Юлия Антонова - Стокгольм. Скандинавская Венеция

• Название: Стокгольм. Скандинавская Венеция
• Автор: Юлия Антонова
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1177-3, 978-5-4444-8178-3

Стокгольм представляется многим хмурой скандинавской столицей, погружённой в вечный мрак и холод северных широт. Однако город этот, расположившийся на четырнадцати скалистых островках, по праву заслужил почётное звание «Красавец на воде»: окружённый синевой водной глади, утопающий в зелени, он вовлекает туриста в удивительный мир источающих аромат ванили и булочек с корицей переулков Старого города, манит шикарными бутиками Эстермальма, прельщает художественными галереями Сёдермальма и мощными архитектурными шедеврами Норрмальма.

Извилистые улочки, широкие бульвары и живописные набережные приютили к тому же добрую сотню самых разнообразных музеев, позволивших Стокгольму занять достойные лидерские позиции на международной культурной арене. «Скандинавская Венеция», как нередко величают столицу Швеции, столь многолика, что рассказать обо всём в рамках одной книги просто невозможно, но хочется надеяться, что читатель всё же откроет для себя новые, ещё не изведанные уголки этого уникального города, погрузившись в мир его исторической многогранности.

---

Быстро развивавшийся при поддержке немцев город уже в 1400 г. признавался одним из главных опорных пунк тов страны, а в 1436 г. ему впервые присваивается статус столицы. Мало кто знает, однако, что за престижное звание соревновались несколько городов, в том числе и ныне малоизвестный идиллический городок Сёдерчёпинг.

Бесспорно, за свои 760 лет Стокгольм преобразился до неузнаваемости, однако развитие города проходило очень неравномерно. Главными эпохами можно считать XVII в., когда город стал настоящей европейской столицей, конец XIX – начало XX в. – именно в этот период Стокгольм привлекал несметное число сельских жителей на стремительно растущие фабрики – и поствоенные годы, когда столица шагнула за свои многовековые границы и присоединила к себе десятки бывших спальных районов и пригородов. Станции новомодного транспорта – метро – символически получили названия бывших подворий и сёл, ведь линии проходили вдоль уничтоженных всего веком ранее полей, лугов и лесов…

Однако начнём с начала. Первыми жителями известного нам сегодня Стокгольма, не выходившего за пределы нынешнего Старого города, называемого в те далёкие времена Стадсхольменом, были шведы и немцы. Крошечный островок представлял собой скалу, перепады высоты которой составляли от 5 до 10 метров. До сих пор каждый турист, оказавшийся в сердце шведской столицы, ощущает, как петляющие узкие улочки то вздымаются ввысь, то вновь опускаются к воде. Сложно представить, но город некогда ограничивался улицами Прэстгатан (Prästgatan) и Баггенсгатан (Baggensgatan), хотя очень скоро места перестало хватать, и территорию расширили до Вестерлонггатан (Västerlänggatan) и Эстерлонггатан (Österlänggatan), вдоль которых была выстроена крепостная стена, прямо у кромки воды!

На самой высокой точке острова располагалась центральная площадь – Стурторьйет (Stortorget), и на ней выросла первая церковь города и ратуша. Отсюда же к воде и гавани спускалась главная улица, Щёпмангатан (Köpmangatan), где селились наиболее богатые и влиятельные купцы, в честь коих, кстати, дорога и получила своё название. Неподалёку начали обустраиваться ремесленники, чьи профессии также давали имена улочкам: например, одна из самых старых, Скумакаргатан (Skomakargatan), обязана своим названием башмачникам.

В общей сложности на рубеже XV–XVI вв. в шведской столице проживало около 6000–7000 человек, большинство из которых оккупировали территории нынешнего Старого города. Будучи гигантом в Скандинавии, Стокгольм, однако, оставался деревней по меркам тогдашних развитых городов: в Бремене и Гамбурге насчитывалось около 20 000 жителей, в Любеке – 25 000, Кёльне и Лондоне – 40 000, а Париж и вовсе перешагнул границу в 100 000 человек!

Сохранившиеся документы свидетельствуют о том, что в 1460 г. в шведской столице проживало 43 плотника, 40 рыбаков, 25 башмачников, 24 портных, 17 каменщиков, 13 кузнецов, 11 ювелиров, 11 мясников и 8 кожевенников. Были здесь, конечно, и корабельщики, и пекари, и бондари, и мельники, и множество представителей других профессий – однако их количество едва ли превышало 5–8 человек. Практически все входили в гильдии, а каждый приезжий, желавший поселиться в Стокгольме и заняться своим ремеслом, сначала должен был быть признан горожанином с соответствующими правами и обязанностями.

Около 15 % всех ремесленников в XV в. составляли женщины – по большей части вдовы, продолжавшие дело мужа.

Что же касается национальной принадлежности стокгольмцев, то картина была весьма пёстрой уже с момента основания города: немцам предоставлялись привилегии почти с первых дней существования столицы; сами они до сих пор заявляют, что Стокгольм изначально был исключительно немецким поселением, затем – шведско-немецким и лишь после 1471 г. – шведским. Шведы, разумеется, с таким утверждением спорят, хотя и не отрицают, что даже в XVII в. немцы или их потомки оказывали сильнейшее влияние на экономическую и политическую жизнь столицы, входя в городской совет.

