Коллектив авторов - Греки Балаклавы и Севастополя

• Название: Греки Балаклавы и Севастополя
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91674-250-3

Сборник посвящен особой части греческой диаспоры, ведущей свое начало от жителей греческого Архипелага и Мореи, бежавших на русских кораблях от мести турок и оказавшихся в Крыму в конце XVIII в. Они были поселены в Балаклаве и близлежащих селах и составили основу Греческого пехотного батальона, особо отличившегося в Крымскую войну. Воины и рыбаки, виноградари и богомольцы, они создали в Балаклаве свой неповторимый жизненный уклад. Балаклавскими рыбаками был, в частности, пленен известный русский писатель Александр Куприн. История балаклавских греков фактически закончилась их депортацией после освобождения Крыма в 1944 г. Однако несмотря на это преступление советского режима, память о них жива в России, на Украине, в Греции, везде, где живут их потомки.

Сборник предназначен как для специалистов-историков, так и для всех, интересующихся историей Крыма и российско-греческих отношений.

---

8 апреля 1783 г. Манифестом Екатерины II Крым был присоединен к Российской империи. Вскоре последовало официальное признание этого факта со стороны Оттоманской Порты. Корабли Черноморского флота вошли в Ахтиарскую бухту, давно уже намеченную Потемкиным для строительства военно-морской базы; началось строительство Севастополя. 2 февраля 1784 г. была учреждена Таврическая область под управлением князя Г. А. Потемкина, возведенного в чин генерал-фельдмаршала. Высочайшим повелением от 18 февраля 1784 г. правителю Таврической области было предписано «Балаклаву исправя, как она есть, содержать ее поселенным тут греческим войском».

Переведенный в Балаклаву 3 августа 1784 г. полк получил название Балаклавского греческого дивизиона. Полк получил задачу: нести пограничную службу от Севастополя до Феодосии и, в случае войны, оказывать поддержку флоту десантными отрядами и абордажными командами, нести надзор за порядком на полуострове. В окрестностях Балаклавы грекам были выделены земли близ деревень Камары, Кады-Кой, Карань, Лака (находилась южнее Тепе-Кермена) и Керменчик (маленькая крепость) – между реками Бельбек и Кача, а также в Аутке, Алсу и в других местах (современные пригороды Балаклавы, с. Оборонное, с. Чернореченское и прилегающая округа). Указом Екатерины II в городе запрещалось иметь недвижимость лицам, не имеющим отношение к дивизиону. Согласно приказу Потемкина командир получил 240 десятин земли, офицеры – по 60 десятин, нижние чины – по 20 десятин земли; даровались грекам в пожизненное пользование, и они освобождались от обязательных податей[115].

В сложившейся обстановке необходимо было обезопасить морское побережье Крыма от возможной высадки турецкого десанта или очередных выступлений татар. Малоизвестная местность, горные леса и отсутствие дорог весьма способствовали развитию партизанской войны. По этой причине в Крыму было необходимо держать не столько регулярные части, сколько отряды подвижные, готовые к ведению действий небольшими группами в условиях горной местности. Вместе с тем Потемкин не оставлял попыток осуществить план реорганизации греческого войска, по которому на его основе создавался бы Греческий пехотный полк в составе регулярных войск. Однако план Потемкина имел много противников, и долго откладывался.

После смерти в 1796 г. Екатерины II и воцарения Павла I, 30 января 1797 г. императорским указом полк был переведен в ведомство военной коллегии под названием Балаклавского греческого батальона, основав его на положении донских казаков и в зависимости от гражданского суда. Тем же указом было велено вооружить их по их обряду и обмундировать цветом красным и зеленым «по их обычаю»[116]. Солдаты батальона были одеты в красные рубахи, зеленые куртки, украшенные шитьем золоченой нитью, на головах красовались красные островерхие шапки, каждый из них был вооружен шашкой и ружьем. Балаклавский греческий батальон просуществовал вплоть до окончания Крымской войны, и в 1859 г. был упразднен.

Вклад «спартанцев» в историю освоения Крыма неоценим. Нет, пожалуй, ни одного события в ней, в котором они бы ни принимали деятельного участия: здесь и высадка десанта, и карантинная служба, и охрана границы, и подавление татарских мятежей и т. д. Но, не менее важна и другая сторона их деятельности: оживление и обновление мест расселения греков-христиан, восстановление и строительство церквей.

А. Бертье-Делагард сетовал, что столь яркая, полная приключений и проявлений героизма страница Русско-турецких войн не нашла своего историка, не записаны воспоминания участников. Его путешествие в «крымскую глушь» имело целью собрать уцелевшие остатки воспоминаний о героическом прошлом архипелажцев. «Меня всегда удивляло, – продолжал исследователь, – отчего никто из них не возьмется собрать в одно место все семейные рассказы, все воспоминания, все похождения, даже все легенды этих мнимых «албанцев». Не думаю, чтобы нашелся роман с большим подъемом чувств, с большим драматизмом и разнообразием…, громады кораблей блестящего Орлова, эпические бои, где дрались лицом к лицу, грудь с грудью (так в тексте. – Т.Ф.), Наварин, Корон, Хио, Метелино и многие другие, да и самая Чесма; надежда на уничтожение вековечного врага, грезы о независимости, свободе веры и родины; потом нежданный мир, необходимость удаления в далекую, чужую страну… Это было бы лучшим памятником всем этим безвестным борцам за веру и родину».

