Сборник статей - Софиология и неопатристический синтез. Богословские итоги философского развития

• Название: Софиология и неопатристический синтез. Богословские итоги философского развития
• Автор: Сборник статей
• Жанр: Философия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7429-0816-6

Настоящий сборник статей составлен по итогам работы секции по истории русской мысли XXII Ежегодной Богословской конференции ПСТГУ. Авторы статей с различных точек зрения рассматривают два наиболее значимых направления в русской богословской мысли XX в. – софиологию (Вл. Соловьев, свящ. П. Флоренский, прот. С. Булгаков) и неопатристический синтез (прот. Г. Флоровский, В. Н. Лосский и др.). Анализу подвергаются их истоки в русской религиозно-философской мысли XIX – нач. XX в., их становление, взаимные отношения, значение в истории мысли вообще, современное звучание. Авторы во многих вопросах понимания истории философской и богословской мысли расходятся между собой. Однако они согласны в том, что распространенное представление, в соответствии с которым именно неопатристика является единственно верным выражением православного предания, в то время как софиология может представлять исключительно исторический интерес как пример неудачного синтеза, нуждается в проверке, а возможно, и в пересмотре.

Представляется, что такая постановка проблемы способна наметить новые пути в изучении истории отечественной мысли и представляет историко-философский, и богословский, и общественный интерес. Книга адресована как специалистам, занимающимся историей русской религиозной мысли, так и студентам и аспирантам, изучающим историю философии и богословия XX в., всем, кто интересуется богословской и религиозно-философской проблематикой.

---

Центральными фигурами остальных текстов сборника становятся мыслители русской эмиграции, представлявшие там указанные течения: прот. С. Булгаков, прот. Г. Флоровский, В. Н. Лосский.

Интерпретации и присутствию идей Канта в русской философии и главным образом у Булгакова посвящена статья Н. А. Вагановой. В связи с этим автор указывает на трансцендентальный, а не метафизический смысл идеи Софии, которую предлагает рассматривать в трех аспектах как философему, теологему и мифологему.

В статье К. М. Антонова проводится сопоставление философии религии С. Булгакова с отсутствием таковой в работах представителей неопатристического синтеза. Показывается существенная зависимость идей В. Н. Лосского от философского контекста Серебряного века, в частности философско-религиозных идей С. Булгакова.

Весьма ценным вкладом является сопровождаемая вступительной статьей и комментарием публикация писем прот. Г. Флоровского прот. С. Булгакову, осуществленная А. И. Резниченко. Автор предлагает концептуальную интерпретацию переписки, согласно которой богословие Флоровского зависимо от булгаковской онтологической модели как от модели, от которой он отталкивается для построения собственной.

В. Н. Белов рассматривает проблему возможности христианской философии в трудах представителей различных направлений христианской мысли XX в.: католической (Фома Аквинат, неотомизм Э. Жильсона, Ж. Маритена), протестантской (Лютер, К. Барт, П. Тиллих, Р. Нибур) и православной (св. Григорий Палама, А. Ф. Лосев, прот. Г. Флоровский, С. С. Хоружий).

Эволюцию отношения прот. Г. Флоровского к евразийству и роль этой эволюции в становлении богословских идей мыслителя О. Т. Ермишин рассматривает не только на материале известных статей, но и с привлечением значительного массива архивных данных из переписки мыслителя с П. П. Сувчинским.

Й. ван Россум анализирует различные типы взаимоотношений философии и богословия в православной мысли на примере решения проблемы отношения Бога и мира у св. Григория Паламы в контексте византийских дискуссий о нетварности божественных энергий и у прот. С. Булгакова.

Артур Мровчинский-Ван Аллен и Себастьян Монтьель Гомес, напротив, помещают мысль Булгакова и Флоровского в современный контекст дискуссий о постсекулярном обществе, где они обретают актуальность как христианский ответ постсовременному мышлению (такому, как мышление А. Бадью), позволяющий вскрыть присущие этому мышлению и невычитаемые из него крипто-теологические основания.

В статье А. М. Малера анализируются основные концепции личности, предложенные как представителями софиологии и концепции всеединства (Вл. Соловьев, прот. С. Булгаков, священник П. Флоренский, Л. П. Карсавин), так и авторами концепции неопатристического синтеза (Вл. Лосский, прот. Г. Флоровский).

В заключительной статье П. Б. Михайлов предпринимает попытку сопоставления богословия С. Булгакова, Г. Флоровского и Вл. Лосского с точки зрения используемого каждым из них богословского метода (интуитивизм у прот. Сергия Булгакова, апофатизм у В. Н. Лосского, христианский эллинизм у прот. Георгия Флоровского). Выявленные особенности богословской методологии, как полагает автор, объясняют особенности их богословского стиля, а также проливают свет на современную рецепцию их идей.

В заключении сборника помещаются наиболее интересные материалы дискуссий, имевших место после первого и второго заседаний секций. В них рассматриваются актуальные проблемы, связанные с современной рецепцией идей русских богословов, прежде всего прот. С. Булгакова. Активное участие в ней приняли представители Свято-Сергиевского института в Париже – о. Николай Чернокрак и о. Николай Озолин, присутствие которых позволило участникам ощутить подлинную духовную атмосферу богословских дискуссий русского зарубежья.

