М. Ларина - Когда мы были взрослыми

• Название: Когда мы были взрослыми
• Автор: М. Ларина
• Жанр: Детская проза

Вашему вниманию представлена приключенческая история друзей-школьников, случайным образом ставших обладателями волшебных леденцов, которые позволяют мгновенно повзрослеть.

---

– Так что? – Кошкалда скрестила руки на груди и отправилась к своему столу, – какая у тебя кликуха?

– Я… это, Александра… – тут ученик обнаружил, что напрочь забыл отчество преподавателя, – ну, Кокорев моя фамилия…

Одноклассники вновь разразились заразительным смехом.

– Я знаю, что ты Кокорев, но как тебя зовут друзья? – Александра Даниловна листала журнал, не обращая внимания на переминающегося Борьку.

– Так и зовут – Кокорев, как же еще?

– Ага. Может, вы и его, – тут она указала на Борьку-Паука, зачем-то схватившего в руки тряпку для классной доски, – тоже по фамилии зовете?

– У него нет фамилии, – злорадно сказал Кокорев, – Паук он, и все тут!

– Ну вот, значит, Паук, – терпеливо, как нянечка в умственно отсталой школе, произнесла Кошкалда, – а ты, прелесть, кто?

Тут «виновник торжества» стал краснеть и ерзать на стуле, потом решился и выпалил:

– Можно мне выйти?

– Выйти? Куда? – Александра Даниловна говорила с Кокоревым так, как будто он спрашивал разрешения выпрыгнуть из окна. – Зачем тебе куда-то выходить? У нас урок английского языка, если ты еще этого не понял.

– Мне выйти надо, – безраздельный хозяин «камчатки» походил сейчас на человека, который узнал, что купил угнанный автомобиль, – ну, разрешите, пожалуйста!

– Нет, дружок, все личные дела – на перемене, а сейчас не будем отвлекаться от темы, – Кошкалда села на свое место за учительским столом и углубилась в какие-то записи в журнале.

Кокорев почувствовал неизъяснимое облегчение. «Отстала, зануда, – думал он про себя, вытирая потные ладони о пиджак, – вот прислали ведьму, теперь она меня сгноит – до конца года ей времени хватит, ох, как хватит!»

В классе стояла гробовая тишина, как на годовой контрольной по алгебре, но кокоревское счастье пока и не думало присаживаться за его парту:

– Мы ждем, господин Кокорев! – голос Александры Даниловны прозвучал желанной музыкой для одноклассников, которые так любили подобные зрелища, что самый жестокий римлянин показался бы на их фоне безобидной крохой, дергающей папу за нос.

– Так вы откроете нам свою тайну? – в классе кто-то хихикнул, но тут же осекся под строгим взглядом Кошкалды, которая захлопнула журнал и встала, ясно давая понять, что для «мима» все еще только начинается.

Надо сказать, что двоечник не зря молчал – прозвище его каким-то образом пришло следом за ним из той школы, где Кокорев учился раньше, но был исключен за неуспеваемость и привычку отнимать мелочь у первоклассников.

Его вызывали на педсовет, распекали, и даже один раз «грабителя» даже побил старший брат кого-то из закабаленных им малышей, но в Кокореве, по-видимому, было невозможно искоренить его разбойничью натуру, и он продолжал «добывать зипуна» на переменах, возле столовой и раздевалки.

Тогда измученные преподаватели и убитые горем родители решились на крайний шаг – и перевели Кокорева в школу, где учатся главные герои нашего рассказа – Кирилл и Колян. В родной школе Кокореву старшие ребята дали кличку Копыто – за то, что он всегда, где бы и с кем бы ни стоял, начинал непроизвольно разгребать что-то ногами. Прозвище прижилось, и мальчишку уже никто иначе не называл.

Когда Копыто в первый раз явился на занятия в новую для него школу и попытался установить привычный для него режим долгов и «счетчика» среди учеников младших классов, то справедливый, но суровый Колян дождался делягу после занятий и так убедительно объяснил ему суть хороших манер, что Кокорев тотчас же отправился просить прощения у игравших в чинзу мальчиков из младших классов, правда, под бдительным присмотром «наставника».

Запуганные должники, раскрыв рот, смотрели, как низвергнутый Копыто стоял на коленях в пыли школьной спортплощадки и выкладывал на землю все имеющиеся у него деньги.

Когда рэкетир полностью опустошил свои карманы, неумолимый педагог Колька поднял его с земли и повел на задний двор. Туда же потянулись и все, кто хотел выместить на вымогателе свою детскую обиду.

Там первоклашки, по очереди подходя к импровизированному эшафоту из двух сдвинутых парт, на которых все так же на коленях стоял плачущий Кокорев, отвесили ему по полновесному удару своих маленьких, но уже крепких кулачков.

Кокореву было больно и до жути обидно, однако еще больший ужас на него наводила Колькина фигура, который стоял неподалеку, скрестив на груди руки.