Устные воспоминания держались два-три поколения, но потомки этих греков расселились по лицу земли русской. И здесь оказалось, что память о них сохранилась не в писаниях, а в восстановленных и вновь построенных церквах на крымских землях, которые они считали искони православными. Именно это отметил в завершение своего повествования Бертье-Делагард: «Значительность населения Керменчика еще лучше доказывается обилием церквей. В его окрестностях и теперь известны развалины одиннадцати церквей; девяти сохранились и названия: Троицы, Космы и Дамиана, Феодора Тирона, Феодора Стратилата, Успения Богородицы, Евфимия, Иоанна Предтечи и Максима. Конечно, все это маленькие церковки, от которых большею частью сохранились только едва приметные развалины; но все же я не знаю в Крыму нигде ничего даже и близко подобного. Если прибавить три церкви в Лаке, то на пространстве не более четырех верст окажется четырнадцать церквей»[117].

Ю. Д. Пряхин (Санкт-Петербург). Некоторые аспекты появления в Крыму Греческого пехотного полка, его размещения в Балаклаве, службы воинов-греков

Ао сих пор в истории переселения в Керчь-Еникале в 1775 г. Албанского (Греческого) войска после завершения Русско-турецкой войны 1768–1774 гг., формирования из его состава Греческого пехотного полка, размещения его в Балаклаве, а также в вопросах организации повседневной и боевой деятельности воинов-греков, на наш взгляд, все еще немало белых пятен, неопубликованных документов, забытых подробностей и деталей. Это, несомненно, являет собой не до конца изученный исторический пласт, способный и сегодня вызывать немалый интерес у серьезных исследователей, любителей истории, как в России, так и на Украине и в Греции.

Хорошо известно, что греки-повстанцы проявляли храбрость и упорство, участвуя в большинстве морских и сухопутных сражений на Средиземноморье, в ходе Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Отличились во взятии турецких приморских крепостей в Мореи, в освобождении островов Архипелага, в захвате турецких торговых судов, в знаменитом Чесменском сражении, полностью уничтожившего турецкий флот в Эгейском море, и в других сражениях войны. За свои боевые заслуги они щедро поощрялись командованием, Высочайше награждались: получали офицерские чины, российские ордена и медали, денежные поощрения[118].

После заключения в 1774 г. Кючук-Кайнарджийского мира все острова Греческого архипелага, в том числе и те из них, жители которых приняли российское подданство (это около 20 островов. – Ю.П.), были возвращены Оттоманской Порте. При этом Порта официально приняла российские условия: «не мстить жителям, не стеснять христианского вероисповедования, не взыскивать повинности за время их пребывания под властью России (в российском подданстве. – Ю. П.), дозволить желающим переселиться в другие места»[119]. Однако русское командование в Средиземноморском регионе понимало, что репрессии против бывших повстанцев-христиан под прикрытием надуманных поводов неминуемы.

Во всей остроте встал вопрос о судьбе бойцов «Албанского (Греческого) войска» и их семей, а также жителей Архипелага – активных участников борьбы с турками.

Наряду с этим, и сами греки справедливо предполагали, что после ухода российского флота из Архипелага их неминуемо ждет мщение со стороны турок, жестокие репрессии. Поэтому, с целью сохранения своих жизней и семей они готовы были покинуть родные места, бросить нажитое имущество, свои дома и уйти на российских кораблях к единоверцам, в новые места жительства, под защиту и покровительство России, стать беженцами-переселенцами.

Следует заметить, что опасения греков-христиан вскоре полностью подтвердились. Многие из оставшихся на месте жителей островов, особенно из числа воевавших против турок, сотрудничавших с российскими моряками, принявших российское подданство, подверглись жестокому преследованию: были осуждены, лишались имущества, земель, своих домов, свободы, нередко и самой жизни. И такие явления были повсеместны, несмотря на прежние официальные заверенья турецких властей.

Представляет несомненный интерес условия, на которых греки решились покинуть Родину, переписка, связанная с подготовкой и вывозом в Крым греков на кораблях российского флота.

26 декабря 1774 г. граф А. Г. Орлов-Чесменский информирует императрицу из Пизы о начале переговоров с турецкими властями «о скорейшем пропуске наших судов» в Черное море, о своих действиях по переселению архипелагских греков и их семей в Крым. В своем письме А. Орлов сообщает Екатерине II «приказано от меня вице-адмиралу Елманову всех желающих переселиться под покровительство Вашего Императорского Высочества сажать на суда, сколько поместиться может, и отсылать их в завоеванные места, принадлежащие Вашему Императорскому Величеству, снабдя при этом довольным числом провианта и письмами к начальникам тех мест, чтобы оные приняты были как подданные российские, и я надеюсь, Всемилостивейшая Государыня, что со временем многие переселятся во оную страну, а более всего будет зависеть от начала, когда первым удастся»[120].