульмане не хотят потерять свое сердце и душу, задача рационального анализа религии должна быть вновь поставлена, с должным вниманием ко всем течениям мысли, омывающим современный мир ислама.

В Западе следует увидеть не только культурного захватчика, но и объект, подверженный влиянию перипетий модернистской и постмодернистской мысли, приведших не единожды его на грань нигилизма. Дабы мусульмане могли сориентироваться в современном мире, религия должна восприниматься не только как нечто, что необходимо защищать, но и как нечто, предлагающее путь вперед и ценное руководство для всего человечества. Мы сами не можем быть спасены до тех пор, пока не пригласим весь мир к спасению, и прежде, чем мы сможем предложить нечто приглашающее, мы должны осознать разницу между нашими интеллектуальными и культурными средами, равно как и общность проблем, с которыми они сталкиваются. Приглашение к спасению, выдвигаемое мусульманами, не должно сводиться к форме выбора между смертью и исламом. Я имею в виду, что мы не должны полагать, что мусульманское приглашение к спасению будет эффективным только если увенчается формальным обращением в ислам, как повелено Аллахом (превелик Он и преславен!) через Его последнего пророка (С). Сам Коран призывает нас вести диалог с людьми Писания так, чтобы найти с ними общий язык для достижения согласия.18 Общий язык, к которому мы приглашаем людей Писания, должен сам по себе пониматься как средство спасения, по крайней мере, в том смысле, что он предлагает путь выхода из бедственного положения, которое ожидает отвергающих его. Для того, чтобы быть спасенными, мы должны осознать, от чего мы хотим спастись, и как религия может спасти нас от этого. С эсхатологической точки зрения, спасение означает избежание адского огня, но сила этого образа не должна заставлять нас пренебрегать ошибками в мирской жизни, которые и выражаются в конечном итоге в форме ада, и ознаменованы уродством и жестокостью, которые наш мир являет слишком часто.

Несмотря на весь свой секуляризм, западный мир является наследником христианства. Его ценности укоренены в ссылках на Божественное. Соединенные Штаты Америки, например, были построены на основах, заложенных теми, кто пытался установить теократию в новых колониях. Таким образом, потеря уверенности в существовании Бога, не говоря уже об идее смерти Бога, угрожает подрывом человечности западного человека, если только не будут найдены некие основы для человеческих ценностей, способные заменить теологические структуры, которые многие хотели бы видеть лежащими в руинах.

Этой причины самой по себе достаточно для части христиан, чтобы стремиться к сохранению своей веры в Бога. Но, предоставляя достаточную мотивацию для такового стремления, она не в состоянии предоставить ответы на интеллектуальные сомнения, охватывающие современную западную культуру.

Помимо сомнений в Боге, выдвинутых философами прежде всего в критике доказательств Его существования, сомнения, порожденные социальными критиками также оказали большое влияние на секуляризацию западной культуры. В то время как Вольтер (1694–1778) признавал необходимость концепции Бога для поддержания социального порядка в его замечании о том, что если бы Бога не существовало, Его следовало бы выдумать, русский анархист Михаил Бакунин (1814–1876) провозгласил, что если бы Бог существовал, Его следовало бы уничтожить, поскольку слишком много притеснения было сотворено Его Именем. Если ремарка Вольтера предполагает, что Бог может быть не более чем удобным вымыслом, Бакунин предполагает, что вымысел может быть в достаточной степени неудобным. Марксистская критика религии была принята многими, кто скептически относился к другим аспектам марксистской доктрины. Сегодня многие феминистки возражают против концепции Бога как средства установления патриархата, а гомосексуалисты жалуются, что предвзятое отношение к ним поддерживается ссылками на Бога. В общем, подобные мыслители вполне справедливо осознают, что ориентация на Бога служит средством ограничения удовлетворения различных человеческих желаний и не совместима с тем, чему многие придают чрезвычайно большое значение.

