М. Таргис - Песнь камня

• Название: Песнь камня
• Автор: М. Таргис
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-93682-779-2

В XIX веке группа беженцев из разрушенного лавиной города оказывается отрезанной от мира в уединенном замке в горах Трансильвании, хранящем самые удивительные тайны. В наше время в европейской столице полиция расследует серию таинственных убийств, а никому неизвестный автор предлагает театру пьесу, повествующую о событиях полуторастолетней давности…

Захватывающий готический роман, в котором нашли свое место и остроумное объяснение почти все классические элементы «вампирского» канона. В детективно-мистическом сюжете автор раскрывает свое видение столь популярных, опасных и привлекательных существ, как носферату, оставаясь в то же время в рамках традиционных представлений.

---

– И замок с вампирами, – кивнул Хоффенберг.

– Нет там никакого замка, – Ярнок захлопнул папку. – Одни руины, и к тем невозможно подобраться.

– Ну ясно, – Хоффенберг откинулся в кресле и закурил. – Какой-то твой родственник из этой же дыры написал рекламный проспект в форме мюзикла, чтобы привлечь к ней внимание, воспользовавшись тем, что в наше время все тащатся от готики, и тем, что голосистый мальчишка, с которым ты спишь, нравится бабам и строит из себя вампира. Стакнулись вашей мадьярской компашкой…

Ярнок вскочил и вперился в директора театра возмущенным взглядом, прижимая партитуру к груди.

– Мы с Белой работали в поте лица до утра, но это тебя ни в коей мере не касается, и если я ценю его талант и вообще… он мне нравится, наша национальность тут совершенно ни при чем. А автора этого я впервые в жизни увидел, когда познакомился с ним в театральном буфете, и… Да, мне было бы приятно, если бы название моего родного города прозвучало со сцены, но, поверь, я не предлагал бы тебе плохую работу только ради этого. Впрочем, как знаешь, есть и другие театры…

– Ладно-ладно-ладно! – Хоффенберг сунул сигарету в пепельницу и поднял руки. – Я подумаю. Все равно интендантство твою пьесу наверняка завернет. Только уж, будь любезен, разложи листы по порядку!

* * *

Бела Фехер захлопнул дверцу автомобиля, прищурился, бросив беглый взгляд на ясное морозное небо сквозь темные стекла очков, надвинул на глаза широкополую федору[11]и приподнял воротник пальто. Длинные светлые волосы струились по плечам, переливаясь и играя бликами на зимнем солнце.

– Grüß Gott, Бела! – крикнула ему, выходя рядом из машины, знакомая актриса, и Бела кивнул ей, блеснув белоснежными зубами.

– С новым годом, шаци! Сервус[12]! – Бела направился к служебному входу в театр своей грациозной танцующей походкой.

– Бела, дорогой, с прошлого года тебя не видела! – залилась смехом гримерша, столкнувшись с ним в коридоре.

– Дженни, я все эти пять дней не находил себе места! – заверил ее актер и, получив дежурный поцелуй в щечку, наклонился и легко коснулся губами ее шеи.

Дженни снова рассмеялась: к шуточкам Белы она уже давно привыкла.

Только в гримерной, где не было окон, за наглухо закрытой дверью, актер снял шляпу, очки и перчатки, скинул на стул элегантное пальто, бросил случайный взгляд в подсвеченное круглыми лампами зеркало и отвернулся, хотя было бы чем полюбоваться: на четко вылепленных щеках цвел свежий – только что с мороза – румянец, весело блестели удивительного темно-фиолетового цвета глаза, обрамленные длиннющими естественно черными ресницами (никто в театре не верил, что вне сцены Бела не подкрашивает глаза), темные брови создавали интересный контраст блестящим светлым волосам. Актеру намекали, что, если он хочет разнообразных ролей, с длинной белокурой гривой придется расстаться, но Бела пока не спешил. Он был молод, и всё время мира было в его распоряжении.

Дверь приоткрылась без стука, и Дженни, лукаво улыбаясь, заглянула в гримерную.

– Мне кажется, я в прошлый раз забыла у тебя набор кистей.

– Уверен, что нет, – ухмыльнулся Бела, повернувшись спиной к зеркалу и прислоняясь к гримерному столику. – Иди сюда.

Он обхватил девушку за талию и притянул к себе.

– Вовсе ты по мне не скучал, – заметила она, запрокидывая лицо, и вздрогнула, почувствовав на своих губах прикосновение его губ – сухих и холодных. – Что, на улице мороз? Ледяной совсем…

– Это легко поправимо, – пробормотал Бела, скользнув жадным ртом ниже, по подбородку девушки и шее. Дженни тихо рассмеялась.

Дверь распахнулась, в гримерную сунулся Ярнок и остановился на пороге.

Дженни инстинктивно отпрянула от артиста, тихо прошелестела: «Не буду мешать» и с хихиканьем убежала – Ярнок посторонился, пропуская ее.

– Это был чисто профессиональный осмотр, – пожал плечами Бела. – Она обнаружила трещину у меня на коже.

– Врешь в глаза, – вздохнул Ярнок. – Какие у тебя трещины…

Бела пожал плечами и снова повернулся к зеркалу.

