Зорий Файн - Кофе-брейк с Его Величеством

• Название: Кофе-брейк с Его Величеством
• Автор: Зорий Файн
• Жанр: Короткие истории

Эта книга – своего рода дневник автора, или «заметки на полях», зарисовки из реальной жизни, приправленные горчинкой тонкого еврейского юмора. Но есть еще и второй план – когда человек берет тайм-аут от постоянной беготни, заглядывает в себя любимого и пытается разобраться – в правильном ли направлении он вообще движется?!

---

В этой стране каждый кого-то не признает. Имея столько общего для почитания, они живут в априорном размежевании: арабы-христиане знать не хотят арабов-мусульман, евреи-ортодоксы – евреев, менее чтящих традицию. По городу развешены дорожные знаки «Осторожно, ангелы!» точно такие же, как «Осторожно, люди!», только с крыльями за плечами…

Такое ощущение, что весь гомон мира слился в этом великом городе, вечном, как сама история, возвышенном и воспетом, разделенном и неделимом. В средневековой европейской литературе часто встречалось просто слово Город. Без названия. И всем было ясно, что, если это слово написано с большой литеры, речь идет об Иерусалиме. В этот город нельзя въехать, нельзя войти, в него можно только подняться. На иврите есть специальный термин, означающий «восхождение в Иерусалим». Белоснежный красавец высоко под облаками – 800 метров над уровнем моря – в прошлые века именно таким он открывался паломникам, прибывшим с моря и долго шедшим к нему пешком по пустынной равнине.

Его дома сложены из особого иерусалимского камня, бежевый песочный оттенок придает осанку его древним и современным постройкам, нивелируя разницу эпох. Будь-то новые районы Гило, куда еще совсем недавно долетали палестинские пули из соседнего Вифлеема, или грандиозные раскопки Вифезды – стройная геометрия его архитектуры не позволит спутать его ни с каким другим местом на планете.

Я долго размышлял, почему так значимы понятия «святой город», «рай на земле»? Даже его арабское название Аль-Кудс переводится, как «святой». Трудно представить, что здесь святости хоть на грамм больше, чем в любой другой точке земного шара. Почему рай олицетворяется не с какими-то садами, местами уединения и буйствующей природы, а именно с городом?

Потому, что в городе нужно еще научиться жить. В городе с заявкой на святость надо проявить себя в социуме среди равных, стремящихся к святости – речь идет о потенциальной возможности коллективно, соборно обрести святость. Это очень высокая планка для человечества. Пока что запредельно высокая… Именно поэтому, наряду с хвалебными эпитетами: «начало начал», «город городов», «светило всех светил» в последнее время все чаще говорится «конец всех концов»…

Об этом плачут и каббалисты. Каббала основана на книге Зоар – мистическом толковании к Торе, где каждая буква, каждый символ имеют свой зашифрованный смысл и задача – раскрыть внутренний мир текста. Даже графически, например, первая буква א (алеф), как бы «смотрящая» в разные стороны – символ хаоса, ב (бет) – символ порядка. Есть мнение, что с помощью этих двух букв и был создан мир. Основа каббалистического учения о десяти небесных сферах проста: Всевышний создал этот мир и сократился сам в себе, предоставив человеку свободу выбора и воли – ошибаться и даже совершать грехи. Он (человек) создан по образу и подобию Бога, но дальше должен сам решить, будет ли идти вверх к Нему или вниз от Него. По инерции человечество неразумно воспользовалось своей свободой выбора и «побило горшки» (мишбар килим – «разбитые сосуды»). Поэтому его ждет непростая задача: перейти к периоду тиконим – «исправления». Механизм прост – от разбитых сосудов крупицы истинного знания или света сохранились в сердцах людей. Очевидно, это и есть мост к соборной святости…

«…Если я забуду тебя, Иерусалим, – забудь меня десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего» (136 Псалом).

Для многих верующих – это не просто святой город. Я бы сказал – при всей внешней вражде – это город земного покоя. Понятно и без того, что нет никому на этой земле покоя – мы пришли, мы страдаем. И мы находимся в рассеянии. Но не потому, что мы живем далеко и рассеяны по миру. Мы в рассеянии от самих себя, не можем собрать себя… Так вот, Иерусалим – живой эквивалент точки средоточия, нашей целостности. Когда я записал эти строки в своем дневнике, ветер сорвал пелену над городом, солнце ударило «окном», и это «окно» «проплыло» над головами…

И вспомнилось мне никогда не публиковавшееся в Советском Союзе стихотворение Самуила Яковлевича Маршака, которое он написал после посещения Иерусалима в 1918 году:

По горной царственной дороге
Вхожу в родной Иерусалим.
И на святом его пороге
Стою смущен и недвижим.

Меня встречает гул знакомый,
На площадях обычный торг
Ведет толпа. Она здесь дома,
И чужд ей путника восторг.

