Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 6 / 2011

• Название: Россия и мусульманский мир № 6 / 2011
• Автор: Валентина Сченснович
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2011
• ISBN: 2011-6

В журнале публикуются научные материалы по текущим политическим, социальным и религиозным вопросам, касающимся взаимоотношений России и мировой исламской уммы, а также мусульманских стран.

---

В Саратовской области, послужившей исследовательским полем для установления характеристик данного типа режима, он был установлен к середине 1990-х годов после достаточно длительной борьбы элитных групп. Может быть, столь быстрая победа обязана внутренним характеристикам победившей элитной группы, например ее сплоченности, монолитности? Насколько эта монолитность сохранилась впоследствии и является специфической чертой правящей элиты Татарстана? Сначала попытаемся ответить на первый вопрос – о причинах быстрой и полной победы правящей элиты РТ над конкурентами на рубеже 80–90-х годов, затем проанализируем ее структуру в 2000-е годы.

Особенности как трансформационных процессов в самой республике, так и современной структуры татарстанской элиты связаны со спецификой «советского наследия» ТАССР (Татарской

автономной Советской Социалистической Республики). Как и в других индустриально-аграрных регионах, в позднесоветский период в ТАССР дифференциация номенклатурной элиты обусловливалась во многом сферами деятельности того или иного номенклатурного сегмента и была следующей: функционеры республиканского уровня (обком); управленцы-хозяйственники республиканского уровня (Совет Министров); директорат промышленных предприятий (здесь выделялись по меньшей мере две различные группы – нефтяники и директора предприятий ВПК); аграрии; городские функционеры.

Лидирующие позиции занимали республиканские функционеры, но в 1989 г. соотношение сил изменилось в пользу управленцев-хозяйственников. После ухода Г. Усманова на повышение в Москву в сентябре 1989 г. первым секретарем обкома КПСС стал бывший Председатель Совета Министров М. Шаймиев, который был тесно связан с аграриями. Следует отметить, что подобная жизненная траектория Председателя Совета Министров – проявление закономерности, а не случайности: республиканский Совет Министров был по преимуществу «аграрным», поскольку около 80 % промышленных предприятий республики находились в союзном подчинении, около 18 % – в подчинении РСФСР и лишь 2 % – в республиканском. Республике оставались в основном торговля, транспорт и сельское хозяйство, этим и занимался Совет Министров ТАССР. Иначе говоря, в силу специфики контролируемых ими ресурсов «партийные функционеры» поддерживали наиболее тесные контакты, включая взаимообмен кадрами, в первую очередь с директоратом промышленных предприятий, а «совминовские» – с аграриями.

Возможно, что резкого изменения соотношения сил не произошло бы, но избавиться от конкурентов М. Шаймиеву помогло демократическое движение. В феврале 1990 г. до Казани докатилась волна «областных революций», в результате которой секретари ОК КПСС А.Г. Булатов и А.А. Родыгин лишились своих постов (первый некоторое время после снятия был главой холдинга «Мясопром РТ», второй – заместителем директора Казанского НИИ радиоэлектроники). Таким образом, демократическое движение способствовало фактическому «распылению» группы «старообкомовских» функционеров. В Верховном Совете ТАССР, избранном в 1990 г., партийные функционеры республиканского, городского и районного уровней составили наиболее значительную группу – около 50 человек (25 %), но преобладали среди них секретари райкомов сельских районов. Сложилась коалиция управленцев-хозяйственников и аграриев. Но каковы же были позиции директората и городских управленцев? Присоединились ли они к этой коалиции? Или же какие-то группы были разгромлены и частично вытеснены, а частично интегрированы победителями?

Республиканский директорат был неоднороден. Директора оборонных, машино– и приборостроительных предприятий ориентировались почти исключительно на союзный центр, в республике же наиболее тесные контакты поддерживали с обкомовскими функционерами. В большинстве случаев директором назначался человек из кадрового резерва обкома, непосредственно с ним связанный и его устраивавший. Отладка отношений с обкомом после назначения post factum менее типична и чаще вела к конфликтам, а подобный конфликт мог себе позволить лишь исключительно влиятельный директор (например, Н. Бех на «КамАЗе», что объяснимо особым положением «КамАЗа» среди других промышленных предприятий). Если же говорить о нефтедобывающих и нефтехимических предприятиях, то взаимодействие между их директоратом и обкомовскими функционерами носило столь интенсивный характер, что можно говорить о взаимопроникновении.