– Хочешь правды? Можно правду. Тем более что мы это уже обсуждали. У тебя нет никаких прав на меня. Ни у кого из людей нет на меня никаких прав.

Ярнок помолчал, опустив глаза.

– То, что было ночью…

– Работа, – напомнил Бела. – На девяносто процентов работа, разве не так?

– Тогда о работе, – Ярнок тряхнул головой, в очередной раз решив отложить серьезный разговор на неопределенное будущее. – Идем со мной. Сможешь спеть что-нибудь из этой пьесы Хоффенбергу? Мне он не верит.

– Прямо сейчас? – удивился Бела.

– Почему бы нет? В репетициях перерыв, а он как раз в репетиционном зале и готов слушать. Ты ведь вспомнишь какой-нибудь номер?

– Разумеется. Идем.

* * *

– Я, так сказать, по определению не способен на моногамию, понимаешь? – объяснял Бела, идя по коридору рядом с Ярноком.

Несколько человек, уступая им дорогу в узком проходе, переглянулись с улыбкой: подобные рассуждения от него слышали не раз.

– Подумай сам. Если я буду пить только твою кровь, у тебя ее скоро не останется!

– Да, я помню, – слабо улыбнулся Ярнок. – Ты хочешь сказать, что вчера ночью…

– Ну а ты как думал, чем мы занимались?

– Полагаю, я бы заметил, – усмехнулся Ярнок, проведя рукой по горлу, и толкнул дверь репетиционного зала.

Хоффенберг и пианист стояли у рояля и изучали партитуру. Оба оглянулись на стук открывшейся двери, и при виде Белы Хоффенберг невольно скривился. Он всегда недолюбливал таких вот эффектных выскочек без должного образования. Чрезмерную же эксцентричность, по его мнению, могло оправдать лишь наличие таланта в равных пропорциях, однако директор театра не был уверен, что у этого парня действительно такие уж выдающиеся способности.

– Добрый день! – лучезарно улыбнулся Бела, пианист пожал ему руку, а Хоффенберг сумрачно бросил:

– Что за мода пошла по полдня дрыхнуть! Ты бы еще по окончании репетиций явился. Начинайте же.

– Мое присутствие с утра не требовалось, – мягко напомнил Бела, мгновенно выудил из пачки разрозненных листков нужный и протянул пианисту: – Вот это, пожалуйста.

Несколько танцоров, обсуждавших что-то в стороне, с любопытством уставились на Белу, предвидя нечто интересное.

Хрустальный тенор мгновенно заполнил всякое видавший репетиционный зал, и в просторных стенах его зазвучала стилизация под старинную венгерскую песню. Трудно было ожидать от самоуверенного мальчишки, которому многие прочили звездную карьеру на один сезон, той нежности и любви, что вплетались в тонкую ткань музыки.

– И откуда это в нем? Зараза, – проворчал Хоффенберг и посмотрел на сидящего рядом Ярнока. Тот глядел на Белу влюбленными повлажневшими глазами и, очевидно, пребывал уже не в старом зале, за десятки лет впитавшем в свою особую атмосферу пот сотен молодых тел и отзвуки тысяч споров и ссор, а где-то там, в северных отрогах Карпат, в деревнях с непроизносимыми названиями, где до сих пор можно наткнуться на поглощенные землей обломки турецких сабель и записанные на каких-нибудь звериных шкурках грамоты с архаичными законами забытых правителей…

Меланхолическая мелодия плавно ускорилась и сменилась четким ритмом чардаша. Прекрасный тенор смолк, Бела тряхнул белокурой головой, хлопнул в ладоши и закружился, взмахивая длинными руками, притоптывая высокими каблуками танцевальных испанских полусапожек, которые всегда носил на репетициях. Застыв на мгновение, он поманил к себе одну из танцовщиц, та вспыхнула, вскочила со скамьи и, подбежав к артисту, легко включилась в танец, следуя умелым, уверенным движениям его гибкого, сильного тела. Остальные уже увлеченно отбивали ладонями ритм, обмениваясь восторженными взглядами. В приоткрытую дверь заходило украдкой всё больше народа и замирало у входа в тихом очаровании.

С последним тактом девушка упала Беле в объятья, и оба застыли изящной композицией, тяжело дыша, раскрасневшиеся и взъерошенные.

– Конец первого акта, – хрипло объявил Бела и сильно выдохнул.

Танцовщица машинально протянула руку – убрать с его лба прилипшую прядь, но молодой артист легко увернулся и сам быстро поправил прическу, украдкой глянув на пальцы – у него была привычка постоянно проверять состояние грима.

В зале долго еще не стихали аплодисменты. Хоффенберг тоже пару раз хлопнул в ладоши, качая головой.

– И что это было? – кислым тоном поинтересовался он. – Вы и хореографией успели за ночь заняться, или это танцуют испокон веков в вашем… как его? Абендберге?

– Не знаю, я там не был, – очаровательно улыбнулся Бела, отирая лицо платком, обшитым крупным кружевом (Хоффенберга передернуло). – Просто наитие. Чардаш. – Он пожал плечами и снова улыбнулся.

– Вот видишь, – Ярнок дернул Хоффенберга за рукав. – Я тебе говорил, что это может быть хорошее шоу.

– Черт его знает, – вздохнул Хоффенберг. – Но вы меня уговорили. Напишу начальству…