Шумят открытые харчевни,
Звучат напевы чуждых стран,
Идет, качаясь, в город древний
За караваном караван.

Но пусть виденья жизни бренной
Закрыли прошлое, как дым, —
Тысячелетья неизменны
Твои холмы, Иерусалим!

И будут склоны и долины
Хранить здесь память старины,
Когда последние руины
Падут, веками сметены.
Во все века, в любой одежде
Родной, святой Иерусалим
Пребудет тот же, что и прежде,
Как твердь небесная над ним!

…От запечатанных Золотых ворот (они открывались дважды в год: в Вербное воскресение и на праздник Воздвижения креста, в 1530 г. турки их наглухо замуровали) вниз по Храмовой горе и потом вверх, через Гефсиманский сад, на склоны Елеона бесконечной вереницей каменных надгробий протянулось кладбище. Здесь похоронены все те, кто при жизни боялся опоздать к своему воскресению. Места для первоочередных претендентов, ожидающих Мессию, стоят соответствующе. Известна одна любопытная история. В ХІХ веке тогдашний раввин Бердичева, раби Леви Ицхак, готовясь подписать брачный контракт своей внучки, прочитал, что свадьба должна состояться тогда-то в городе Бердичеве. На этих словах он разорвал документ и переписал заново: «Свадьба должна состояться в Иерусалиме. Но если к этому времени Машиах (Мессия) еще не придет – тогда свадьба состоится в Бердичеве».

…Поднявшись на вершину Масличной горы, как бы обернувшись невзначай, взору открывается неописуемой красоты панорама всего старого города: в центре, над стеной Плача, где стоял когда-то Храм Соломона, возвышается красавица-мечеть Омара. Иудеи не смеют упрекнуть за невоздержанность своего праотца Авраама, который, не дождавшись обетованного сына от Сары, жены своей, родил сына от ее служанки Агари. Сара выгнала служанку в пустыню. От нее и от сына ее, Измаила, и произошел многочисленный народ пустыни – арабы. И народ этот, как сказал Агаре спасший ее в пустыне ангел: «До конца дней будет костью в горле народа обетованного»…

Потому и высится на горе купол Аль-Аксы, одной из величайших святынь мусульманского мира, а глубоко внизу, под ним, чуть в стороне, в узкие расщелины между камнями иудеи со всего мира вкладывают записочки с прошениями. Эти записочки из Стены Плача несколько раз в год аккуратно вынимают и, не читая, хоронят в больших ящиках…

Пространство у Стены Плача разделено для молящихся мужчин и женщин. В мужской половине на меня наложили Тфилин, и я с чувством «надрезанного сердца» прошел к Стене и дальше в пещеру слева от нее. Со времен разрушения Храма у иудеев храмов больше нет. Синагога – это, увы, не церковь, это – дом-собрание, где можно помолиться, посоветоваться со старшим, изучить Писание (бейт-мидраш). Хотя отдельные синагоги очень напоминают христианские храмы (или наоборот?): горнее место, украшенное резьбой и позолотой, подобие Царских врат, а в центре – свитки Торы, обрамленные фигурами мифических существ.

После иносказательного пророчества Христа о разрушении Храма иудеи усвоили главную деталь: бессмысленно строить храмы на земле. Чего не скажешь о последующих веках христианства. Не могу не отметить, что в тексте Литургии, составленном Иоанном Златоустом, известным евреененавистником, целые страницы, даже без особых изменений, взяты из еврейского молитвенника Сидур.

Лет тринадцать назад я приехал в городок Лурд на юге Франции, где на месте городской свалки было одно из самых значимых явлений XIX века. Роскошь базилики, выросшей на этом месте впоследствии, впечатляет. А на месте Рождества в Вифлееме? Христос родился в хлеву, «ибо им не было места в гостинице». Но огромный, выстроенный еще при императоре Константине в 326 году и восстановленный Юстинианом и крестоносцами храм, мало напоминает хлев. Сегодня он поделен между греками, францисканцами и армянами. Вот и получается, что Господь приходит в пещеры и поля, открывается на задворках общества. Но, содрогаясь от собственного ничтожества при виде этих огромных построек, в маленьком человеке возникает вопрос о целесообразности вообще подобных взаимоотношений с Богом. И поэтому возникают блаженные секты, типа бахаистов (Иран, XIX в.), разбивающих роскошные сады на склоне горы Кармель в Хайфе. Они проповедуют всеобщую любовь, терпимость и личные, непосредственные и не отягощенные промежуточностью священства и пастырства взаимоотношения с Богом. Для них нет войн, страданий, они не ввязываются в политику – почти 6 миллионов человек живут в полной отрешенности от того мира, в котором поместил их Господь, призывая победить и себя в мире и этот мир, который вокруг, в себе.