Виктор Бахтин - Ветхий Замес

• Название: Ветхий Замес
• Автор: Виктор Бахтин
• Жанр: Русское современное

Виктор Бахтин: «В ноябре 1999 года я изменил рисованию, ибо случилось со мной литературное наваждение. Причиной тому оказалось простое любопытство. Меня давно поражало: как мои друзья, ученые люди, могут быть всерьез верующими? Сам стал изучать Библию и очень удивился, сначала тому, что в Ветхом Завете этапы эволюции описаны очень точно – в то время люди не могли знать этого.

Потом постигли и другие «открытия». Так возникли некоторые идеи, которые я начал было объяснять на бумаге моему другу, писателю Михаилу Успенскому, но увлекся сам и не смог остановиться. Бросил пить, есть, спать, рисовать. Отказался встретить новый, 2000 год, с друзьями, потому что НАДО было писа́ть. Но к полуночи, на XXII главе Ветхого Завета, вдохновение как отрезало. С тех пор я не могу изменить там ни строчки, хотя пытался… Не моё это… А чьё? Судите сами.

В 2005 году «Ветхий Замес» получил литературную премию «Золотое перо Руси» в номинации «юмор». А ведь я был серьезен как никогда! Казалось, что поймал в темной комнате за хвост кусочек истины».

---

Сам Создатель, отвечая на коварный детский вопрос любознательного Авеля, как-то сказал: «Все разговоры о самозарождении не стоят того выеденного яйца, которое вылупилось раньше сдохшей курицы. Не бери в голову. Всё происходило одновременно и в развитии». Авель ничего не понял, но спрашивать перестал.

Нерасщелкнутой загадкой остается и та: почему из существующей сотни аминокислот только двадцать участвуют в образовании белка, и все имеют левую структуру. Я знаю. Только никому не говорите!.. (Создатель был левша.)

Тем временем «могучая кучка» светлых голов в Наднебесье понаделала устройств, которые не были умней их, потому как не были способны генерировать идеи, зато могли просчитывать несчётное количество вариантов задачи, если она правильно поставлена.

Первые живые клетки были смоделированы здесь. Они самовоспроизводились очень просто. Клетка росла от середины, обмениваясь со средой и черпая энергию от светила. Надо отдать должное ясномыслящему Хлорофиллу, которому пришла идея фотосинтеза. Устав обмениваться, клетка в середине умирала, оставив в живых два здоровых конца, которые продолжали существовать раздельно, пока серединка их не давала дуба. И всё возвращалось на круги своя, покуда светило оставалось на своих кругах. А свободный кислород, ставший результатом этой идеи, подготовил следующий День, к которому планета была покрыта зеленью и все радовались.

Хапполоне усиленно работал над чёткой цикличностью световых периодов; чтобы зелень знала, когда проклюнуться, когда вызреть, отсемениться и умереть в молекулярный прах для нового поколения. По замыслу Создателя, за оборот вокруг дневного светила ночное должно было обновиться двенадцать раз. А для смены сезонов Он наклонил ось вращения планеты. Когда же Хапполоне начиркал в кислороде молниями и сделал озоновый барьер, атмосфера прояснилась, и открытое Солнце уже не убивало. За это он получил свою первую публичную Благодарность с занесением в душу.

И был Вечер четвёртого периода Творения, и Создатель был доволен, и было Утро пятого.

А в небесной лаборатории умники уже спроектировали «скачок» в Эволюции. На базе имеющихся растений Искупилов моделировал возможность перехода к животным формам через травку-росянку, подкармливая её сгущенной амброзией в виде невиданных крылатых шестиногих существ, выданных компутером, как возможный вариант развития живых тварей. А Сатанеев, с помощью талантливого океанолога Гидрофилла (Водолюба), быстро преуспел в создании модели бактерий, питающихся планктоном с тенденцией перехода на чисто белковую пищу и уже имел готовые галло-экземпляры. Поэтому его проект был благославлён, и жизнь начала бить ключом. Бактерии жрали зеленявок и многообразились, и росли, и усложнялись. Некоторые из них научились охранять потомство и драться с конкурентами за выживание, продолжая расти в размерах и отращивая орудия борьбы и передвижения, как то: лапы, плавники, щупальца и хвосты. Когда же им оказалось тесно, стали все чаще высовывать головы из воды и приспособились дышать воздушной смесью. Кто-то укрепил ноги и бегал по суше, а кто, прыгая, отращивал перья, чтобы прыгать далеко-далеко. И стало их, разностных, превеликое множество: бегающих, прыгающих, ползающих, летающих.

И поели они почти все зеленявки в воде и на суше, и стали задыхаться, и Хлорофилл жаловался Создателю. Тогда Сатанеев всех удивил Революционной идеей. Он давно уже, негласно, взял себе одного травоядного динозаврика и вместе с Волобуевым (Искушённым) они поколдовали над генетическим кодом пресмыкающегося, в результате чего у того выросли острые зубки и рожки. Говорил им тогда Искупилов: не делайте тайного, ибо станет явным, и Отче заругается. Сатанеев спрашивал: «А ты наябедничаешь на брата своего?» Искупилов не был фискалом, но на душе его было неспокойно: вредной душою был его резвый братишка, и чуял он, что когда-нибудь они столкнутся на узкой дорожке.

