Евгений Парушин - Один миг и вся жизнь

• Название: Один миг и вся жизнь
• Автор: Евгений Парушин
• Жанр: Русское современное

Наша жизнь состоит из повседневности. Однако у каждого человека есть несколько моментов, которые оставляют след в душе, определяют существование на много лет вперёд и служат в конце пути вехами при осмыслении прожитого. Иногда такой всплеск оказывается последним мигом и тогда становится самым важным для человека. Этим важным и редким мигам жизни посвящены рассказы и миниатюры в книге, которая перед вами.

---

– Чёрт с ним, разберётся сам. Послушай, как же я тебя не понимал, это просто невозможно, ты такая взрослая и мудрая оказалась, – медленно, почти по слогам проговорил Алексей и закрыл глаза. Ему показалось, что она должна хорошенько треснуть его по башке, но ничего не произошло, и он осторожно открыл глаза.

Катя смотрела на него с удовольствием, как смотрят на красивое и дорогое домашнее животное и чему-то про себя улыбалась.

Алексей осмотрелся вокруг и, взяв Катю за руку спросил:

– А ребёночка когда будем…

Она фыркнула и рассмеялась:

– Ты неисправим, Лёша, у тебя за эти сутки столько всего произошло, а ты о чем думаешь? Вся жизнь у человека изменилась, а он как рядовой Иванов думает об одном и том же, жуть какая-то.

Раздался сильный требовательный стук, пришёл Дед. Рано ключ от клетки доставать, решил Алексей и открыл дверь кабинета.

«Одни сутки, всего одни сутки» – как мантру повторял про себя Алексей пока они шли к машине и ехали по насквозь продуваемым и холодным улицам.

Пробуждение

Коля проснулся рано и быстро одевшись, вышел на улицу. Всю ночь шёл снег, потому его напарник спокойно накатил и даже не подумал махать лопатой впустую. Вся работа осталась Коле, и он не спеша начал расчищать проходы к подъездам.

Сам Коля был крепким молодым мужиком. Его с детства за глаза, а иногда и в открытую, называли нехорошими словами, из которых «тормоз» было самое невинное. Намного чаще обзывали идиотом, дебилом и, что особенно его огорчало, недоноском. Он почти не обижался на окружающих, потому как и сам понимал, что с ним происходит что-то неладное. Школу так и не закончил, ничего не получалось у Коли, а если и получалось, то слишком поздно. Девочки шарахались, и он понимал, что это не случайно, но от него всё равно ничего не зависело. Изредка мир вокруг становился ярким, цветным, пели птицы, дул ветер, но это счастье очень быстро кончалось, всё опять становилось серым, мимо опять сновали люди и говорили, говорили, говорили что-то не понятное.

Дворником по просьбе матери его взяли с удовольствием, где ещё найти крепкого парня, обязательного и непьющего. Только и тут, если что-то случалось, то исключительно в его смену. Если сосульке суждено было упасть, то именно перед его носом и обязательно на крышу самого дорогого автомобиля во дворе. Если у подъезда образовывалась наледь, то именно в те десять минут, пока он её не почистил, на льду поскальзывалась главная стерва округи, являющаяся по совместительству старшей дома. Отца он не помнил, а мать, работавшая в соседнем магазине, очень рано постарела и каждый раз, глядя на сына, с трудом сдерживала слёзы.

Прочистив дорожки для ранних пташек, выбегавших на работу в 6—7 утра, Коля начал чистить проезд между домами. Мимо, улыбаясь, прошла девушка из второго подъезда с внушительной сумкой и приветливо помахала ему рукой. Коля опёрся на лопату и с удовольствием смотрел ей вслед, как вдруг понял, что сейчас будет беда. По поперечной дорожке шла машина и их пути неминуемо пересекались. Девушка смотрела на Колю, улыбалась и шла спиной вперёд навстречу беде. Коля сорвался с места и, подскочив к ней, отшвырнул в сугроб. Сильный толчок в бок, потом удар обо что-то твёрдое, страшный треск и острая боль в голове.

И вдруг, несмотря на боль, Коля увидел медленно падающие снежинки, тёмно-синий капот и ясно услышал голос хозяина колымаги. Тот орал, что сейчас убьёт идиота, который разбил стекло и вообще испохабил ему машину. В момент, когда озверевший водитель покалеченного авто схватил его за руку, Коля увидел, что на голову обидчика опустилась с хрустом тяжёлая сумка. Нападавший исчез, а перед Колей возникло женское лицо с огромными испуганными глазами. Всплеск ощущений быстро прошёл, и к Коле вернулась дикая боль в голове почти отключившая сознание.

Сквозь туман он слышал, как девушка кричала в трубку, – «Папа, меня чуть не задавили! Человек, который мне спас жизнь, умирает, помоги! Я разбила лучшую камеру редакции о голову дебила, который меня чуть не угробил и набросился с кулаками на моего спасителя. Он тоже тут лежит без сознания в сугробе. Боже мой! Папа, помоги!». Сладкое тепло охватило Колю, впервые в жизни дебилом назвали не его.

Сквозь туман он слышал, как девушка кричала в трубку, – «Папа, меня чуть не задавили! Человек, который мне спас жизнь, умирает, помоги! Я разбила лучшую камеру редакции о голову дебила, который меня чуть не угробил и набросился с кулаками на моего спасителя. Он тоже тут лежит без сознания в сугробе. Боже мой! Папа, помоги!». Сладкое тепло охватило Колю, впервые в жизни дебилом назвали не его.