В результате директорат предприятий, формально находящихся в союзном и российском подчинении, оказывался зависим как в части, связанной с принятием решений о приоритетах экономического развития республики, так и в части контроля за организацией производства от регионального руководства («обкомовских функционеров»). Поскольку координационная роль секретарей и отделов обкома, отвечавших за экономику, из-за многоведом-ственности возрастала, обкомовские функционеры получали дополнительные полномочия по управлению экономикой региона. В результате эффекты сильной ведомственности в Татарии проявлялись иначе, нежели в «среднестатистических» российских регионах с сильной ведомственностью, где директорат наиболее крупных предприятий во многих отношениях фактически стоял над партийными органами. В ТАССР степень внутрирегиональной автономии большинства основных экономических акторов зависела от успешности взаимодействия с партийной элитой.

Данная конфигурация акторов вызывает вопросы о случившемся на рубеже 80–90-х годов. Если степень взаимодействия между обкомовскими функционерами и директоратом была столь высокой и успешной, то почему директорат в переломный момент трансформации стремительно утратил влияние и возможность воздействовать на события в желательном для него направлении? Следует обратить внимание на некоторые события, в том числе выборы народных депутатов СССР 1989 г. Представители директората приняли в них активное участие и… столкнулись с яростной оппозицией только что возникшего демократического движения. Для многих активистов этого движения слово «директор» было синонимом слов «номенклатурщик» и «партократ», превратившихся в ярлык-стигму.

Трудно сказать, было ли это элементом сознательной политической игры или получилось спонтанно, но директорат оказался в роли авангарда, выставленного функционерами против демократического движения, и этот авангард был существенно потрепан и деморализован. На многие годы была утрачена возможность какого-либо взаимодействия директората и демократического движения против функционеров или аграриев.

В сентябре 1989 г. после ухода первого секретаря обкома КПСС Г. Усманова в Москву неоднородность директората и тесные контакты нефтяников с республиканскими функционерами проявились особенно наглядно. Р. Галеев, секретарь Альметьевского горкома КПСС (а ранее начальник старейшего нефтегазодобывающего участка «Альметьевскнефть»), отказался от борьбы за кресло первого секретаря Татарского обкома КПСС в пользу М. Шаймиева. Поддержка нефтяников и аграриев помогла М. Шаймиеву победить А. Булатова, занимавшего должность секретаря обкома. Организационный аспект конкуренции с А. Булатовым – соответствующую подготовку членов пленума Татарского ОК КПСС – взял на себя X. Низамов, занимавший должность руководителя орготдела Совета министров ТАССР. Бывший пресс-секретарь М. Шаймиева И. Муртазин писал: «Низамов понимал, что Ахмет Галимзянович Булатов, возглавив Татарский обком, непременно задвинет в небытие Шаймиева, а вместе с ним и его, Низамова… В ночь накануне исторического голосования директор ресторана “Казань”, Д. Минахметов (позже он возглавил Фонд газификации республики) заготовил продуктовые наборы, с которыми к членам обкома и пошли “ходоки” – люди из ближнего круга Х. Низамова. В гостиничных номерах “за рюмками чая” фактически и была предрешены и судьба Минтимера Шаймиева, и вектор развития Татарстана на долгие годы». Тем самым коалиция республиканских функционеров, аграриев и нефтяников фактически была оформлена.

Представители нефтяников занимали важное место в региональной элите на протяжении всех 90-х годов, занимают его и сейчас. Р. Галеев длительное время, вплоть до 1999 г., был гендиректором «Татнефти», Ф. Мухаметшин (бывший секретарь Аль-метьевского горкома КПСС) в 1990–1995 гг. был председателем Верховного Совета РТ, в 1995–1998 гг. – председателем Совета министров РТ, с 1998 г. по настоящее время – председатель Госсовета РТ. Что касается городских функционеров, то эта группа была наиболее слабой, и не случайно единственным видным функционером, лишившимся в августе 1991 г. своего поста, был первый секретарь Казанского ГК КПСС, председатель Казанского горсовета Г.И. Зерцалов. Таким образом, группы директората и городских функционеров подчинились победителям и были в значительной мере интегрированы ими уже в 1990 г. Предпосылкой такой интеграции, как мы постарались показать, было ослабление директората (а в августе 1991 г. – и городских управленцев). О равноправном альянсе или картеле речь уже идти вряд ли могла, хотя определенные жизненные интересы подчиненных групп соблюдались.