Помимо немцев в городе проживало немало выходцев из Финляндии: в конце XV в., образовав беднейшие слои, они составляли около 20 % населения столицы. Столетием позже в Стокгольме появились также и голландцы, которые, несмотря на свою немногочисленность, зачастую слыли более обеспеченными, чем немцы, кои, в свою очередь, были куда богаче среднестатистических коренных шведов.

Надо сказать, Стокгольм – один из немногих городов, планировка старой части которого практически не изменилась со времён основания: Стурторьйет лежит на прежнем месте, Прэстгатан и Щёпмангатан утаптывались ещё в XIII в. Ярл Биргер был не из тех, кто заранее тщательно продумывал, как будет расширяться его город. Пока многие европейские поселения, заложенные графами и королями приблизительно в тот же период, получали чёткие границы, квадратные кварталы и прямые улицы, в Швеции населённые пункты предоставлялись сами себе и росли так, как того хотели местные жители. Первое деление на кварталы можно встретить только в конце XVI в.: к тому времени домишек стало так много, что власти были вынуждены хоть каким-то образом регулировать застройку. К слову, в большинстве зданий бывшего Стадсхольмена до сих пор сохранились древние подвалы, а фундаменты – и даже кладка стен вплоть до 4–5 этажа – нередко остаётся средневековой.

Население города быстро увеличивалось, и вскоре дома пришлось возводить за пределами крепостной стены, что совсем не радовало столичную администрацию, поскольку строительство угрожало безопасности города. Сооружать каменные дома в тогдашних пригородах было и вовсе запрещено, ведь те как нельзя лучше могли использоваться врагом в качестве укрытия. В XVI в. было решено снести часть построек – король даже собирался уничтожить главную церковь, Стурщюркан (Storkyrkan), считая её чуть ли не самой страшной угрозой ввиду её близости ко дворцу, служившему главным работодателем Стокгольма вплоть до середины XVI столетия, когда тут стремительно стала развиваться военная верфь, и рабочие потянулись именно туда, превратив верфь в крупнейшую в стране и отобрав у двора престижную пальму первенства.

Крепкий военный флот был просто необходим развивающейся Швеции, а постоянные угрозы не только с моря, но и с суши вынудили повсюду создавать мощные укрепления. Как ни странно, но на ранних этапах развития Стокгольма опасность зачастую представляли сами шведы либо входившие вместе со Швецией в Кальмарскую унию соседи. Конечно же, далеко не все осады были успешны, и порой врагу приходилось месяцами – и даже годами наносить всё новые удары по мощной крепостной стене.

Первое упоминание о битве за столицу относится к началу XIV столетия, когда король Биргер Магнуссон (1280–1321) вёл борьбу за власть со своими братьями Эриком и Вальдемаром.

Брункебергская площадь в начале XX в.

Одним же из самых известных сражений за шведскую столицу стала битва при Брункеберге 10 октября 1471 г., в которой шведские крестьяне и ополченцы, видевшиеся иностранным монархам «толпой крестьян, годной скорее для маскарада, нежели для войны», пытались противостоять датским рыцарям и немецким наёмникам, дабы положить конец заключённой в 1397 г. Кальмарской унии и закрепить за собой долгожданную независимость. Предводитель шведов Стен Стуре-старший (1440–1503) делал ставку на внезапность атаки и численный перевес своих воинов. После утомительного боя, продолжавшегося 4 часа, датчане в панике отступили, и шведы, тем самым, оказались победителями, хоть и с существенными потерями.

В Стокгольме можно обнаружить несколько памятных свидетельств тех исторически важных дней. Это и островок Бласиехольмен (Blasieholmen), у которого были пришвартованы датские суда, и церковь Святой Клары, сохранившаяся после уничтожения одноимённого монастыря, где поджидали неприятеля шведские войска. Маловыразительная Брункебергская площадь (Brunkebergstorg), находящаяся в самом центре города, рядом с площадью Сергеля (Sergels torg), заставляет большинство туристов пробегать мимо, однако на тротуаре около офиса Центрального банка Швеции можно увидеть напоминающую о битве скульптурную композицию Бу Андерссона в виде пяти круглых плит-медалей.

Самым известным достоянием, однако, считается находящаяся в церкви Стурщюркан скульптура «Святой Георгий убивает дракона» (на улице Щёпмангатан стоит её бронзовая копия). По легенде, перед битвой Стен Стуре обратился к святому Георгию с просьбой помочь ему в борьбе с датчанами и пообещал в случае победы заказать огромное изваяние в его честь. В Новогоднюю ночь 1489 г. процессия с изображениями святого Георгия торжественно прошла через город, чтобы затем освятить заказанную у Бернта Нотке символичную статую. Одновременно 10 октября окрестили Брункебергским днём и провозгласили великим церковным праздником, вскоре ставшим самым важным в средневековом Стокгольме.