Яков Гилинский - Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль

• Название: Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль
• Автор: Яков Гилинский
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-94201-574-2

Предлагаемая вашему вниманию книга – второе, переработанное и дополненное издание монографии известного ученого-криминолога, которое может служить учебником криминологии для студентов и аспирантов. Первое издание вышло в 2002 г. и давно стало «библиографической редкостью». Автор излагает кроме общепринятых свои собственные представления о науке криминологии, преступности, ее видах, а также о реакции общества и государства на преступность.

Может быть рекомендована студентам, аспирантам, преподавателям криминологии, а также всем, кто интересуется проблемой «преступления и наказания».

2-е издание, переработанное и дополненное.

---

Доля каждого структурного элемента преступности исчисляется в процентах и обычно называется удельным весом (так, в наших примерах удельный вес краж составил 43,5 %, удельный вес женской преступности – 15,1 %).

• Динамика преступности – изменение вышеназванных показателей (объем, уровень, структура) во времени. Например, динамика уровня преступности (на 100 тыс. человек населения) в России с 1994 по 2006 г.: 1994 г. – 1778,9; 1995 г. – 1862,7; 1996 г. – 1778,4; 1997 г. – 1629,3; 1998 г. – 1759,5; 1999 г. – 2051,4; 2000 г. – 2028,3; 2001 г. – 2039,2; 2002 г. – 1754,9; 2003 г. – 1926,2; 2004 г. – 2007,2; 2005 г. – 2477,6; 2006 г. – 2700,7.

• Иные показатели. Помимо четырех вышеназванных основных показателей в криминологии применяются многочисленные другие количественные характеристики преступности, отдельных видов преступлений, лиц, совершивших преступления: индекс судимости (число лиц, осужденных к уголовным наказаниям по вступившим в законную силу приговорам, на определенной территории за определенный промежуток времени в расчете на 100 тыс. жителей); индекс латентности преступности (отношение незарегистрированного объема преступности к зарегистрированной ее части); коэффициент криминальной активности (отношение определенной социально-демографической группы населения в числе лиц, совершивших преступления, к доле этой же группы в населении); уровень раскрываемости преступлений (отношение раскрытых преступлений к зарегистрированным); уровень виктимности (отношение доли определенной социально-демографической группы населения в числе жертв преступлений к доле этой группы в населении) и другие, а также интегративные показатели, учитывающие одновременно количество преступлений, их тяжесть и другие характеристики.[101] Некоторые из этих показателей подробнее рассматриваются в соответствующих разделах настоящей книги.

• Наконец, еще одно понятие, характеризующее преступность. Это – ее состояние. Обычно под состоянием преступности понимается ее обобщенная характеристика, включающая объем, уровень, структуру, динамику, латентность, причиненный ущерб и т. п., т. е. общая характеристика криминальной ситуации на определенной территории в определенное время; место и значение преступности в ряду социальных проблем. Однако в отечественной криминологической литературе прошлых лет под состоянием преступности нередко понималось то, что сегодня чаще называется объемом.

§ 3. Латентная преступность

Выше упоминалось, что под латентной преступностью (англ. «dark number», нем. «dunkel Ziffer» – «темное число») понимается ее незарегистрированная часть. Рассмотрим эту проблему подробнее.

В связи с распространенной избыточностью уголовно-правового закона (криминализация деяний, не представляющих серьезной общественной опасности, «преступлений без жертв»), а также с учетом реальных возможностей полиции и уголовной юстиции подавляющее большинство деяний, формально подпадающих под действие уголовного закона, остаются неучтенными, незарегистрированными. Более того, известно, что из числа зарегистрированных раскрывается не более половины, из которых доходят до суда еще меньше, а осуждается меньшее число лиц, нежели предстает перед судом. Это – так называемая «воронка» уголовной юстиции, которая не может «переварить» даже все зарегистрированные преступления (так, например, в 2006 г. в России было рассмотрено 10 461 647 заявлений о совершенных преступлениях, зарегистрировано 3 855 373 преступления, выявлено лиц, совершивших преступления, – 1 360 860, осужден по приговорам, вступившим в законную силу, – 909 921 человек).

Различают несколько видов латентности преступлений, из них основные:

• Естественная латентность: органам, регистрирующим преступления, неизвестно о них.

Чаще всего это бывает потому, что потерпевшие от преступлений не сообщают о них. Так, по результатам нашего опроса населения Санкт-Петербурга, в 2000 г. не обратились в милицию свыше 73 % жертв преступлений. Причины отказа от обращения: «милиция ничего не стала бы делать» и «бессилие милиции» – свыше 52 % (от числа не обратившихся), отсутствие или незначительность ущерба – 32 %, отсутствие доказательств и неизвестность подозреваемого – 31 %, иные причины – свыше 34 % (сумма ответов свыше 100 %, поскольку опрашиваемые могли назвать несколько причин). Нередко потерпевшие не знают о том, что они стали жертвами преступления (при экологических преступлениях, в результате фальсификации продуктов питания и др.).

