Пьер Саворньян де Бразза - Миссия на Африканский Запад. 1883–1885. Документы и материалы

• Название: Миссия на Африканский Запад. 1883–1885. Документы и материалы
• Автор: Пьер Саворньян де Бразза
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7598-0927-2

Книга, подготовленная доктором исторических наук профессором НИУ ВШЭ И. В. Кривушиным и кандидатом филологических наук Е. С. Кривушиной, представляет собой продолжение первого научного отечественного издания документов и материалов, связанных с деятельностью знаменитого французского путешественника и исследователя Пьера Саворньяна де Бразза (1852–1905). В ней собраны документы и материалы, относящиеся к Третьей экспедиции (1883–1885) де Бразза в Африку (Габон и Конго), которая положила начало созданию Французской колониальной империи в Центральной Африке. Публикуемые отчеты, воспоминания и письма де Бразза и его соратников содержат уникальную информацию о начальном этапе французского колониального строительства в Экваториальной Африке, его основных этапах и особенностях. Они показывают, что европейский колониализм – и на уровне провозглашавшихся им целей и принципов, и с точки зрения его практики – не был на своей ранней стадии сугубо однозначным историческим феноменом. Миссия на Африканский Запад, организованная и возглавленная де Бразза в 1883 г., явилась попыткой осуществления не насильственной, а «мирной колонизации», и эта попытка была до смещения де Бразза в 1898 г. весьма успешной. Публикация документов предваряется вступительной статьей, тексты снабжены обширными научными комментариями.

Для широкого круга читателей, в первую очередь историков, политологов, этнологов, культурологов, географов, журналистов, а также всех, кто интересуется историей Африки и европейского колониализма.

---

Из Дьеле товары спустят к Конго по Алиме, частично на пирогах апфуру, частично на паровых баркасах, первый из которых уже начал бороздить воды Алимы две недели тому назад. Затем устроят другие посты, где будут складировать местную продукцию, предназначаемую для Конго.

* * *

Пишу, чтобы убить время[372]; я здесь (в деревне Нгими) уже два дня совсем один, без книг, без охотничьего ружья и с мозолями на ногах.

Деревня Нгими является или, скорее, являлась складом для товаров экспедиции. Я прибыл сюда, чтобы договориться с жителями соседних деревень о строительстве хижины для Жака и для меня; мы посчитали это место удобным для наших исследований. От него до станции Франсвиль примерно десять километров; место не очень веселое, так как находится в закрытой низине, но зато у него огромное преимущество: мы здесь одни и нас никто не потревожит – необходимое условие для научной работы.

А сейчас я жду Жака, который должен вот-вот прибыть сюда с вещами, книгами, друзьями и, конечно, с продуктами. В то время, как я тебе пишу (десять часов утра), у меня на столе два яйца и немного маниоки – моя еда на весь день, если только какая-нибудь милосердная душа не принесет мне несколько ананасов или курицу.

Не обращай внимания на мое глупое и бессвязное письмо, у меня небольшая лихорадка, и голова совсем не работает. Я пишу вам, потому что чувствую потребность в общении. (Сейчас прервусь, чтобы принять полграмма хинина.)

Хижина, в которой я нахожусь, сделана из коры деревьев, в ней сложены ящики и гамаки, принадлежащие экспедиции, есть стол и две скамейки, плюс две туземные кровати, составленные из двух жердей, к которым лианами привязаны около тридцати палок, похожих на изогнутые подпорки для виноградника; на такую конструкцию набрасывают циновку и одеяло, если таковое имеется. Это не слишком мягкое ложе, однако на нем спят.

В данный момент мой слуга приносит мне роскошный обед из четырех блюд, на который я и не надеялся: маниоку, бананы, жареные фисташки и один ананас.

Мне кажется, что я не предоставил тебе полного списка «африканских казней»[373], невидимых спутниц несчастных исследователей.

1. Комары. Они повсюду, как на наших болотах. К счастью, неграм тоже известен накомарник, благодаря которому можно, по крайней мере ночью, защититься от комариных атак, если, конечно, максимально плотно подогнать его к кровати.

2. Фуру (Furù), почти невидимые мошки, которые преследуют вас утром и вечером и прячутся повсюду так, что невозможно их услышать или увидеть. Укус фуру, похожий на укус комара, доводит до безумия. От этих насекомых можно спастись лишь в туземной хижине, откуда их гонит огонь и дым.

3. Парша и вши, которых невозможно избежать, если контактируешь с неграми.

В данный момент я лечу себя от чесотки в начальной стадии; она уже проходит…

4. Шик[374] – самое страшное бедствие как для белых, так и для черных. В нормальном состоянии шик похож на маленькую прыгающую блоху, но он проникает под кожу и особенно под ногти на ногах. Если его быстро не извлечь оттуда полностью, он раздувается до размеров горошины и откладывает яйца[375], прокалывая в коже ранки – такие ранки, служащие гнездами для этих микроскопических насекомых, в конце концов превращают всю подошву в сплошную открытую рану, что часто случается у туземцев, которые – в отличие от нас – не занимаются гигиеной ни утром, ни вечером. Впрочем, носки полностью защищают от шика, но здесь их невозможно постоянно носить. Каждый вечер после походов по деревням приходится снимать с себя по пятнадцать или двадцать таких блох. Добавь к этому, что, когда ноги сбиты, каждый извлеченный шик оставляет после себя гноящуюся ссадину.

