Сергей Тищенко - Концессионное право Союза ССР. История, теория, факторы влияния

• Название: Концессионное право Союза ССР. История, теория, факторы влияния
• Автор: Сергей Тищенко
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-94201-623-4

Работа основывается на трех основных составляющих, определяющих как историко- и теоретико-правовое ее предназначение, так и практическое руководство в процессе построения и функционирования концессионного законодательства России. Впервые представлена классификация концессионного права Союза ССР как комплексной отрасли права с целью систематизации представлений об этой отрасли. Определены место и роль современного концессионного законодательства в системе российского права.

Книга имеет выраженную историко-правовую, теоретико-методологическую, образовательную и практическую направленность, что позволяет, в условиях существующей в России проблемы адекватного нормативно-правового обеспечения инвестиционной, в частности концессионной, деятельности, адресовать ее широкому кругу читателей.

---

Декретами советской власти провозглашалась социализация земли, отмена частной собственности на землю (заметим, «регалия» на землю вновь перешла в руки нового хозяина). В 1917–1918 гг. началась конфискация акционерных капиталов, была национализирована внешняя торговля, банки, водный транспорт, средства связи и т. д.[141] Государственная монополия рассматривалась как единственная форма организации социалистической внешней торговли и способ защиты экономической самостоятельности социалистической России и ее внутреннего рынка от проникновения иностранного капитала.[142] Декретом СНК от 28 (15) июня 1918 г. «О национализации крупнейших предприятий горной, металлургической и металлообрабатывающей, текстильной, электротехнической, лесопильной и деревообрабатывающей, табачной, стекольной и керамической, кожевенной и прочих отраслей промышленности, паровых мельниц и предприятий по местному благоустройству, предприятий в области железнодорожного транспорта…»[143] национализировались те отрасли народного хозяйства, где был высокий процент концентрации частного предпринимательства.[144] Причем, как позднее отмечал А. В. Карасс, «в равной степени не было необходимости в издании декрета о национализации средств связи, так как до Октябрьской революции важнейшие в то время средства связи, почта и телеграф, принадлежали государству».[145]

Четкого и конкретного плана перестройки экономики после совершения революции у большевиков не было. Научный багаж, с которым они начали перестройку России, А. В. Васильев называет «убогим».[146] Разрушенная Первой мировой войной, искалеченная революцией, разоренная гражданской войной и интервенцией Россия была брошена в хаос экономического и политического эксперимента. Сначала система «Главкизма», т. е. подчинение всей производственной сферы единому центральному органу, которым стал Высший Совет народного хозяйства (ВСНХ). Он был организован 2 декабря 1917 г. с основной целью управления и организации работы на национализированных предприятиях, налаживания социалистического производства. ВСНХ координировал деятельность всех хозяйственных наркоматов и главков.[147] Договорные отношения отсутствовали, не было хозрасчета, ликвидировалась свобода рыночного хозяйствования. Но многие фабриканты и заводчики отказывались принимать новые методы управления. На первых порах некоторым фабрикам удалось проработать в привычном режиме до конца 1918 г., но нарушение рыночных отношений, торгово-денежного оборота делало нормальную работу невозможной.[148] По мнению некоторых авторов,[149] экономика России дореволюционного периода во многом приобрела рыночный характер, аналогичный существовавшему в то время в странах Западной Европы, и ее дальнейшее развитие, возможно, не отличалось бы от развития экономики европейских и других буржуазных стран. В России сложилось рыночное законодательство, регулирующее поведение граждан и юридических лиц как участников гражданских правоотношений, государство не вмешивалось в законную деятельность частных лиц, осуществлявших различного рода сделки.

Военный коммунизм и всеобщая управленческо-организационная хозяйственная монополия резко тормозили экономическое развитие страны. Трудящиеся не были заинтересованы в результатах своего труда, целиком изымаемых центральным органом управления, резко увеличился бюрократический аппарат, «вредную косность» которого отмечал даже Ленин.[150] В 1920 г. ВСНХ имел 52 главка, 13 производственных и 8 смешанных отделов, которым подчинялись отдельные отрасли промышленности.[151] Невозможность дальнейшего управления экономикой методами приказов и распоряжений обнаружилась сразу после окончания гражданской войны и интервенции, поскольку наступил полный паралич в экономической жизни, «запертость» хозяйственного оборота.[152]

Назрела необходимость в новых формах управления и хозяйствования. Власть пошла по испытанному ранее пути: возобновление рыночных отношений через частную инициативу и допуск в экономику частного капитала. Пришло время новой экономической политики, характеризующейся ослаблением централизованного управления со стороны аппарата, предоставлением больших прав предприятиям и предпринимателям.[153]

Что касается иностранного капитала, то необходимость его привлечения в экономику страны остро проявилась почти сразу после революции. Большевики понимали, что своими силами преодолеть разруху и производственный упадок не удастся. Да и почти весь мир представлял реальную угрозу после национализации земли, промышленности, отказа от всех царских займов, кредитов и т. п., в том числе и от договоров с другими государствами о создании и деятельности совместных акционерных обществ и других товариществ, что вызвало, в свою очередь, полное прекращение иностранных инвестиций.[154]

Вопрос об иностранных концессиях рассматривался гораздо раньше введения НЭПа. Поводом к этому стала политическая подоплека. Концессиями предполагалось откупиться за сепаратный выход из войны, национализацию иностранной собственности и аннулирование долгов. Поэтому, по мнению историка С. Л. Данильченко,[155] первые концессионные соглашения носили реституционный характер.