• Искусственная латентность: правоохранительным органам стало известно о факте преступления, но они его не регистрируют.

Искусственная латентность приобретает массовый характер в тоталитарных и авторитарных государствах. Причины – стремление скрыть от населения истинные масштабы преступности, борьба за «честь мундира», желание «выслужиться» (чем «меньше» преступлений, тем «лучше» работает полиция, милиция), а то и выполнение прямого приказа «сверху». Так, очень высокая искусственная латентность была в СССР до 1983 г. В 1983 г. одним из поводов для снятия Н. Щелокова с поста министра внутренних дел послужили «вскрытые» Генеральной прокуратурой (как будто об этом раньше не было известно!) массовые случаи сокрытия преступлений от регистрации. Навели «порядок», поснимали с постов ряд ответственных работников МВД, преступность в 1983 г. «выросла» в результате регистрации ранее сокрытых преступлений на 21,8 % по сравнению с 1982 г. (это – огромный прирост преступности, до 1983 г. максимальный годовой прирост в 1966 г. составил 18,1 %, средние же колебания преступности были ±5 %). С начала 90-х гг. по 1994 г. искусственная латентность в России находилась на «приемлемом» уровне. Затем вновь начался ее рост. Об этом свидетельствует несколько обстоятельств.

Во-первых, уровень раскрываемости преступлений. Средний для европейских стран уровень раскрываемости – 40–46 % (1988 г.: во Франции – 40,3 %, в Великобритании – 32,0, в ФРГ – 45,8 %). Уровень раскрываемости в СССР составлял свыше 90–95 % (1980 г. – 95,4 %, 1982 г. – 95,9, 1984 г. – 90,2 %) – заведомо нереальные, «липовые» показатели. Впервые правдоподобный показатель 46,9 % достигнут в России в 1992 г., что свидетельствовало об относительно достоверной регистрации преступлений. «Рост» раскрываемости, начавшийся в 1993 г. (50,6 %), до 75,6 % в 2000 г. мог быть достигнут только за счет массового сокрытия от регистрации «глухарей», «неочевидных», заведомо неперспективных для раскрытия преступлений.

Во-вторых, как показывают результаты виктимологических исследований в Санкт-Петербурге, при «сокращении» статистических показателей преступности в 1994–1997 гг., количество жертв преступлений в городе не сокращается, а возрастает (в 1991 г. – 12 % опрошенных, в 1994 г. – 26, в 1999 г. – 27 %).

В-третьих, по мировым данным, умышленные убийства как преступления с относительно низкой латентностью и относительно стабильной динамикой, служат важнейшим индикатором криминальной ситуации, репрезентируя (представляя) состояние преступности в целом. Например, удельный вес (доля в %) умышленных убийств в структуре преступности в течение многих лет составлял: в Дании, Норвегии, Швеции – 0,01–0,03 %, в Канаде, Финляндии, Франции, ФРГ – 0,06–0,07 %, в Венгрии, Италии, США, Японии – 0,12–0,23 % и т. д. В России в течение 1985–1992 гг. умышленные убийства составляли 0,70–0,85 % и лишь в 1993 г. этот показатель вырос до 1,04 %, а в 1994 г. до 1,2 %, т. е. в 1,6 раза (в последующие годы удельный вес убийств также выше или около 1 %). Отмеченные «отклонения» могут быть объяснены значительным увеличением латентной массы преступлений.[102]

• Пограничная латентность – следствие юридической ошибки, заблуждения. Правоохранительным органам известно о событии, но оно ошибочно воспринимается как непреступное. Например, в результате ошибочного заключения пожарной инспекции факт пожара расценивается как самовозгорание, а в действительности имел место поджог. Или хорошо замаскированное убийство воспринимается как самоубийство или несчастный случай.

Латентность существует во всех странах, но ее масштабы и соотношение видов существенно зависят от профессионализма и добросовестности работы полиции, а также от уголовной политики государства.

Существует много способов и методик определения уровня латентности различных видов преступности.[103] Выше уже назывались виктимологические опросы и «самоотчеты». Нередко используется метод экспертных оценок, когда специалисты в той или иной области на основе профессиональных знаний отвечают на вопрос о предполагаемом уровне латентности определенного вида преступлений. В результате одного из подобных исследований были установлены следующие коэффициенты латентности по некоторым составам преступлений в 2002 г.: убийство – 1,17; умышленное причинение тяжкого вреда здоровью – 1,18; истязание – 2,45; изнасилование – 4,08; кража – 4,21; грабеж – 1,52; разбой – 1,36; контрабанда – 2,99; хулиганство – 3,81; бандитизм – 3,45; вовлечение в занятие проституцией – 17,82; получение взятки – 10,13; незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей – 107,06; принуждение к даче показаний – 70,73.[104] Причем, с нашей точки зрения, это минимальные показатели латентности. По нашему мнению, убийств совершается как минимум в 2–3, а по мнению В. В. Лунеева – в 4 раза больше, нежели регистрируется.