Олег Палёк - В бизнесе законы физики не действуют

• Название: В бизнесе законы физики не действуют
• Автор: Олег Палёк
• Жанр: Русское современное

Роман о становлении личности главного героя затрагивает сложную политическую и экономическую обстановку России начала 90-х годов XX-го века. Эта эпоха отмечена переходом страны от социализма к капитализму и через сюжет романа предстает перед читателем галереей образов и ситуаций. В романе подробно описываются реалии кооперативного движения, непростые отношения несостоявшегося ученого с партнерами, женщинами и властью. Это роман о тех, кто нашел себя в мутном потоке того времени.

Сергей Голубев, физик-дипломник Новосибирского университета, понимает бесперспективность чистой науки, бросает учебу и едет в Москву попытать счастья в бизнесе. Оставляет он и любимую девушку, не имея возможности предложить ей достойную жизнь. Благодаря светлой голове бывший студент создает прибыльное предприятие по продаже компьютеров и периферии. Но в бизнесе законы физики не действуют. Цена денежного успеха оказывается неподъемной: обман и предательство друзей-партнеров, измена и уход нелюбимой жены, крах бизнеса и потеря денег. Сергей едет на встречу одногруппников, встречает старую любовь и начинает новый период своей жизни.

---

У Светы, наоборот, начался тяжелый третий курс. Она специализировалась на восточных языках, и когда Сергей иногда забегал к ней, постоянно копалась в груде учебников, мелко исписанных иероглифами. Они буквально говорили на разных языках – он на Фортране (компьютерный язык), она – на китайском. А еще под нее подбивал клинья сокурсник Михаил, который вроде как помогал ей с занятиями. Их слишком частые встречи раздражали Сергея. Через знакомого в профкоме он выбил девушке место в профилактории университета. Там можно было отдохнуть месяц – Сергей надеялся, что с ним – но Света отказалась. Мол, это нечестно, кому-то это место нужно для поправки здоровья. Тогда он подарил ей небольшой магнитофон с кассетами, чтобы она могла заниматься языком в общежитии, а не в лингафонном кабинете, и решил не форсировать события.

На кафедре поставили первый IBM-совместимый компьютер. Сергей немного поработал на нем и понял, что с его помощью мог бы ускорить работу с дипломом. К сожалению, другие подобные компьютеры предвиделись не скоро, а на этот очередь была расписана на месяцы вперед.

Кругом только и говорили о том, что финансирование науки, особенно теоретической, сокращается. Если сегодня теоретики разбегутся, то чем завтра будут заниматься прикладники? Сергей смотрел на женатых аспирантов, получающих сто двадцать рублей в месяц, и сочувствовал их семьям. Скоро и этих денег не будет.

Как-то друзья привезли правила игры «Монополия», начертили поле с русскими названиями, напечатали карточки, и комната на долгое время погрузилась в новую игру. Голубев быстро научился хорошо играть и почти никогда не проигрывал. Забавно было захватывать «Тверскую улицу» или «Аэрофлот». Просчитывать варианты в игре было куда проще, чем в уравнения в дипломе. Играли на реальные деньги, хоть и небольшие, но на угощение к чаю хватало.

В университет ходил один раз в неделю, на занятия по научному коммунизму, лекцию и семинар. Стандартный учебный курс для любых ВУЗов: история КПСС, марксистско-ленинская философия, политэкономия и, как апофеоз всего этого маразма, научный коммунизм. «Наука», утверждающая неизбежность победы коммунизма во всем мире. Как в любой общественной дисциплине, оценка зависела от отношений с преподавателем, которые у Сергея были из рук вон плохи. Пожилой лектор завис на уровне шестидесятых годов, не желая замечать современные реалии. Голубев давно бы забил на посещение занятий, но научный коммунизм – единственный экзамен в зимнюю сессию. Провалишь – потеряешь триста тридцать рублей стипендии.

За узкими высокими окнами аудитории осень вступала в права – чуть пожелтели березы вокруг университета, небо затянуло рваными серыми тучами, из которых лениво накрапывал унылый дождик. В ожидании преподавателя студенты ходили по аудитории, здоровались, делились новостями. Парни рассказывали о стройотрядах, девушки обсуждали семейные дела. К друзьям, сидящим на последней скамейке, подошел Анатолий из параллельной группы. Сергей заметил, что товарищ неплохо заработал за лето, о чем говорил дорогой кожаный «дипломат», замшевая куртка и фирменные кроссовки. Да и стандартная одежда студента, джинсы и рубашка, явно фирменного происхождения.

– Привет! – поздоровался Анатолий.

– Привет! Какие дела? – откликнулись Сергей и Василий.

– Нормально. Брат дело открыл – торгует видеомагнитофонами и камерами из Дубая. Я ему летом помогал, слегка прибарахлился. Забегай ко мне в 202 маленькую, выпивка есть, поболтаем.

– И ты это запишешь на камеру?

– Какая «камера»! – замахал руками собеседник. – Она десять тысяч рублей стоит. И каждая кассета – сотня. Хотя я несколько штук привез – для видеосалона. Боевики и, – он понизил голос, – порнуха.

Прозвенел звонок и Анатолий пошел на свое место. Уходя, он добавил:

– Слышал, у тебя машинное время есть? Не посчитаешь мою задачу? Небольшую. Несколько графиков по методу наименьших квадратов.

