Борис Горзев - Убить цензора! Повести от первого лица (сборник)

• Название: Убить цензора! Повести от первого лица (сборник)
• Автор: Борис Горзев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015

В новой книге Бориса Горзева – три повести, и все они написаны автором от первого лица. А как известно и как действительно свидетельствует литература, подавляющее большинство прозаиков пишут свои произведения от третьего лица. И это неспроста.

А тут, у Горзева, специально подобраны повести, написанные от первого лица. Почему? «Бойтесь первых порывов – они самые искренние», – учил молодых дипломатов матерый лис в этой области знаменитый министр иностранных дел при многих правителях Франции Талейран. А Горзев, хоть и не дипломат, тут не убоялся: хотелось искренне, интимно, духовно чисто. Поэтому тут всё, что случается в жизни: и интимно-любовное, и исторически реальное (то есть бывшее в действительности), и забавное, и драматичное, местами даже трагическое, но всё это правда. Реальные исторические события, бывшие в нашей стране и за ее рубежами в ХХ веке, чередуются с авторским вымыслительством (это мы иронизируем, вспоминая обмолвку Тредиаковского: «Сочинитель – вымыслитель есть»). Короче, Горзев сочинял, но от первого лица, и все это правда, хотя частично и вымысел. Интересная проза!

Интересная, хотя как для кого. Читатель – он тоже разный. Вот у Горзева уже давно свой читатель, немногочисленный, но духовно ему родной. Впрочем, для интеллектуальной прозы так и положено.

---

– Пожалуй. Ну если так и останется, то еще через пару неделек и схожу… – она помолчала и вдруг усмехнулась: – А представляешь, какой анекдот, если… Первого сентября впервые выйду на работу в школу, а вскоре придется говорить, что я с беременностью. Анекдот!

– Да, это главный анекдот, – согласился я.

И тут Агне зашептала быстро:

– Сережа, ты это… Ты в голову не бери. Это мое. Не бери в голову все это, все хорошо.

Я помолчал. Потом сказал:

– Договорились – в голову брать не буду. А в сердце можно?

Агне опять завозилась ладошкой по моей груди.

– В сердце?.. Хорошо, дозволяю. Посмотрю, как мне будет там, у тебя в сердце.

Послесловие

Через некоторое время после описанных событий Агне и Сергей были вынуждены пойти в загс и зарегистрировать брак.

Это не ирония: действительно были вынуждены. И дело не только в будущем ребенке.

Им сказали: «Да вы хоть триста раз венчайтесь, но если в ваших паспортах не будет соответствующего штампа, то ваш союз есть что? Сожительство, гражданский брак, а ситуация у вашего будущего ребенка – ну, если формально, безотцовщина». А Федор Иванович напомнил им про то, что говорил ранее: надо жить в соответствие со своим местом и временем. Покинуть свое место (то есть страну) они не могли, да и желания не имели, потому что время, которое им тогда выпало, обозначалось таким сочетанием цифр: 1-9-8-0.

Вот поэтому они и были вынуждены подать заявление в загс, потом зарегистрировать брак, а еще через несколько месяцев там же зарегистрировать родившегося мальчика.

Но это действительно формальности, потому что их свадьба состоялась за несколько месяцев до похода в загс, и состоялась она в городе Тарту сразу после венчания в той самой, упомянутой выше кирхе – в Приходе Святого Петра. Да, именно в той самой кирхе, которая им особо понравилась, когда пару месяцев назад они бродили по этому городу. Ведь недаром острые шпили той кирхи так долго смотрели им в спины, пока они уходили от нее, спускаясь по старой брусчатке улицы, так долго смотрели, что даже чувствуешь спиной, как они тебя еще видят и будто провожают, провожают.

Конечно, идею венчания подала Агне, и Сергей не возражал. Они позвонили тэди в Тарту и попросили ее организовать это дело, но сначала выяснить, возможно ли такое им, неместным, и если да, то когда, то есть чтобы обозначили точное число. Через несколько дней тэди сообщила, что всё возможно и молодых с радостью обвенчают, но при условии, если они оба, жених и невеста, крещеные, желательно в лютеранской вере, а если нет, то до венчания надо там же, в Приходе, обязательно принять обряд крещения. Ну с Агне проблем не возникло, она давно лютеранка, а вот Сергей только рассмеялся, сказав: «И тут формальности!» – но возражений опять не выказал.

Короче говоря, к означенной дате поехали в Тарту, причем втроем, то есть вместе с Федором Ивановичем. Остановились, понятно, у тэди, а назавтра для Сергея сначала был обряд крещения, а потом, уже вместе с Агне, началось само венчание, и присутствовавшие в храме отмечали, до чего хороша невеста в девственно белом одеянии. После окончания этой некороткой, но и вправду торжественной, незабываемой процедуры молодые вместе с гостями отправились пешком через полгорода к ратуше, а оттуда в ресторан «Антониус», который, говорили, еще с давних, досоветских пор славится французской кухней. Этот свадебный вечер в ресторане им придумал и загодя организовал Федор Иванович, а если за дело берется бывший бравый военный, то все крепости ему нипочем и всё у его ног.

Да, хорошей получилась свадьба, торжественной, но не шумной, даже почти спокойной. Ну а как иначе, если за столом одни эстонцы (кроме двух русских – отца невесты и ее жениха)? А эстонцы, как известно, люди воспитанные, не слишком эмоциональные. И Сергею это нравилось – то, что свадьба вот такая.

