Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 5 / 2010

• Название: Россия и мусульманский мир № 5 / 2010
• Автор: Валентина Сченснович
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2010
• ISBN: 2010-5

В журнале публикуются научные материалы по текущим политическим, социальным и религиозным вопросам, касающимся взаимоотношений России и мировой исламской уммы, а также мусульманских стран.

---

Наст. время – 2020 г. Формирование программ повышения престижа семьи с тремя-четырьмя детьми, среднедетного отцовства и материнства, семейного образа жизни вообще в сопоставлении с одиночно-холостяцким. Демографическая политика для свободных людей в свободном обществе. Численность населения к 2020 г. – 140 млн. человек.

2020–2040 гг. Численность населения к 2040 г. – 128,9 млн. человек.

Вариант четвертый (перелом – 2060 г.). Базируется на предположении, что до 2020 г. удастся удержать суммарный коэффициент рождаемости на уровне минимум 1,3, а потом поднять его до 1,5 в 2030 г. и до 1,8 в 2040 г. Этот уровень рождаемости сократит темпы убыли населения и даст возможность перелома депопуляции на рубеже 2060 г.

Наст. время – 2020 г. Удержание уровня рождаемости на показателе 1,3.

2020–2040 гг. Поднятие уровня рождаемости до 1,8 к 2040 г.

Вариант пятый (интеграционный). Решения демографической проблемы связаны с развитием интеграционных процессов на постсоветском пространстве. В принципе, в этом варианте нет ничего нового. В частности, интеграционные процессы в Европейском союзе не в последнюю очередь связаны с необходимостью решения демографической проблемы. Соответственно объединение Европы создает условия для сохранения мирового политического и экономического влияния Старого Света, в том числе и за счет демографического укрупнения. Аналогичным образом объединение какой-то части государств постсоветского пространства позволило бы снизить остроту демографической проблемы как за счет более гибкого использования человеческих ресурсов (поскольку проблема депопуляции характерна не только для России, но и для других государств постсоветского пространства), так и за счет формирования более благоприятных социальных условий, что может положительно сказаться на рождаемости. Если аналогичных тенденций удастся достичь в других странах Евроазиатского сообщества, то в зависимости от его политико-экономической конфигурации численность населения в рамках сообщества может составить свыше 200 млн. человек. Это – уровень великой демографической державы в верхнем ее спектре.

Наст. время – 2020 г. Активное развитие интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Гибкое использование трудовых ресурсов единого экономического пространства.

2020–2040 гг. Повышение социального оптимизма и, как следствие, улучшение демографических показателей.

Таким образом, фактически только пятый вариант оставляет России возможность сохранения статуса полноценного великого государства в составе наднационального Евроазиатского сообщества. Определенный оптимизм внушает и четвертый вариант, предполагающий преодоление тенденции депопуляции к 2060 г. и возвращение России к 2080 г к нижней границе уровня великого государства в демографическом измерении. Остальные варианты ведут к падению статуса России в демографическом из-мерении после 2040 г. В третьем варианте наименьшая убыль населения достигается в 2080 г., а ликвидация депопуляции переносится на XXII в. При этом для перехода к простому воспроизводству населения в 2080 г. активную просемейную политику стимулирования рождаемости надо начинать уже сейчас. Отсутствие такого рода решений отодвигает решение проблемы убыли российского населения на следующий век, но риск распада страны сделает к тому времени эту тему устаревшей. Третий вариант принципиально отличается от второго, где сохраняется депопуляционный режим воспроизводства населения, а манипуляции с иммиграционными потоками обслуживают текущие нужды правящих элит. При этом варианте создается режим расширенного воспроизводства населения за счет усиления потребности в детях и многократного (до 50 %) увеличения доли трехдетных семей в структуре браков. Однако конструирование подобного режима позднее 2010 г. благодаря лаговому эффекту социальных норм малодетности и «плохой» демографической структуры, сложившейся в эпоху сверхнизкой рождаемости, не позволит устранить убыль населения в XXI в. даже с учетом небольшого иммиграционного притока. Второй вариант показывает неизбежность сокращения численности населения, несмотря на усилия по привлечению мигрантов из других стран, поскольку продолжается ослабление потребности в детях и, как следствие, спад рождаемости. «Заманивание» иммигрантов, особенно репродуктивного возраста, потребует огромных капиталовложений, видимо, более значительных по сравнению с инвестированием в стабильную семью с тремя детьми. Но его внешне обманчивая привлекательность для правительства заключается в том, что приезд иностранцев чисто количественно делает менее заметной убыль населения. Следует учесть, что иммиграционная политика способна компенсировать лишь незначительную часть естественной убыли населения. Первый вариант является наиболее негативным, так как связан с полным отказом от осуществления демографической политики либо с ее проведением на основе принуждения населения к определенным моделям репродуктивного поведения (запрет на аборты и разводы, ограничение свобод населения, предпочитающего холостяцкий и, увы, однодетно-разводный образ жизни, штрафы за «неугодное», например гомосексуальное, поведение и т.д.).

