Андрей Цаплиенко - Империя Четырех Сторон

• Название: Империя Четырех Сторон
• Автор: Андрей Цаплиенко
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-03-6957-3

Новый захватывающий роман Андрея Цаплиенко «Империя Четырех Сторон» построен на загадках, парадоксах и гипотезах, переплетающихся между собой, как древнее узелковое письмо кипу, использовавшееся в доколумбовой Америке. Две, казалось бы, не связанные друг с другом нити повествования разделяет почти пятьсот лет. Великие тайны Империи Инков придется разгадать украинскому гонщику, волей судьбы и провидения оказавшемуся на самой престижной автогонке планеты. Конечно, на этот невероятный сюжет автора вдохновил знаменитый ралли-рейд «Дакар», который ему неоднократно приходилось снимать. А прообразом главного героя романа стал Вадим Нестерчук, человек, впервые под украинским флагом проехавший «Дакар» от начала и до конца. Его памяти и посвящена эта книга.

---

За сказанное эту девушку могли судить и казнить. Правда, на суде наверняка дали бы ей высказаться. И она, пришло на ум Чинче, могла бы доказать свою правоту. Но Окльо не умолкала, продолжая рассказывать тайную историю Империи Инков.

– Итак, для того, чтобы управлять Севером без помощи оружия, Великий Инка ввел правителей Кито в свою семью. Они стали наместниками императора на вновь завоеванной территории. Как известно, только единственному человеку в этой огромной стране закон позволяет иметь больше одной жены. И этим человеком является правитель. Мать младшего царского сына, Атауальпы, была слишком красива, чтобы кто-нибудь смог устоять перед ее обаянием. И Великий Инка перестал видеться с матерью старшего сына, Уаскара. Большую часть времени император проводил в Кито. Казалось бы, новая царица использует вождя в своих целях. Но это было не так. Она всего лишь стала его главным советником. Как ты знаешь, наши великие предки давным-давно забыли о жертвоприношениях. Они понимали, что в наших горах и на наших скудных землях жизнь каждого человека имеет ценность. Каждая пара рук значила для страны больше, чем золото, которое так настойчиво ищут сейчас новые захватчики, люди Солнца. Золота у нас было много, а вот земли, пригодной для того, чтобы взрастить на ней драгоценное зерно, мало. И мы отменили жестокие церемонии ради нашего будущего. Но в царстве Кито жертвоприношение считалось нормой. Посреди их столицы был вырыт глубокий колодец. Насколько он был глубок, не знал никто, потому что его дна никогда не видел никто из живых. А мертвые, падавшие на его дно в дни жертвоприношений, уже никогда не поднимутся на поверхность, чтобы рассказать правду о царях Кито. Но мы ее и так знаем. Кроме этого колодца было немало мест, где совершались эти ужасные церемонии. И одна из них состояла в том, чтобы съесть приговоренного к смерти преступника. В этом участвовали только первые люди царства. Участие в таком кровавом застолье означало только то, что гостя посвящали в узкий круг людей, на которых не распространялись законы добра и зла, справедливости и несправедливости, любви и ненависти. Они думали, что становятся сверхлюдьми, а на самом деле теряли человеческий облик.

Чинча хотел было задать вопрос, а зачем этим людям из страны Кито нужно было практиковать столь необычные и жестокие церемонии, но рассказчица сама опередила его.

– Воины, обитавшие на севере до нашего прихода, считали, что врага можно побороть только тогда, когда он становится частью победителя. То есть отдает свою силу и свой разум противнику. А такое возможно, считали они, если поверженный враг становится едой. Они завидовали нам. И поэтому хотели нас съесть. Мой отец узнал о том, что свои варварские обычаи они, эти выскочки с севера, стали практиковать и в столице империи, Куско, что, конечно, хранилось в тайне. И тогда он обратился к Великому Инке. Он пришел к нему на прием и напрямую сообщил о том, что делают северяне. И знаешь, что ответил Инка?

– Что? – переспросил Чинча.

– Он ответил: «Я знаю». Он знал обо всем этом! И моему отцу показалось, что небо упало на землю, потому что жить, как прежде, он уже не мог, и в то же время не знал, как жить иначе.

– После этого, – продолжала Окльо, – отец стал искать тех, кому невыносимо было смотреть на то, как в жертвенной крови варварских пиршеств тонет наша родина, великая Империя Четырех Сторон. Недовольных оказалось много. И за ними была сила. Среди могущественных генералов огромной армии, среди тех, кто выращивал новые злаки в горах, и, конечно, среди жрецов. Правда, эту касту отец считал самой ненадежной – уж слишком часто они меняли свое мнение и всегда были на стороне сильного. Даже самый благородный из них человек, которому отец верил безгранично, в конце концов, перешел на сторону Атауальпы.

– Вильяк Ума, – тихо проговорил Чинча. – Верховный жрец.

Окльо грустно улыбнулась и кивнула головой, словно в знак согласия.

– Впрочем, он нас не выдал и время от времени помогает нам. У него очень острый ум и большое доброе сердце. Хотя этот человек бывает жестоким. Как и все мы.