Редакторы благодарят Ксению Бережную за перевод Summary и аннотаций статей на английский язык, Дмитрия Горевого, Ксению Масальцеву, Юрия Симагина и Юлию Харитонову – за помощь в подготовке текста к печати.

Личный мистический опыт В. Соловьева в контексте его софиологии и учения о внутреннем опыте Т. А. Полетаева (БПДС, ПСТГУ)

В статье предлагается рассмотрение личного опыта мистических переживаний В. С. Соловьева в контексте его раннего учения о внутреннем опыте и софиологии. Автор последовательно рассматривает указанные концепции философа, их истоки и прослеживает связь между ними и его личным мистицизмом. В заключение делается вывод о том, что все они имели один важный изъян – отсутствие точек соприкосновения с патристической традицией, с восточным мистическим богословием. По мнению автора, этот изъян в значительной степени компенсируется в поздних работах великого мыслителя, прежде всего – в его статьях по теоретической философии.

Учение о внутреннем опыте и мистической интуиции В. С. Соловьева можно воспроизвести по ряду ранних сочинений: «Кризис Западной философии» (1874), «София» (1876), «Философские начала цельного знания» (1877). Это учение было связано у философа с идеей веры как третьего рода познания и развито им в контексте критического переосмысления одной из главных проблем гносеологии Канта и западного рационализма – непознаваемости «вещи в себе». Определяющее влияние при этом на философа оказали идеи Б. Спинозы о трех родах познания (чувственном, рассудочном и интеллектуальной интуиции), а началом собственного учения о мистической интуиции стало переосмысление идеи Intellectuele Anschauung Шеллинга.

Кратко суть этого учения состоит в том, что всем людям присуща способность, связанная с разной степенью развития у них мистической интуиции, которую В. С. Соловьев считает первичной основой цельного знания, формой истинной философии и альтернативой религиозной веры. Будучи основанной на «божественном начале», мистическая интуиция является частью внутреннего опыта, конечная цель которого – познание Бога, т. е. «полное слияние человека с Богом, со Христом».[2] Одновременно с этим происходит получение цельного знания о мире, ибо мистическая интуиция позволяет созерцать сущность вещей, причем происходит это, как писал философ, под действием «идеальных, трансцендентных существ».[3] Исследования показывают, что на В. С. Соловьева в этом учении о внутреннем опыте оказали влияние идеи каббалы и западного мистицизма преимущественно протестантской традиции.[4]

Что касается учения В. С. Соловьева о Софии, то здесь необходимо сделать обзор трех вопросов: когда оно возникло, под чьим влиянием и что из себя представляет. Как известно, впервые философ познакомился с идеей Софии во время учебы в Московской Духовной академии благодаря общению в МДА с последователями Ф. А. Голубинского, принадлежащего к кругу русского масонства.[5] Интерес к этой теме соединился у молодого философа с присущей ему с детства предрасположенностью к «царству мистических грез».[6] Все это было прелюдией тех исследований, которые В. С. Соловьев начал проводить в 1875 году в Лондоне, на протяжении полугода изучая каббалистические и гностические тексты. А. П. Козырев приводит предположение Д. Стремоухова, что в Британском музее Соловьев читал книгу Knorr von Rosenroth, Kabbala denudata, Sulzbach (1677–1684).[7] Особым вопросом при изучении этой книги и гностических текстов был вопрос о Софии Премудрости Божией.[8] Находясь под влиянием прочитанного, В. С. Соловьев ждал мистического откровения (об этом он сам пишет в поэме «Три свидания»), получив которое, неожиданно для всех отправился из Лондона в Египет, в Фиваидскую пустыню, где ему было явлено видение:

И в пурпуре небесного блистанья
Очами, полными лазурного огня,
Глядела ты, как первое сиянье
Всемирного и творческого дня…

Так, В. С. Соловьевым в блеске поэтического вдохновения, как пишет Ю. Данзас, «термин София был введен в русскую религиозную философию».[9] По мнению ряда исследователей (Г. И. Чулкова, Л. И. Василенко, А. П. Козырева), София была описана философом в духе древних гностических трактовок Софии. А. П. Козырев, подробно изучивший вопрос знакомства В. С. Соловьева с древним доникейским гностицизмом, пишет, что основными источниками для философа могли быть труды св. Иринея Лионского («Против ересей» или «Обличения и опровержения лжеименного знания»), «Философумены» Ипполита, сочинения Климента Александрийского и «Панарион» св. Епифания (IV в.).[10]

Чем же отличается гностическое понимание Софии от христианского? Отцы Церкви на основании Священного Писания утверждали, что София – это один из ветхозаветных прообразов Христа, или ветхозаветных интуиций – наименований Христа (Прем 7. 25–27, 30; 9. 4; Притч 8. 30), как и Логос (Пс 32. 6, Пс 106. 20).