Это насекомое было завезено в Габон[376] из Мексики (может быть, работорговцами) десять или двенадцать лет тому назад и распространилось по этой стране с невероятной быстротой. В первое время, когда еще не знали, что это такое, люди умирали от неизлечимых ран и язв. Поэтому не приходится удивляться, что здесь всегда держат «ноги в руках».

5. Крокро[377]. Черт бы их побрал, этих крокро! Кто они такие? Почему они появляются? Как лечиться от них? Я думаю, на эти вопросы никто не может ответить. Дело в том, что подъем ноги, сами ноги, а иногда даже и бедра покрываются прыщами. Сначала образуется маленькое вздутие, из него рядом возникает другое, которое затем гниет, оставляя раны и струпья; все это в какой-то момент засыхает и исчезает, но тут же возникают новые раны и новые струпья.

Лечение не представляет трудности, потому что раны поверхностные и не очень болезненные, но в конце концов сам процесс превращается в пытку, так как надо все время делать перевязки, мыться водой с добавлением карболки, два или три раза в день припудривать тело крахмалом и жить с постоянной мыслью, что у тебя больные руки и ноги.

Таким образом, когда отправляешься на несколько дней в поход, никогда не знаешь, как поведут себя твои ноги; они могут распухнуть, из них будет течь водянистая жидкость, и боль станет невыносимой.

Естественно, поход нельзя прервать, и очень неприятно идти, чувствуя себя инвалидом. Крокро предпочитает крепкие и сангвинические натуры; он особенно любит нападать на новичков, как, например, на меня, который удовлетворяет всем требованиям. Добавь к этому, что каждая маленькая ссадина на руке или ноге, каждая царапина перерождаются в крокро и спустя восемь или десять дней у тебя уже настоящая рана. Впрочем, к этому привыкаешь, как и ко всему остальному.

6. Лихорадка считается самым тяжелым заболеванием, правда, она не столь надоедливая. Она протекает по своим правилам, а затем на некоторое время покидает вас без всяких последствий.

7. Ядовитые змеи, сороконожки, скорпионы, пауки и проч., и проч. Хотя страна и богата этими малосимпатичными зверюшками, случаи укусов или уколов редки.

Добавь к ним красных муравьев, которые вторгаются ночью в вашу хижину и заставляют выскакивать на улицу.

Теперь, когда перечисление семи «африканских казней» завершено, я отправляюсь на мое ложе из «мягкого пуха», чтобы немного отдохнуть от дневных забот.

Спокойной ночи и до следующего письма.

Аттилио Печиле

XI[378]

Пост Лекети на Алиме, левый берег, вблизи устья Лекети, 30 декабря 1883 г.

Мой дорогой друг[379], сегодня я получил всю почту. С 16 сентября я не имел никаких вестей из Европы. Я писал всю ночь – утром письма нужно отправить; извини меня за спешку.

Вот коротко о моем путешествии[380]. 11 декабря я оставил пост Дьеле и поднялся по реке в пироге апфуру с тремя своими спутниками; за пять дней я добрался до деревни Аторо[381]; затем по суше[382] пошел к Мпини[383], в угол, образованный реками Лекети и Джалинке[384], после чего поднялся на Плато ашикуйя, в деревню Эгиги вождя Мбуми[385], где провел целый день, любуясь великолепной возвышенностью, плодородной и покрытой толстым слоем гумуса (она находится приблизительно на высоте семисот восьмидесяти метров над уровнем моря). Оттуда я отправился обратно; спустившись на пироге (всего лишь выдолбленный ствол сандала, куда помещаешься с трудом, к тому же очень неустойчивый) от Мпини по реке Лекети, прежде мне неизвестной, после пяти дней плавания я добрался до устья Алимы[386]. Один раз лодка перевернулась, и я думал, что моя записная книжка пропала, поэтому мне пришлось чертить план реки на папиросной бумаге, случайно оказавшейся у меня. К счастью, книжка нашлась, час спустя я обнаружил ее на дне пироги среди нашей снеди: маниоки, кукурузы, арахиса.

Река замечательная; ее обычная ширина – шестьдесят метров, но местами она доходит до ста. Порогов нет, течение не очень сильное, и справа и слева болотистые берега покрыты лесом, где преобладает бамбук, который служит украшением всей этой буйной экваториальной флоры, отражающейся в светло-сероватой воде.

Я не только сделал барометрические и гипсометрические[387] измерения, но и нарисовал карту всего пути.

Я впервые пометил на ней Дьеле и Лекети, которые изучил. Я не успеваю послать тебе эту карту – она пока еще в моем дневнике.

Здесь все чувствуют себя прекрасно, и мы вовсе не завидуем ни здоровью, ни хорошему настроению живущих в Европе. Дай Бог, чтобы следующий год был таким же удачным, как и уходящий. Еще один год, и тогда я спущу паруса и стану думать о своих подкованных железом ботинках, о своем альпенштоке[388] и о замшевых перчатках, о которых я так и не забыл среди тягот африканской жизни.

Преданный тебе Джакомо

XII[389]

Гансен, 19 февраля 1884 г.

Я жив и здоров, у меня есть еда и одежда. Я начинаю письмо этими словами, потому что, когда 14 февраля я приехал к Балле[390], он меня крепко обнял, так крепко, словно увидел меня воскресшим. Несколько дней до этого какой-то англичанин сообщил ему, что Жак де Бразза, или просто Жак, умер. Но я пока чувствую себя хорошо, и у меня давно не было приступов лихорадки.