Однако, несмотря на желание многих могущественных людей сохранить наши традиции, мы потерпели поражение. Мы поддержали Уаскара в его законном стремлении стать Великим Инкой. Но голод, охвативший Тавантинсуйу, помог победить Атауальпе и тем, кто хотел добраться до богатств этой страны. То, что принадлежало миллионам людей, захватили новые вожди, а то, что они не смогли захватить, было просто разграблено. На наших складах в горах сохранялись нетронутыми запасы провизии на десятки лет, и лишь немногие из них остались целыми. Да и то, благодаря умным, честным и дальновидным лидерам местных общин – айлью, за что им огромное спасибо. Иногда я думаю, что возрождение Империи Четырех Сторон начнется не из Куско, а из дальних горных общин, где люди умнее и чище нас с тобой.

– Я тоже из горной общины, – заметил, с долей обиды в голосе, архитектор.

– Знаю, мой дорогой, – улыбнулась Окльо. – Именно поэтому ты здесь. Вильяк Ума говорил о тебе.

Чинча подумала и сказал:

– Он мне передал символ.

– Это больше, чем символ, – заметила девушка. – Я знаю, ты сумеешь его сберечь. Тем, кто пытался сделать тебя слепым, он нужен был больше, чем ты.

– Кто они такие? – спросил Чинча.

– Северяне. Это страшные люди. Я же говорила о том, что они верят только в силу, и сила того, кого они съедают, переходит к ним.

– Ты в это веришь?

– В это верят они. Тебя они хотели наказать. Лишить всех чувств и превратить в растение. И это тоже можно считать жертвоприношением. И мы тебя спасли.

– Ты и твой отец?

Окльо вздохнула глубоко и печально. В этом вздохе было гораздо больше одиночества, чем в пронзительном крике, который издает заблудившийся путник, оказавшись один на один со своим страхом и отчаянием. Чем больше Чинча ее слушал, тем больше ему хотелось защитить ее от жестокого мира, день за днем становившегося все более и более незнакомым. Так, обычно неприятно, удивляет старый друг после долгой разлуки: ты ожидаешь увидеть прежнего человека и не хочешь брать во внимание, что между двумя вашими встречами прошла целая жизнь, полная событий, и у каждого она своя.

– Отец построил этот тайник вместе со своими товарищами. Он был главным архитектором Империи Четырех Сторон, и многое, чем ты восхищался в Куско, придумал его разум и воплотил его талант. «Воин – это тот, кто разрушает, – любил он говорить. – А строитель – это тот, кто создает». В человеке живут обе страсти – и к разрушению, и к созиданию.

– А любовь?

– Что «любовь»? – переспросила Окльо.

– Любовь это разрушение или созидание? – Голос Чинчи дрожал. Он словно боялся, что она увидит скрытый смысл в его словах. И она увидела.

– Обними меня, – позвала его Окльо.

Он обнял ее с нежностью и страстью. Она отозвалась, плотно прижавшись к нему, и притянула его голову поближе, чтобы удобно было дотянуться губами до его полураскрытых губ. Он почувствовал ее дыхание, и, хотя их губы еще не сомкнулись, у него во рту появился вкус мятной жвачки, которую она, готовясь к поцелую, плотно утрамбовала язычком под нижнюю губу. Влага их дыхания все больше и больше смешивалась, пока, наконец, их губы не сомкнулись. Ее язык ловко втиснулся в небольшой зазор между его губами. Он дал ей проникнуть в себя, а потом еще глубже нежно втянул в себя ее язычок.

Когда они в первый раз оторвались друг от друга, мужчина выдохнул:

– Сладкая моя!

Вечные слова, которые на протяжении тысячелетий любовники произносят так, словно только что изобрели их сами.

– И ты! – улыбнулась женщина, игриво укусив его за мочку уха.

Его язык скользнул от уголка ее рта, потом вниз по щеке, к самой шее. Нащупав робкий пульс вены, мужчина сначала поцеловал ее в то место, где под кожей бился кровавый пульсар, а потом очень осторожно, чтобы не причинить ей боль, дотронулся зубами до кожи. Она была чуть солоноватой от испарившегося пота. Возбуждающе солоноватой.

– Сладкая моя! – Чинча продолжал говорить банальности, которые использовали мужчины за тысячи лет до него и наверняка будут использовать и после. – Так бы тебя и съел!

Он улыбался, а она, жмурясь, как сытая хищная кошка, подставляла свои щеки, губы и глаза под барабанную дробь его поцелуев. Постепенно его объятия становились жестче, поцелуи сильнее. В любовной игре мужчина и женщина все более явно стали использовать опасные ласки. Он ее то целовал, то слегка сжимал зубы на ее коже. Она, позволяя ему многое, словно со стороны услышала крик боли.

– Ты что? – спросил он.

Тогда она поняла, что кричала сама и вовсе не потому, что ей было хорошо. Она провела рукой по шее. На ладони остался след крови. Пальцы нащупали рельефный след от его передних резцов. Это был укус.

– Ой, что же это я делаю?! – Мужчина произнес глупость вместо извинения.