Генрих Хаапе - Пункт назначения – Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941–1942

• Название: Пункт назначения – Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941–1942
• Автор: Генрих Хаапе
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9524-5134-6

Бывший военный врач рассказывает о боевом пути батальона, в котором он служил с начала войны. Буквально по дням автор прослеживает путь, пройденный его батальоном от границ Восточной Пруссии через Литву, Белоруссию до Тверской области – района Ржева. Он не только описывает боевые действия, но и подробно рассказывает о работе военного врача во фронтовых условиях. Большое внимание автор уделяет описанию быта фронтовиков, трудностям, которые им пришлось переживать из-за плохой подготовки армии к русской зиме.

Автор не был фанатичным национал-социалистом или ура-патриотом. Будучи военным врачом, он видел свой долг прежде всего в оказании помощи всем страждущим: раненым на поле боя, пострадавшим от холода или болезней.

---

Справа, несколько в стороне от дороги, рядом с крестьянским домом стоял санитарный автомобиль. Я вошел в дом, чтобы посмотреть, не нужна ли моя помощь. Однако там уже находился врач из 1-го батальона, сумевший взять ситуацию под контроль.

Поскольку дорога становилась все более пустынной, мы теперь могли спокойно скакать по самой дороге, преодолевая значительные участки пути. Солдаты устраивались на ночлег в близлежащих домах и строениях, чтобы поспать хотя бы несколько часов. Рядом с дорогой я заметил большой сарай, из ворот которого сочился свет, а вокруг стояла толпа солдат. Вездеход полковника Беккера тоже был здесь. Вид полевой кухни заставил меня повернуть свою лошадь и поспешить к сараю, а почувствовав аппетитный запах супа, я осознал, насколько же был голоден.

– Ну, Хальтепункт! – радушно приветствовал меня Беккер. – Вы сегодня что-нибудь ели? – Казалось, что он уже совершенно забыл о суровом разносе, устроенном мне совсем недавно.

– Нет, герр полковник! – ответил я. Моя обида на старого вояку улетучилась в мгновение ока.

– У нас сегодня на ужин отличный гороховый суп с говядиной. Почти как дома! Присоединяйтесь к нам и отведайте!

Густой наваристый суп из огромного котла действительно оказался необыкновенно вкусным, и когда я энергично работал ложкой, то невольно вспомнил о том, что слышал о старом полковнике. Он ел всегда то же самое, что и его солдаты, причем никогда не приступал к еде, не убедившись в том, что все его бойцы накормлены.

– Запомните хорошенько, Хальтепункт: ешь больше – проживешь дольше, хорошая кормежка помогает душе крепче держаться в теле! Никогда не проходите мимо полевой кухни!

Дождавшись, пока я опустошил свою тарелку, он возбужденно продолжил:

– Знаете, насколько за сегодняшний день продвинулось вперед разведывательное подразделение нашей дивизии? До самого Мемеля![8] Мы дошли до Мемеля, Хальтепункт! Это означает, что в первый день войны мы проникли на вражескую территорию на глубину семьдесят километров. Поверьте мне, Хальтепункт, это выдающееся достижение!

Все солдаты были накормлены, и водитель Беккера принес своему полковнику тарелку супа и большую горбушку ржаного хлеба. Беккер отломил от нее кусок и протянул мне. Во время еды он продолжал говорить:

– Вы думаете только о раненых, которые находятся на сборных пунктах, разбросанных на большой территории, ведь это ваши слова, не так ли? – Он подмигнул мне из-под своих кустистых бровей. – А вот я придерживаюсь мнения, что боевые действия гораздо важнее, так как они решают судьбу всех нас! Возможно, в настоящее время мы контролируем ситуацию в тылу не так хорошо, как нам хотелось бы, но для русских положение складывается просто катастрофически! Да, Хальтепункт, говорю вам, просто катастрофически! – Откусив кусочек хлеба, он погрозил мне пальцем. – Сегодняшние бои значительно подорвали боевой дух противника и его способность сражаться. Вот увидите, завтра или послезавтра все будет выглядеть уже по-другому! Тогда мы будем неотступно следовать за ними по пятам, не отставая ни на шаг! – Полковник вытер рот носовым платком и добавил: – Да, Хальтепункт, на войне чувства и переживания одного отдельно взятого человека должны отступать на задний план. Это общеизвестное правило, которое вам, юным спринтерам, еще только предстоит усвоить!

Допив тем временем вторую чашку кофе, я поблагодарил командира за ужин, отдал честь и, вскочив на своего коня, вместе с Петерманом продолжил путь. Было уже 2:30 ночи, когда мы добрались до командного пункта нашего батальона.

– Ну вот наконец-то и вы! – обрадованно воскликнул майор Нойхофф. – Я бы уже больше не выдержал! Последние четыре часа за мной повсюду неотступно следует унтер-офицер Майер с одним из своих бойцов, который слишком широко раскрыл рот во время атаки, а теперь никак не может его закрыть. Ради бога, доктор, сделайте хоть что-нибудь!