С тех пор лихие набеги Кокорева на беззащитных малышей прекратились. Колян на следующий день как ни в чем не бывало с ним поздоровался и отправился за свою парту, а Копыто забился в самый дальний угол «камчатки» и, как говорится, «не отсвечивал», делая вид, что усердно пишет.

Только на большой перемене Колька внезапно подошел к побледневшему от страха новичку и, глядя ему прямо в глаза, твердо произнес: «Еще один гоп-стоп, и ты инвалид!»

Кокорев икнул, кивнул так, как будто хотел стряхнуть голову, и после того как Колян неторопливо отошел от него, долго пил из фонтанчика воду.

…Теперь он смотрел на учительницу английского, как на неопознанный летающий объект:

– К-какую тайну, Александра Даниловна?

– Ну, Кокорев, это уже не смешно, – Кошкалда вплотную подошла к его парте, – или ты уже забыл, о чем я тебя спрашивала?

– Моя фамилия… Кокорев… – тут он сник и отвернулся к стене, – Александра Даниловна, я больше не буду…

В это время маленький золотушный нытик Костя Гурьянкин, все время вертевшийся на своем месте возле окна, не утерпел и выкрикнул:

– Александра Даниловна, да не скажет он, стыдно ему!

– Гурьянкин, я тебя не спрашивала, – Кошкалда вежливо осадила инициативного Костика, который продолжал вертеться, спихивая локтями учебники у сидящей позади него тихой толстушки.

– Тебе стыдно, Кокорев?

– Стыдно… Поставьте мне, если хотите, двойку! – Кокорев был согласен на все, только бы от него наконец отвязались.

– Ну за что же двойку – я тебя сегодня, по-моему, не вызывала, да их у тебя в журнале и так хватает, – учительница тронула шмыгающего Копыто за плечо, – хочешь, я скажу, как ребята тебя зовут?

– Не надо, Александра Даниловна! – взмолился он таким тоном, как будто Кошкалда собиралась открыть Бог весть какую тайну, – ну, зачем вам это, – в голосе двоечника проскакивали трагедийные нотки, – я же просто пошутил и… и все! – Кокорев затих и обреченно взглянул на неумолимую Кошкалду.

– Ладно, невинная жертва, тебе сейчас, наверное, и вправду надо выйти – так иди, – сказала она и, словно ничего не было, вернулась к доске:

– Откройте тетради, ребята, и вернемся к нашему уроку.

Не веря своим ушам, Кокорев недоверчиво взглянул на учительницу и быстро пошел к дверям – он опасался, что непредсказуемая Александра Даниловна передумает и остановит возле самого выхода, когда его пальцы уже возьмутся за спасительную дверную ручку.

Но ничего не произошло. Александра Даниловна стирала с доски неправильные глаголы, которые просклонял старательный Борька Скрипунов, прозванный Пауком за свою исключительную прилипчивость. Стряхнуть с себя эту гнусаво бормочущую личность можно было только по методу Коляна: за шиворот – и вниз по широкой школьной лестнице, пока не примет Паука гостеприимная противоположная стена.

А Борька и не думал обижаться – он стряхивал со своего пиджачка пыль и вновь стоически приступал к осаде своей жертвы – до тех пор, пока она не уступала или Паука не начинали попросту бить.

Сейчас Борька стоял и смотрел, как плоды его труда безжалостно уничтожаются грязной тряпкой. Было обидно. Он посвятил этим проклятым неправильным глаголам весь вечер, надеясь с их помощью завоевать почет и уважение новой учительницы, но блистательный дебют поломал своим жалким актерством дубина и бездарь Кокорев. Паук понял, что аплодисментов не будет, и угрюмо ждал, когда Кошкалда разрешит ему вернуться на место.

– Скрипунов, садитесь, – Александра Даниловна движением руки отпустила, наконец, Паука и остановила взгляд на пятнистом от волнения Костике:

– Гурьянкин, а вас я попрошу к доске!

Костик вылез из-за парты и пошел туда, где возле доски стояла Кошкалда, освещенная слабым зимним солнцем. Когда он проходил мимо дверей, то все услышали донесшийся оттуда сдавленный шепот:

– Ну, Бандерлог, я тебя…

В это время раздался школьный звонок, возвещающий о наступлении большой перемены – времени, когда исполняются самые заветные мечты, а на головы предателей обрушивается страшная месть. Завершился урок английского языка, который сделал Кошкалду одной из самых легендарных учительниц в школе, а Кокорева навеки лишил остатков его былой славы.

Начитанный Колян вскоре после «ЧП» предложил прозвать Александру Даниловну по первым буквам ее фамилии, имени и отчества, как это делали герои его любимой «Республики Шкид», и прозвище Кошкалда твердо закрепилось за необычной учительницей. Во всей этой занимательной истории был только один участник, для кого она не обернулась ничем хорошим, – это был Костя-Бандерлог.