Западное мышление находится в плену двух соперничающих претензий на моральную преданность. С одной стороны, есть трансцендентный Бог, Который требует абсолютного повиновения как высшая власть. С другой стороны, существует секулярный этос, основанный на ценностях человеческой свободы и самоопределения. Западные религиозные либералы стремятся к достижению неустойчивого компромисса, который привел бы Божественную волю в соответствие с гуманистическими ценностями. Моральное направление заимствовано из человеческого, после чего призывается трансцендентный Бог и принуждается к соответствию человеческому. Ему позволяется стоять над миром, но не вмешиваться в человеческие суждения о том, что верно, а что – нет. Теистическая теология, по крайней мере, честна в этом отношении.

В мусульманской культуре, с другой стороны, ссылка на Бога не проявляется в контексте сомнений и секулярных ценностей, поразивших Запад, или, во всяком случае, появляется не до такой степени. Главная форма, в которой секулярные ценности вступают в конфликт с исламом – это форма национализма. Мусульманские интеллектуалы часто видят себя как арабов, иранцев, индонезийцев и т. п., и только потом как мусульман. Иногда ислам воспринимается только как средство выражения национальной культуры. Они ищут направления в жизни в рамках исторического развития своего народа или нации, сужая религию до сферы личной духовности и ритуалов, усматривая в этом всю роль религии в технологически развитых обществах. Конфликт разворачивается между религиозной и секулярной идеологией, часто принимая форму дискуссий о пределах религии, но во всем этом почти не присутствует идея конфронтации с Богом, обычная на Западе. Среди мусульман не существует теологии смерти Бога.

Мусульманские модернисты могут развивать резкую критику традиционного понимания ислама, но они не распространяют ее на самого Бога. Западный angst (страх) Бога не укоренился – хвала Аллаху! – в мусульманском мире, и вопросы о том, как оправдать веру в Бога, столь часто возникаюшие в новейшей западной религиозной философии, представляются на удивление неуместными с точки зрения первичных теологических забот мусульман.

Тем не менее, мусульманская теология должна начать всерьез рассматривать проблемы западной религиозной философии, если ислам желает представить себя как путь спасения для всех людей, включая западных. Мы не можем долее удовлетворяться традиционными доказательствами, поскольку критерии мышления, которыми они оперируют, более не являются принятыми повсеместно. Это не означает, что традиционная мусульманская теология или философия могут или должны быть попросту оставлены за бортом, скорее, вопросы теологии требуют более фундаментального критического отношения, нежели обычно. Мы должны начать с попытки понять то, как основные понятия теологии, понятия Бога, человека и мира, рассматриваются в исламе и в христианской культуре, и как рациональный анализ этих концепций и их различного толкования в исламской и христианской традициях может помочь нам расчистить путь к теологическому пониманию.

Это означает, что сами наши стандарты рациональности должны быть подвергнуты критическому пересмотру и переосмыслению. Причины самых глубоких сомнений в отношении религиозного мышления коренятся в успехе эмпирических наук и технологий, которые развились на Западе. Когда стало ясно, что стандарты мышления, принятые учеными, коренным образом отличаются от принятых теологами, стало естественным предположение, что первые могут в достаточной мере отвечать всем человеческим запросам. Защита теологического мышления требует объяснения того, каким образом прогресс естественных наук может быть оправдан в его (теологического мышления. – ред.) собственных терминах. Теология более не может позволить себе игнорировать философию науки. Религия объявляет Бога Творцом природного мира. Таким образом, методы, с успехом использованные для раскрытия секретов природного мира, должны быть поняты как открывающие способы функционирования Его творения, по крайней мере, на определенном уровне. Что нам необходимо, как об этом говорит Сеййид Хусейн Наср, – это священная наука.19 Покуда не найден путь понимания естественных наук как священных, как управляемых критериями мышления, являющихся ответвлениями более всеобъемлющих методов рационального анализа, применяемых к теологии и философии, равно как и к математике, физике, медицине и когнитивной науке, теологию будут продолжать обвинять в том, что она решает второстепенные задачи, либо что от нее вообще можно безболезненно отказаться. Далее, поскольку теология должна опираться на воображение так же, как и на разум, она должна продемонстрировать, как ее имагинативная работа может пролить свет на сухие находки эмпирического исследования и прикладной математики и придать им дополнительную глубину.