– Хорошо, это раз плюнуть.

В помещение вошел преподаватель, Аркадий Дмитриевич. В толстом вязаном свитере, шерстяных брюках и старых ботинках довоенного образца, он смотрелся чужеродно на фоне молодых, современно одетых студентов. Оглядев вставшую аудиторию, пригласил садиться и начал лекцию, приправляя её непонятным словечком «сэнда»:

– В этом году мы начинаем курс научного коммунизма – сэнда науку о классовой борьбе пролетариата и социалистической революции, о социально-экономических закономерностях строительства социализма и коммунизма, сэнда мировом революционном процессе в целом…

Друзья лекцию не слушали. С еще двумя парнями они играли в «Лабиринт». Василий передвигал фигурки игроков по лабиринту, начерченному на бумаге, план которого знал только он. Остальные передавали ему условные сигналы: хочу пройти вперед (назад, влево, вправо), выстрелил, кинул гранату и прочее. Сигналы передавались движением пальцев, также отвечал Василий. Эту игру они придумали еще на первом курсе, и она часто выручала их на скучных занятиях. Большинство студентов также не особо вслушивались в речь преподавателя. Во-первых, политическая риторика усыпляла. Во-вторых, имелась обширная библиотека по всем общественным дисциплинам. Сдача экзамена сводилась к демонстрации политической лояльности, а не реальных знаний. Кто-то готовил диплом, кто-то играл, девушки тихо перешептывались – они умели говорить тихо-тихо, понимая друг друга по губам. Только на передней скамейке несколько студенток обреченно строчили в тетрадках. Потом их конспекты почитают остальные, вдруг найдется какое-то расхождение с политикой партии.

Семинары следовали сразу за лекцией, вели их аспиранты Аркадия Дмитриевича. Однако группу Сергея взял сам преподаватель. Вздыхая, что поиграть не удастся, Голубев отправился в небольшой кабинет на втором этаже.

– Сэнда, – начал Аркадий Дмитриевич после звонка, – начинаем процесс практического усвоения важнейшей общественной дисциплины. Цель коммунизма сэнда всестороннее развитие личности. Он вооружает человека глубокими знаниями, совершенной и могущественной техникой, делает властелином природы…

Сергей зевнул. До сих пор он думал, что «властелином природы» человека делает наука, а не догматическая идеология. Догмы нужны для управления людьми. Непонятно, издевался ли Аркадий или же фанатически верил в то, что вещал. Достаточно выглянуть на улицу, зайти в ближайший магазин, поговорить с партийными руководителями, чтобы понять всю бессмысленность тех слов, которые гладко текли из уст преподавателя.

– А вы, молодой человек, – вдруг обратился ведущий семинара к Сергею, – почему не слушаете? Я еще на лекции приметил, что сэнда вы с друзьями занимаетесь посторонними делами. Или вы думаете, что физика важнее понимания вашего назначения в советском обществе, как молодого строителя коммунизма?

– Да нет, что вы, – решил не огрызаться Сергей, – я внимательно слушал. Но мне кажется, что это можно найти в учебниках. А о реальной жизни, которая от них сильно отличается, вы ничего не говорите.

– Да ну? – поджал губы старик. – Ваша реальная жизнь, сэнда как гражданина СССР, должна быть посвящена строительству нового общества. И если что-то в этой жизни отличается, как вы говорите, от коммунистических идеалов, завещанных и омытых кровью наших отцов и дедов, то ваша задача сэнда сделать жизнь лучше. А моя – дать вам правильное руководство на этом пути.

– Да вы на улице бываете, Аркадий Дмитриевич, или на кафедре живете? – не выдержал Сергей. – Какой коммунизм?! Главная его задача – преодоление эксплуатации путем уничтожения частной собственности на средства производства. Но недавно партия официально собственность разрешила. Таким образом, она признала ошибочность всей предыдущей политики. А согласно историческому материализму, производственные отношения объективно и однозначно определяют общественный строй. Вне зависимости от того, что думают эти «строители». Так что сейчас мы строим капитализм. Хотя с позиции морального кодекса строителя коммунизма мы должны его хоронить.

– Что?! – удивленно и возмущенно воскликнул преподаватель. – Вы подвергаете сомнению политику партии?

– Ну что вы… – пошел на попятную Сергей. Он отлично знал, что случается с теми, кто открыто подвергает сомнению коммунистическую идеологию в СССР. Минимум – вылет из университета с волчьим билетом. – Тем не менее, вы не можете не согласиться, что Перестройка подвергла ревизии некоторые догматы марксизма-ленинизма. Частное предпринимательство…

– …частное предпринимательство разрешалось и раньше, – прервал его Аркадий Дмитриевич, сэнда в период НЭПа… – он замолчал, видимо, подбирая аргументы.

– Да вы слушали прения на первом съезде народных депутатов? Сейчас об этом открыто говорят на всех уровнях. Проблема не в частностях, проблема утопической попытке построить альтруистическое общество с эгоистическими по природе людьми. Пока мы были в изоляции, энтузиазм еще не выветрился, а цены на нефть – высоки, как-то удавалось сводить концы с концами. Но долго внушать голодным людям, что им сытно, нельзя, может психика не выдержать. Разрешение частных предприятий – как раз попытка как-то соотнести неработающую идеологию с действительностью.