Отказ от активной демографической политики приведет к вымиранию наций под лозунгом скорейшего перехода к «золотому миллиарду». Латентно этот вариант содержит международное соглашение между демографически разнородными лагерями уже депопулирующих и пока еще не депопулирующих наций. Достижение такого политического равновесия весьма проблематично и невероятно в ближайшее время, особенно в связи с ростом терроризма. Данный вариант довольно условен, если не фантастичен, не только с демографической точки зрения, но и с социально-политической. Отсутствие у лидеров государств беспокойства по поводу вымирания населения их стран, отказ от политических мер нейтрализации депопуляции возможны лишь на протяжении двух-трех десятилетий – пока для всех не станут очевидными негативные последствия отрицательного естественного прироста. Только активизация мальтузианских и феминистских организаций способна оправдать бездействие и полное подчинение разрушительной тенденции.

Применение репрессивных мер при авторитарном правлении в силу неэффективности подобной политики и углубления депопуляции будет вести к дальнейшему ужесточению власти, балансирующей на грани государственного распада по мере приближения к численности населения страны в 40–50 млн. В государстве с самой низкой плотностью населения в мире и с самой большой площадью территориальная целостность может сохраняться лишь при наращивании военной мощи. Конечно, найдутся и еще какие-то другие способы предотвращения депопуляционного краха государства, но здесь следует подчеркнуть, что для возникновения в обществе соответствующей атмосферы, позволяющей искать необычные методы компенсации вымирающего населения, для начала в нем должна прижиться и стать общепризнанной идеология спасения страны в кратчайшие сроки.

Следует также отметить, что отказ от «вмешательства» фактически соответствует дальнейшей деградации института семьи, не выполняющего своих функций по рождению, содержанию и воспитанию нескольких детей. На деле сейчас реализуется один их них – декларативная политика полумер, важных, но абсолютно недостаточных и не отражающих глубины демографической катастрофы. Она – не только в продолжающейся депопуляции населения, но и в том, что даже для критически важных сегментов занятости (Вооруженные силы, правоохранительные органы, стратегически важные и технологически потенциально опасные объекты и др.) уже сейчас ощущается дефицит не просто подготовленных, но физически и психически здоровых кадров. Когда же она будет во всей остроте осознана не только отдельными деятелями или экспертами, но всем обществом, когда сложится адекватное понимание этого вызова, то придется от нынешнего демографического либерализма переходить к очень жесткой репрессивной демографической политике, независимо от политических убеждений власти. Депопуляция, деградация здоровья, появление эпидемий старых и новых болезней будут происходить на фоне кризиса расселения. Здесь выбор тоже будет сделан страной в лице миллионов ее граждан – либо в пользу сценария преимущественного роста Москвы и некоторых других городов (в результате вслед за исчезнувшими за последние 15 лет почти 20 тыс. населенных пунктов последуют в небытие еще десятки тысяч); либо сложится более гармоничная структура расселения. По сути, депопуляционная политика ведет к сокращению численности населения в два раза уже через 50 лет и в три раза – к 2080 г. К тому же это политика экономических противоречий между потребностью в рабочей силе и уменьшением численности трудовых ресурсов, между потребностью в росте производительности труда и тенденцией к экономическим спадам из-за сворачивания многих видов производства в условиях старения населения и падения рождаемости.