Юлия Антонова - Стокгольм. Скандинавская Венеция

• Название: Стокгольм. Скандинавская Венеция
• Автор: Юлия Антонова
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1177-3, 978-5-4444-8178-3

Стокгольм представляется многим хмурой скандинавской столицей, погружённой в вечный мрак и холод северных широт. Однако город этот, расположившийся на четырнадцати скалистых островках, по праву заслужил почётное звание «Красавец на воде»: окружённый синевой водной глади, утопающий в зелени, он вовлекает туриста в удивительный мир источающих аромат ванили и булочек с корицей переулков Старого города, манит шикарными бутиками Эстермальма, прельщает художественными галереями Сёдермальма и мощными архитектурными шедеврами Норрмальма.

Извилистые улочки, широкие бульвары и живописные набережные приютили к тому же добрую сотню самых разнообразных музеев, позволивших Стокгольму занять достойные лидерские позиции на международной культурной арене. «Скандинавская Венеция», как нередко величают столицу Швеции, столь многолика, что рассказать обо всём в рамках одной книги просто невозможно, но хочется надеяться, что читатель всё же откроет для себя новые, ещё не изведанные уголки этого уникального города, погрузившись в мир его исторической многогранности.

---

Датчане, однако, вовсе не собирались мириться со своим поражением и выпускать из-под контроля всю Швецию. Атаки на страну продолжались, и почти полстолетия после Брункебергской битвы столица не знала покоя. Кульминация настала в 1520 г., когда здесь произошло одно из самых мрачных событий истории, вошедших во все школьные учебники под названием Кровавая баня.

Многочисленные столкновения с датскими войсками привели к тому, что ряд шведских аристократов предпочли перейти на сторону Кристиана II (1481–1559), однако защитников Стокгольма также оставалось немало. Начатую Стеном Стуре-младшим (1492/3–1520) борьбу после трагической гибели супруга возглавила его вдова Кристина Гилленшерна (ок. 1494–1559), до последнего бившаяся за шведскую столицу, однако в ходе очередных переговоров с Кристианом согласившаяся на капитуляцию в обмен на помилование её соратников.

Историки до сих пор спорят о том, чем было вызвано такое решение женщины. Сумели ли её убедить в правильности такого поступка? Или, быть может, на этот шаг её подвигли перешедшие на сторону врага шведские аристократы? Возможно, сам Кристиан, всячески восхваляемый собственным народом, смог вселить в горожан уверенность в том, что будет добр ко всем своим подчинённым, и у женщины не оставалось выбора? Не стоит забывать и о длительных военных действиях, охвативших страну: не исключено, что лишь нужда и неспособность далее вести войну заставили Кристину капитулировать.

Амнистия Кристиана II представляла собой весьма интересный документ, не только гарантировавший Кристине и её последователям свободу, но и сохранявший за ними их прежние владения и права. Стокгольму обещали оставить городские привилегии, не вводить дополнительные налоги и помочь бороться с незаконной торговлей.

7 сентября 1520 г. городские ворота открылись перед Кристианом, и новый король величественно вошёл в город в сопровождении 1000 всадников и 2000 пеших солдат. Ему торжественно вручили ключи от столицы, на несколько дней, согласно устоявшимся традициям, погрузившейся в громкий праздник. Горожане с надеждой смотрели в будущее, ожидая окончания изнуряющей войны и наступления долгожданного мира и благосостояния. Никого почему-то не насторожило, что уже в первый день на центральной площади установили виселицу, на которой повесили одного из пленников Кристиана – бывшего губернатора Вестероса, отказавшегося подчиниться датскому королю и длительное время защищавшего переданный ему в ведение замок. После показательной казни Кристиан, довольный и счастливый, отдал несколько распоряжений о созыве риксдага и коронации, написал письма европейским монархам о выпавшей ему удаче – и отправился домой в Копенгаген.

Стокгольм вновь увидел своего нового монарха в воскресенье 4 ноября, когда в Стурщюркан состоялась церемония коронации. По традиции король произвёл в рыцари своих лучших людей – надо сказать, исключительно датчан. Столь примечательный факт он объяснил просто: «На сей раз данной чести не удостоился ни один шведский господин, поскольку королевство это было завоёвано мечом», – но даже такое высказывание не вызвало никаких подозрений у столичной знати.

Весь понедельник и вторник город ликовал; пир продолжался и во дворце, где местные аристократы ели и пили, не допуская и малейшей мысли о том, что «за вино то платить придётся кровью, а за яства – жизнью».

Утром 7 ноября Кристиан пригласил всех гостей в приёмный зал своего нового дворца, где совершенно неожиданно для собравшихся епископ Густав Тролле выступил с обвинительной речью в адрес Стена Стуре-младшего и его сторонников. Это было началом страшнейшего политического убийства за всю историю Европы и окутанного наибольшим количеством тайн и неясностей события в истории Скандинавии.

Сохранившиеся документы весьма скудно повествуют о происходившем в те дни. Основным источником наших знаний является хроника Олауса Петри (1493–1552), написанная 20 годами позже под чутким руководством Густава I Васы (ок. 1496–1560), а потому, возможно, представлявшая героев разыгравшейся драмы не совсем точно. К тому же некоторые историки вообще сомневаются – хотя и не исключают, – что Олаус был свидетелем тех жутких событий.