К рогатому пресмыкающемуся Сатанеев добавил две существенные вещи: мозговых клеток и агрессивности. И взял он других разных динозавриков, даже больших, и запустил к ним своего мутанта и не кормил. В одну ночь подопечный пошевелил голодными мозгами и от досады проглотил небольшого ближнего своего. Неприятно ему было, морщился он, но проглотил, и наутро мучился расстройством желудка, что, впрочем, не остановило его от дальнейшего сокращения числа голодающих. Стул постепенно налаживался. К концу недели рогоносец забодал всех и урчал, требуя компании.

Счастливый Сатанеев, заодно с Волобуевым, получили по выговору за нелегальный произвол. Но голодный динозаврик был-таки выпущен на планету произвести некоторые «естественные» сокращения. Обретя свободу, жертва хромосомного произвола оглянулся, хищно сверкнув глазками, подумал: «Всех убью – один останусь», – и размеренной рысью подался в сторону ближайшего стада мирных бородавчатых яйцемётов.

Конь Эволюции заскакал по планете, пришпоренный нововведением. Время едва поспевало за ним. Зелёный купол планеты восстановился. И увидел Бог, что это хорошо.

Когда дела шли нормально, Он доверял контроль за развивающимся миром своему многочисленному штату и уходил в медитацию, иногда задерживаясь там на тысячелетия.

Однажды, по возвращении из отсутствия, с бодрым Духом и полный суперэнергии, Он врубил галлоэкран для просмотра Эволюционных успехов. И вошёл во гнев. И было отчего: число видов сократилось втрое. А те, что уцелели от естественного отбора, превратились в чудовищные машины для убийства с огромными зубами и рогами.

– Массаракш! – бушевал Создатель. – Что за монстров вы мне тут понаплодили?!! Куда девались мои любимые цветолизы и грушетрясы? Всех уволю! Души повынимаю!

Штат схоронился в облаках, уворачиваясь от молний, ибо какая душа любит вынимание?.. Облака мелко тряслись и из них капало. А громы продолжались:

– Где Швиллипок? Выдь пред очи!.. Да не трясись ты! Будет тебе задание…

Швиллипок (Чистюля) был Мусорщиком и имел награду Третьего дня за спасение Программы от дурного астероида, нёсшегося в солнечную систему с разрушительной целью. Чистюля имел талант душою чувствовать, где и когда нужно какую силу употребить, чтобы смутить небесных скитальцев с рокового пути. После внедрения озонового слоя мелкие и даже значительные метеоры безвредно сгорали в атмосфере, и Швиллипок был без работы.

Ныне же Отче предложил ему заняться «чисткой Программы» от монстров. Почётный Мусорщик с Божьего благословения взял себе сотню помощников. Они оседлали один из крупных астероидов, невинно пролетавший мимо, и, невзирая на слабые протесты со стороны разных подотделов, направили его прямо на Землю.

Эффект оказался убийственным: планета покрылась чёрным облаком, оседавшим медленно, и сделался хлад великий, в котором динозавры (за малым исключением) прекратили безобразничать и вымерли.

Как и планировалось, за период холодной чистки выжили теплокровные сиськососущие, которым добрым доктором Мазохом (Терпеливым) была создана гормональная приставка через общую Программу, что сексуально ускорило их эволюцию и подготовило Утро Шестого дня.

И был день Шестой. И произрастали травы, на которых паслись газели Томпсона. И лев ел газелей, облизывался со львицей, потом погибал в благородном поединке с удачливым соперником, с помощью бактерий превращаясь в прах молекул, который давал пищу травам, на которых паслись газели Томпсона… И всё возвращалось на круги своя…

А неисправимый Сатанеев опять зачем-то тайком пленил пару высших приматов, научившихся пользовать орудиями труда и борьбы. А что он с ними в своей Алхимичке творил – одному Богу станет известно в следующей главе.

А вам я по секрету скажу, что в душе у Воспротивляющегося неуёмно роились безбожные планы, и он, с дальнобойным коварством злоупотребив спецдопуском к Центральной Программе, добавил в чипы обезьяноподобного «венца Эволюции» один миллион мозговых резервных клеток.

Глава вторая

Эйфория первых Дней Творения имела волнообразный характер. Идея Саморазвития оказалась девкой капризной и малопредсказуемой, требующей постоянного вмешательства. Когда в Книгии вам попадается скупая фраза: «И увидел Бог, что это хорошо», знайте: почти всякий раз за ней спрятан пышный букет неупомянутых эмоций Создателя – от высокого восторга до горького отвращения, с оргвыводами, стирающими из Программы целые тенденции и направления.

Субботник

Законы творчества едины.

Так иной писатель, с лёгкостью паря на крыльях музы, откатывает сотню страниц за день, не уставая удивляться своему гению. А наутро, по прочтении, видя, что слова пожухли, мысли облетели, а чувства увяли, понимает, что муза была фальшивой, и утешается вином, ожидая следующей волны вдохновения.

Создатель не любил разочарования. Он любил гармонию, иногда изменяя ей с простой стабильностью. Вот ради этой скромной стабильности, за то, что она дарила Ему чувство неизменности, Он и решил построить храм, куда бы собиралось всё лучшее с Земли Себе на Славу.