Ко мне привели солдата с неестественно широко раскрытым ртом. Хиллеманнс и Ламмердинг, батальонный офицер-ординарец, тоже зашли в комнату, чтобы посмотреть, что же я буду делать. Я был в полной растерянности, так как никогда прежде мне не приходилось сталкиваться с подобным случаем.

Осмотр показал, что нижняя челюсть солдата действительно выскочила из суставной впадины. Его рот представлял собой огромное, зияющее отверстие на искаженном болью лице. Влажный, дрожащий язык беспрестанно двигался во рту в безуспешной попытке произнести хоть слово, чтобы что-то объяснить мне.

Призвав на помощь основы анатомии, я попытался вспомнить, что нужно делать в таком случае, и пришел к выводу, что растянутые мышцы нижней челюсти следовало дернуть вперед и вниз, чтобы сустав вернулся в правильное положение. Так, как челюсть выскочила, так же, собственно говоря, она и должна была вернуться в исходное положение. Мне казалось, что теоретически я знал, что должно произойти, но вот получится ли все задуманное на практике… оставалось только рискнуть и попробовать.

– Зачем это? – спросил Нойхофф, когда я взял два носовых платка и обмотал их вокруг больших пальцев обеих своих рук.

– Безопасность прежде всего! Я бы не хотел, чтобы мои большие пальцы оказались зажаты между его зубами, когда челюсть вернется в исходное положение!

Я приказал унтер-офицеру встать за спиной сидящего на стуле солдата и крепко прижать его голову к своему животу. Тот исполнил приказание и зажал голову как в тисках. Пациент недоверчиво смотрел на меня.

– Готов?

Унтер-офицер кивнул. Глаза несчастного солдата выражали все большее недоверие. Обеими руками я ухватился за его нижнюю челюсть и изо всех сил надавил на нее, стараясь сдвинуть назад, чтобы как можно ближе подвести ее к суставной впадине. Сделав глубокий вдох, я резко дернул нижнюю челюсть вперед и вниз. Суставные отростки нижней челюсти встали на место в суставных впадинах. Пациент осторожно попробовал два-три раза открыть и закрыть рот. У него все получилось. Дело оказалось проще, чем я ожидал.

– Хорошо! – удовлетворенно кивнул я. – Только впредь будьте осторожнее и больше не раскрывайте рот так широко! Солдаты должны держать язык за зубами! Вы же это сами знаете, не так ли?

– Так точно, герр ассистенцарцт! – попробовал бодро отрапортовать солдат.

– Как у вас дела, подбородок вернулся на свое место? – поинтересовался Нойхофф.

Я встал по стойке «смирно» и отчеканил:

– Без особых происшествий, герр майор.

В конце концов, я неплохо разбирался в своем деле.

Большая часть бойцов нашего батальона устроилась на ночлег на опушке леса. Многие из них уже спали. Мы подошли к ним как раз в тот момент, когда на нашей санитарной машине подъехали Вегенер и Дехорн. На часах было 3 часа ночи – оба санитара уже 24 часа были на ногах, добросовестно исполняя свой долг. Я пополнил содержимое своей медицинской сумки и вместе с Нойхоффом, Хиллеманнсом и Ламмердингом забрался в палатку, разбитую для штаба батальона. Уже через несколько секунд мы все провалились в глубокий сон без сновидений, которому суждено было продолжаться всего лишь каких-то полтора часа.

Глава 3 Приказ есть приказ

Вскоре после 4:30 мы уже снова двигались по широкой песчаной дороге, ведущей к Мемелю (Неману). Непродолжительный сон скорее навредил, чем принес пользу. Все бойцы были вымотаны и устали как собаки. Оказалось, совсем нелегко разбудить их. Наши ноги распухли, суставы затекли, мышцы одеревенели, и каждое движение причиняло мучительную боль. Лишь с большим трудом удалось снова натянуть наши сапоги с короткими голенищами. Уже перед самым выходом поступила радиограмма с приказом Верховного главнокомандования германских вооруженных сил. Приказ был подписан самим Гитлером, и, когда взошло солнце, текст этого приказа стал темой для всеобщего обсуждения.

Он гласил: «Все русские комиссары-коммунисты при взятии в плен должны быть расстреляны на месте!»

В качестве обоснования таких жестких мер указывалось, что во время первого дня боя многие попавшие в плен немецкие солдаты были убиты по приказу именно красных комиссаров выстрелом в затылок. Далее говорилось, что русские на поле боя неоднократно убивали немецких санитаров-носильщиков и другой медперсонал, а также и беспомощных раненых. Отмечалось, что имелись неопровержимые доказательства ответственности за эти деяния большевистских комиссаров.[9]

Нойхофф сообщил нам эту новость, сохраняя серьезное выражение лица. Когда мы снова двинулись в путь, Кагенек, Штольце и я принялись обсуждать этот приказ.

– К черту такие расстрелы небоеспособных, беззащитных людей, даже если они и преступники! – заявил Кагенек. – В любом случае подобный приказ является ошибкой. Это не удастся сохранить в тайне; а что будет, когда русские узнают о нем? Комиссары будут сражаться до конца, поскольку будут знать, что в любом случае не смогут спасти свою шкуру! И подумайте, как это может быть использовано Советами в целях пропаганды!