Он смотрел на свою прекрасную невесту (то есть уже жену, если по-христиански), смотрел на гостей и замечал, что они частенько с неким любопытством поглядывают на Федора Ивановича. И Сергей догадывался почему. Несомненно, думал он, это тэди рассказала им, приглашенным ею своим знакомым и соседям на дому, что это – тот самый русский оккупант, который в 44-м спас ее семью от Сибири, а потом увез молодую сестру тэди в Москву, там женился на ней, у них родилась дочка, наша чудесная Агне, лютеранка, которая и решила венчаться в нашем храме. Наша Агне – вон она с женихом и с отцом, то есть этим нашим спасителем. Вот такой оккупант, такая любовь, а любовь – она от Бога и Святой Девы, которым, в отличие от людей, безразлично, кто ты есть и откуда родом.

Вот на этом, если помнить, о чем мы говорили в начале нашей истории, на этом и поставим точку – на венчании и свадьбе. Потому что дальнейшее – это уже совсем другое, что читателя волнует почему-то меньше. Ведь всякая жизнь после брака похожа одна на другую, а вот их начало у всех интересно по-своему. Вот и у наших героев вышло так – интересно и по-своему.

У девушки с острова пасхи…

У девушки с острова Пасхи
украли любовника тигры,
Украли любовника в форме полковника
и съели в саду под бананом…

Начало трагической и веселой песни, которую, бывало, мы пели вечерами у костра.

Автор

Когда он появился в нашем третьем классе, его усадили за стоявшую передо мной парту, справа, и, вскидывая голову, мне приходилось как бы отстёгивать его из кадра, однако этот молчаливый персонаж продолжал постоянно присутствовать в реальном кино моей жизни.

1

Этой весной всё вышло поздно. Поздно случились последние заморозки, почти в конце марта, поздно отбаловали холодные ветра. И хотя еще в середине марта прилетели передовые грачи и жаворонки, да не тут-то было: кругом снега.

Однако вскоре все-таки появились первые проталины, но не в лесу, а возле оттаявших дорог в полях. Вот тогда-то и пошел большой перелет: уже не передовые, а основные отряды весенних птиц. Большие стаи летели – с солидными, гортанными криками «крра». Они чернели на фоне мутной голубизны ломкого неба. Значит, все-таки весна.

А снег лежал долго, особенно в лесу меж стволами, в оврагах и низинах, по берегам ручьев, звук которых был слышен, но сами они еще невидимы. Однако всё бухло, бухло, под ногами уже проваливалось, на снегу чернели упавшие ветки, шишки, обрывки сосновой коры, и постепенно снег становился крапчатым, низким, осевшим, тяжелым, он набухал водою, напитывался ею и медленно таял. Воздух был полон влагой и запахом сырой земли. Земля уже пахла, а это означало, что скоро придет пёрло.

Да, Андрей так и сказал, втянув носом воздух: «Поздно нынче, эта весна поздно, но уже пёрло». Я не понял, и он пояснил: «Пёрло – это понятие такое. Значит, пошло-поехало, уже не остановишь никаким заморозком. Так и называется – пёрло. Существительное такое, наше, природное, свойское, однако ж всем понятное, – и повторил со вкусом: – Пёрло, существительное! – потом добавил: – Теперь набух пойдет».

Ну, тут я догадался – про набух.

Через два дня мы собрались на ручей за дальней просекой, и Андрей притащил мне из сеней бахилы. Он называл их броднями. «И что? – покачал головой. – Ну бродни, а можно и болотники, это в какой местности как принято. Ты надевай, короче, пригодится, воды много».

Я надел бродни поверх ботинок, надел Андрееву куртку с капюшоном, и мы вышли из дома, а точнее, из избы, хотя это каменка, а не сруб. Каменка была с большой печью, которая служила не только для обогрева, но и для уютного сиденья возле заслонки, а готовил Андрей на газовой плите от баллонов.

В тот день особенно остро пахло – снегом, сырой землей от проталин. Мы шли, и Андрей говорил:

– А никуда оно не денется! Как равноденствие свершилось, так уже никуда. Нынче какой год? Високосный. А в високосные года равноденствие приходится на 21 марта, если помнишь. Ну весеннее равноденствие, само собой. Это значит, солнце уже пересекло небесный экватор. И прикатилось из южного полушария в наше, северное. Это у них, которые ходят вверх ногами, всё наоборот: у них мартовское равноденствие считается осенним, а то, которое в сентябре, – весенним. Представляешь, поэт? Вот так-то. Одна земля, а всё наоборот, так и эдак. Почему? Одни верят, другие знают. И не желают понимать друг друга, а иногда и глотку готовы перегрызть чужаку. Да? Именно. Скажи спасибо, в одном мы схожи: когда равноденствие, то для всех человеков по всей планете день равен ночи. Ну так везде, кроме полюсов вообще-то, но на них, слава богу, никто не живет. Однако забавно, да?

– Что забавно? – спросил я машинально, поскольку больше следил за своими ногами, чтобы попадать в след Андрея, шедшего впереди по снежнику.

– Забавно то, что дурь большая в людях, поэт. Ты с этим тезисом согласен?

Наконец вот и просека. Куда она ведет, я, понятно, не знал, но Андрей сказал, что стоявшие на ней столбы ЛЭП тянутся на какую-то секретную станцию – может, атомную, может, не атомную, а просто секретную, то есть такую, про которую никому знать не положено. А еще секрет в том, что никто за этой ЛЭП не следит и тут не бывает. Поставили – и стоит себе. То ли идет по ней ток, то ли нет. Неизвестно. А когда неизвестность, то и тайна.