Больше Коля ничего не видел и не слышал. А к вечеру того же дня в коридоре больницы врач, вышедший из операционной и жутко уставший после четырёхчасовой операции, как мог утешал девушку, её отца и мать Коли:

– Поймите, операция сложная, травма серьёзная, крови он потерял очень много. Но не волнуйтесь женщины, выживет ваш герой. Не забудьте, кстати, принести новую одежду, из того, что на нем было, уцелели только носки, – доктор замолчал и задумался, – и вот ещё что, у мужчины были тяжелейшие повреждения двух артерий полученные, полагаю, что ещё при рождении. Мы их восстановили, но совершенно непонятно, как он мог нормально существовать до настоящего времени. Ох, не понимаю. Но теперь будет как новенький, только не раньше чем через пару месяцев.

Коля же ничего не слышал, он тихо лежал опутанный проводами и шлангами, за него дышал автомат, а в мозгу бежала бесконечная цепочка никогда ранее не виданных цветных красивых снов.

Остановка

Третий день подряд шёл сильный снег. Большие снежинки падали в полной тишине. Полянка перед избушкой, лес и кусты вокруг стали черно-белыми и казались нереальными. Была середина сентября, когда снегопады в этих краях не редкость, но такого сильного и нескончаемого Фёдор не ожидал. Просидев два дня безвылазно в избушке, выходя лишь изредка на порог по необходимости, он решился, наконец, на крупную экспедицию в ближайший кустарник, поскольку туалета в зимовье не было предусмотрено. Одевшись потеплее, он сделал несколько энергичных вдохов и решительно пробежал два десятка метров. Сочтя это более чем достаточным, он выполнил поставленную задачу, чертыхаясь от сырости. Когда всё было успешно завершено, Фёдор с удивлением обнаружил, что его следы полностью заметены снегом, а избушки не видно вовсе. Весь мир вокруг был совершенно белым без верха и низа.

Осмотревшись, он немножко запаниковал, но быстро успокоился – нельзя же заблудиться в двадцати метрах от жилья, в котором он провёл уже два месяца кряду. Весело насвистывая, он попытался разглядеть следы на снегу, но всё вокруг было совершенно одинаковым и на первый взгляд казалось вообще нетронутым. При внимательном осмотре следы стали обнаруживаться во всех направлениях. Убедившись в тщетности поисков свежих следов, Фёдор сник, но уверенность в себе его не покинула. Поразмыслив спокойно и трезво, он решил двигаться по спирали вокруг места отдохновения, предполагая, что, в конце концов, избушка не может никуда убежать и он на неё наткнётся через два-три круга. Вдохновлённый идеей, Фёдор двинулся по воображаемой спирали, усмехаясь над природой, царём которой он себя упорно воображал. Через минут пятнадцать бодрого хода страх остановил его на полушаге. Остановившись как вкопанный, Фёдор осмотрелся и понял, что он попал в совершенно незнакомое место, а избушка так и не попалась на пути. Ходьба по пушистому толстому слою снега его не особо утомила, он много двигался в последнее время. Однако безотчётный страх уже возник в глубине души и вырвался на волю криком, который утонул в белой пелене снега и вернул мысли в нормальное русло.

Чтобы окончательно успокоиться, Фёдор решил трезво, как его этому учили с детства, проанализировать обстановку. Для начала он попытался представить себе место, где провёл уже два месяца, в виде карты или вида сверху, однако, у него ничего не получилось. Удивившись такому делу, Фёдор решил вспомнить всё, что он знал об этом месте. Избушка, по словам провожавших его местных охотников, была всего в десяти-двенадцати километрах от посёлка вверх по речке, которую Фёдор презрительно называл чахлым ручейком. Тропа к избушке шла вдоль речки, прыгая с берега на берег по стволам огромных поваленных деревьев и обегая выходы скал то с левого, то с правого берегов. По утверждению местных, в речке водилась форель, но Фёдор тогда отнёсся к этому факту как к редкой чуши, так как он не мог вообразить себе, как шустрая рыбка величиной с ладонь могла бы поместиться в потоке лишь не намного большем, чем можно увидеть в унитазе. Сама избушка стояла на полянке в пятидесяти шагах от воды, почти незаметная с тропы. Полянка вытянулась вдоль речки и была со всех сторон окружена островками кустарника, большую часть которого составляли заросли жимолости. Среди кустарника на островках мха и травы росли солидные ели, изредка попадались сосны. Все освещаемые солнцем участки были покрыты кустиками черники и голубики. Долина речки здесь была шириной около километра и длиной чуть поболе. Со всех сторон она была окружена трудно проходимыми крутыми и каменистыми склонами. Помучавшись ещё несколько минут, Фёдор вспомнил, что солнце вставало с той стороны, откуда текла речка, а заходило с противоположной. Больше ничего путного в голову не приходило, поэтому Фёдор решил сориентироваться на местности так, как его учили ещё в школе. Через несколько минут, он понял, что это ему не удастся из-за отсутствия компаса, солнца, а также характерных муравейников и тому подобных ориентированных по сторонам света объектов. С едкой иронией он подумал, что сошли бы и такие объекты как церковь или кладбище, но их здесь тоже не было. Подумав ещё, Фёдор согласился с тем, что не очень то и хотелось ориентироваться, поскольку всё равно неизвестно, какую сторону света следовало бы предпочесть, чтобы выйти к избушке. Пока шёл мыслительный процесс, Фёдор изрядно остыл и промок. Неприятный холодок страха снова пробежал по спине. Всплыла противная и липкая мысль о возможности замёрзнуть в десяти метрах от избушки, так и не найдя её.