Памятник реформатору Олаусу Петри у Домского собора

Кристиан II, конечно же, тоже не оставил происшествие без внимания: он издал документ, доходчиво объяснявший жителям страны причины его поступка, а позже написал бумагу самому Папе Римскому, где также доказывал необходимость принятых им мер. Так что же всё-таки произошло?

Созвав шведскую знать в теперь уже свой замок, Кристиан приказал запереть все городские ворота; никто отныне не мог покинуть столицу. Во дворце епископ зачитал обвинительный акт, согласно которому шведские аристократы виделись откровенными еретиками, что было одним из страшнейших преступлений и служило поводом для освобождения короля от всех данных им ранее обещаний. Обвиняемым предоставили слово, однако ошеломлённые гости едва ли могли придумать, что сказать в своё оправдание. Находясь у себя на родине, Кристиан, видимо, тщательно спланировал весь «судебный процесс»: вряд ли монарх был таким же несведущим наблюдателем, как и его новые подчинённые.

Прекрасным орудием в руках Кристиана оказался шведский архиепископ Густав Тролле, один из активных приверженцев сохранения Кальмарской унии и, таким образом, главный противник Стена Стуре-младшего. Он как никто другой подходил для роли обличителя: шведскую знать обвинял в преступлении не датский, а именно шведский церковнослужитель, и ни один европейский монарх не должен был усомниться в беспристрастности Кристиана.

8 ноября начались казни. Палач едва успевал рубить головы: новые жертвы из представителей шведской элиты сменяли друг друга, зачастую не получая возможности даже помолиться перед смертью. Казни проходили в строгом соответствии с социальным статусом обвинённых: сначала епископы (что вызвало бурю негодования в Европе, ведь судить священнослужителей мог только Папа Римский), затем представители риксдага, рыцари, мелкие дворяне, бургомистры, советники… После настал черёд простого люда: здесь подхалимы Кристиана, казалось, хватали всех подряд. Врываясь в дома, они забирали «подозрительных лиц» и тащили их к палачу; страдали и зрители душераздирающего зрелища, испытывавшие сочувствие к обвинённым и начинавшие плакать.

Долгое время в Швеции бытовало мнение, что, когда очередь дошла до некоего епископа Винсента, братья Олаус и Лаурентиус Петри бросились к палачу, крикнув: «Это было бесчеловечное деяние!» Как гласит легенда, братьев схватили и собирались казнить, но на выручку им пришёл старый знакомый немец из Виттенберга, представивший братьев своими соплеменниками. Правда, в своей хронике Олаус не упоминает о столь примечательном событии, а в начале XX в. одному из историков удалось выяснить, что весь рассказ – всего лишь выдумка знаменитого фальсификатора, священника Нильса Рабениуса.

Олаус Петри тщательно задокументировал всё происходившее, однако очевидно, что он назвал имена лишь значимых людей и перечислил тех, чья судьба показалась ему наиболее не обычной, добавив, что казнено помимо них было «ещё несколько человек», среди которых были и слуги убитых дворян.

Все дни тела знати оставляли на главной площади, рядом с местом казни, и только в субботу их погрузили на телеги и вывезли на Сёдермальм, к тому месту, где сейчас находится церковь Катарины. Здесь развели огромный костёр, в который и бросили всех казнённых вместе с извлечёнными из могилы останками Стена Стуре-младшего и его умершего в младенчестве сынишки. Вечером того же дня в ратуше устроили огромный пир – Кристиан сослался на радостное и важное для него лично и всего королевства событие: его супруга родила дочь. Монарх вновь был сама доброта и благодетель.

Новый правитель преследовал единственную цель: полностью истребить врага и испугать бунтующее население, дабы то и помыслить не могло об очередном восстании. Не учёл Кристиан лишь одно: среди казнённых оказался Эрик Юханссон – отец Густава Эрикссона, вошедшего в историю как освободитель Швеции от датской тирании и родоначальник шведской государственности – одним словом, речь идёт о знаменитом Густаве Васе.

Надо сказать, в «чёрном списке» Кристиана числились две женщины: вдова Стена Стуре Кристина Гилленшерна и её мать Сигрид Эскильсдоттер (Банер). Сигрид избежала внушавшей ужас участи, поклявшись передать в ведение датчан личные владения. Кристину же, согласно легенде, король позвал к себе и предложил ей выбор: быть сожжённой, утопленной или заживо захороненной. Испуганная женщина взмолилась о пощаде, пообещав монарху в залог все свои имения. Кристиан смягчился и отправил её в Данию, где та провела несколько лет в тюрьме. Позже её отпустили – по слухам, своей свободой она была обязана некоему Сёрену Норбю, адмиралу, укрывавшему шведов на своём корабле во время Кровавой бани и предложившему даме руку и сердце. Однако Густав Васа, узнав о намерениях Кристины вновь выйти замуж, пришёл в ярость, и Гилленшерна была вынуждена отказаться от своих планов.