Промышленники США и Германия рассматривали Советскую республику как торгового и производственного партнера. При этом США практически не прерывали торгово-экономические связи с Россией ни в период Временного правительства, ни после революции, несмотря на то, что правительство США официально не признало Советскую Россию.[156] И впервые вопрос о концессиях в общей форме упоминался в Плане развития экономических отношений между Советской Россией и Соединенными Штатами Америки от 12 мая 1918 г. Первые официальные предложения концессий были сделаны В. И. Лениным уже 14 мая 1918 г. руководителю американской миссии Красного Креста в России полковнику Р. Робинсу и 15 мая – представителям Германии. Нарком торговли и промышленности М. Г. Бронский детально определил те отрасли экономики, которые можно было развивать при участии концессионеров: добыча золота, нефти, железнодорожное строительство, сельское хозяйство и др. Такая конкретизация явилась следствием решения Совнаркома РСФСР по концессиям от 15 мая и признанием желательности участия иностранного капитала в разработке естественных богатств страны.[157] А разработка «богатств» необходима для восстановления нормальной жизнедеятельности страны во всех сферах, что является экономическим обоснованием привлечения иностранного капитала и концессионной политики в целом. Еще раньше, а именно 18 марта 1918 г., вопрос о необходимости экономического сотрудничества между США и Россией обсуждался в Сообщении Петроградского общества заводчиков и фабрикантов о циркуляре Всероссийского Союза обществ заводчиков и фабрикантов о внешнеэкономических связях.[158] Иными словами, значение внешнеэкономического сотрудничества для разрушенной России понимала не только новая власть, но и сами промышленники. Однако официальная позиция правительства США по отношению к Советской России в 1918–1920 гг. была в целом негативной, и концессионная политика не получила должного развития. Первые американские концессии появились только в 1921 г.

Как известно, Советская Россия, а затем СССР унаследовали от Царской России в том числе законотворчество, механизмы построения и структуру системы законодательства. Недаром концепция «мозаичного» права переходного периода известного теоретика 20-х годов М. А. Рейснера была компромиссом трех «классовых систем права: пролетарского, крестьянского и буржуазного».[159]

Правоведы 20-х годов, как отмечает И. А. Исаев, придавали важное значение декретам, но все же главное место отводили судебным решениям как ведущей форме правотворчества. Объяснялось это отчасти тем, что декреты 1917–1920 гг. представляли собой нечто разрозненное и не приведенное в систему.[160] Мы также считаем необходимым отметить, что концессионная политика и, как следствие, концессионное законодательство во многом зависели от различных неофициальных форм регулирования и строились в строгом соответствии с ними. Например, анализ различных писем и записок руководящих работников Советского государства показал, что многие тезисы, изложенные в них, впоследствии нашли отражение как в Декрете о концессиях, так и в условиях концессионных договоров. В Записке наркома внешней торговли РСФСР Л. Б. Красина об американской концессии на Камчатке от 10 августа 1920 г. (обратим внимание – до принятия Декрета о концессиях) содержится точное указание на срок, приемлемый для концессии (30–40 лет), а также указывается на негласное условие для большинства последующих концессий – «признание Американским правительством Советского правительства или, по меньшей мере, допущение хотя бы торговых или Центросоюзных представителей в США».[161] Это условие являлось логичным продолжением другого: концессии выдавались иностранным предпринимателям в обмен на отказ фирм от всех претензий по национализации имущества, если они имели таковое до революции.[162] Первый проект Декрета о концессиях, составленный еще в 1918 г., подготовлен в строгом соответствии с рекомендациями постановления Совнаркома от 28 мая 1918 г.[163] В основу не только советской концессионной политики, но и законодательства также легли различные протоколы СНК по целому ряду вопросов.[164] С. А. Сосна указывает, что богатый материал для изучения концессионной политики в СССР и особенностей ее реализации дает официальная переписка различных государственных органов страны (включая ОГПУ). Многие из таких документов помечены грифом «Секретно» или «Совершенно секретно», что красноречиво свидетельствует о стиле и методах работы партийно-политического и хозяйственного аппаратов советской власти.[165]