Валериан Пападаки - Такая вот жизнь, братец

• Название: Такая вот жизнь, братец
• Автор: Валериан Пападаки
• Жанр: Эротика

Эта книга для тех, кто запутался в жизни и не может найти выход из тупика. Многим трудно сделать правильный выбор, их несет по жизни, как щепку в потоке, и всё зависит от случая, от удачи. Таков и мой герой Ему не хватает ни моральных сил, ни здоровья, чтобы на чём-то остановиться, куда-то примкнуть, найти цель в жизни. Всё происходит помимо его воли. Он – романтик и тянется к прекрасному, но безуспешно. «А, не всё ли равно», – восклицает он про себя и продолжает барахтаться в грязи.

---

Прилетела я в Лондон в прошлое воскресение, к вечеру. Было прохладно, и дождик чуть моросил. Первые два дня прошли в заботах про еду, хождении по околотку в магазины, да на генеральную репетицию. Интересно, что все овощи-фрукты там в 2—3—4 раза дешевле, чем здесь (в Нью-Йорке). Вот тебе и один из самых дорогих городов мира. Все есть в изобилии: и орехи, и мёд, словом, моя пища. NY же по своей дороговизне хочет переплюнуть Токио.

…В среду я позвонила Мартину. Он совершенно очумел (чтобы не сказать большего) и, узнав, что я только на несколько дней, тут же затребовал встречи с рассказами о тебе. Договорились на вечер. Он живёт почти рядом с Holland Park, где проходили спектакли Ройал Бэллей Скул. И мы с Геркой (Замуэлем) отправились вместе: он – на первый спектакль (который был без его балетика, но ему надо было быть там), а я – через парк, где гуляют дурацкие павлины, скачут зайцы, белки и проч. голуби и милые вороны, и шасть на его виллу. Нашла легко, ориентируюсь хорошо. Район богатый, дома стоят там нынче от миллиона и выше, в том числе, и его, чем он сконфужен не меньше нашего. Купил он дом 30 лет назад, когда он стоил дёшево, а у него было много денег, и сидит себе там. Его друг снимает (или просто живёт) у него верх (всего в доме три этажа). Друг – доктор, которого я не видела, зато видела сад позади дома, весь в розах и прочих красотах природы, как бы небрежный, но ухоженный. У Мартина 5 кошек, чудная старая мебель, словом, как положено дома, рояль, холостятская некоторая, как бы, неубранность. На мой вопрос о семье ответил, что никогда не был женат, будто боясь других примеров, (намёк на тебя – ха!), но есть подруга, что живёт на побережье, видимо южном. А может, это был рассказ для моих ушей, хотя казал кое-какие карточки, тыкал пальцем в них. Извините за нескромность, но восторга, который я обычно вызываю у «прямых» мужчин, я не заметила, хотя и получила кое-какие «комплимансы». Например, что выгляжу сама, как балерина (в разговоре о балетном мире, к коему принадлежу), на что Гера, который зашёл за мной и чекалдыкнул с ним виски, просплетничал ему, что я танцевала в наших студенческих спектаклях. Мартин мне рассказывал о своих спектаклях, один из них был на Бродвее в NY, был удивлён, что я это знаю от тебя, и откуда ты сам знаешь и, вообще, выкликивал про 30 лет, как все было давно, но чудно. С грустью выслушал печальную историю твоей жизни, слегка, по-моему, пошатнулся от моей энергичности. На идею (мою, конечно) позвонить тебе откликнулся с восторгом. Я пошла к телефону, набрала номер, благо без оператора можно оттуда, долго ждала (у вас была уже полночь), затем подошла дама и когда я спросила, можно ли поговорить, она, несколько подумав, сказала, что там таких нет. Вот так.

Ожидая меня, они начали обедать, я была сыта своей едой, потому отказалась принять участие, разве что чай. В доме не курят, и я попросилась в сад, который виден из огромного окна в задней стене дома, сидела там и курила мин. сорок в ожидании приглашения, под аккомпанемент грохота посуды, что шёл из маленького окошка кухни (столовой), что расположена в полуподвале. Около 9-ти он появился на крыльце с приглашением в дом, даже с сигаретой и пепелку поднёс, хотя в начале нашей встречи вставил, что, как он предполагал, вегетарианцы (это, значит, я) не курят. Несколько раз повторил, что с большим удовольствием пригласил бы тебя к себе, хотя бы отдохнуть, я тут же вставила, что следующие каникулы у тебя зимой и если он напишет тебе заранее, то можно успеть все оформить. Я думала, что привезла с собой твою карточку, что сняла сама и послала тебе, но оказалось, что нет, к моим же кадрам он не выказал интереса. Зато, когда явился на спектакль, я потребовала, чтобы нас сняли втроём с Герой и вдвоём с ним, а он тут же попросил, чтобы я отослала снимки тебе, я же обещала отослать и ему. Он все говорил, что за эти годы он так изменился, однажды сильно болел (чем, спросила я) – сердцем, что чуть не умер и что вряд ли ты бы его узнал. На что я сказала, что даже я его узнала по снимку 30-летней давности. Потом он гадал, узнал ли бы он тебя на улице, на что я ответила, что ты мало изменился. Со всякой работой он завязал, разве что устраивает иной раз какие-то фестивали по Х1У веку. Я задавала много всяких вопросов про работу, сам понимаешь. Думаю, что пользы, как таковой, он принести никому из нас не может, разве что какое случайное знакомство через него. Когда я спросила про Би-Би-Си, он замахал руками, завопив, что давно там не работает и никого не знает. Гера знает некоторых из России, кто там работает, и они говорят, что там нынче мало платят. Это я узнавала ещё в прошлый раз для себя. Кроме того, нынче там учредили очень трудный экзамен, который даже те, кто работает там сейчас, ни за что бы не сдали, если бы надо было снова устраиваться на работу. Ведь, все они не знают языка, как следует. Ну, а в конце нашего вечера Мартин пошёл проводить нас до угла, где можно поймать такси, выражая сожаление по поводу отсутствия его «ассистента», который водит его машину, и мог бы нас отвезти, да сейчас в отпуске. Рядом с его домом два огромных гаража, в первом театральные костюмы, во втором – машины. Вот тебе и весь сказ. Теперь жди, что напишет тебе, я дала адрес, телефон, напишешь сам, т.к. я сконфужена своим звонком».

После этого визита всё вдруг само собой завертелось. Было получено приглашение от Мартина, которое дало ход оформлению документов для загранпаспорта (слава Богу, теперь не надо было проходить «собеседования» во всяких там парткомах, райкомах и прочих «комов»), университет дал добро на бесплатный авиабилет туда и обратно (правда, с фиксированной датой вылета домой). Поездка была обставлена, как научная командировка преподавателя кафедры на «Чосеровский фестиваль» в рамках «повышения квалификации», естественно, с последующим «отчётом о проделанной работе». А то, что я – ни «бум-бум» в этом вопросе и знаю о Чосере только из писем Мартина, никого не интересовало. И вот, я уже держу в руках заветную книжицу (как там у Маяковского: «Достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза…»), с выездной визой в Объединённое Королевство. Готов к поездке Великобританию! На дворе – апрель, светит тёплое солнышко и «шумит капель», прямо, как у Чосера:

«Когда апрель обильными дождями
Разрыхлил землю, взрытую ростками,
И, мартовскую жажду утоля,
От корня до зелёного стебля
Набухли жилки той весенней силой,
Что в каждой роще почки распустила
А солнце юное в своём пути
Весь Овна знак успело обойти,
И ни на миг в ночи не засыпая,
Без умолку звенели птичьи стаи,
Так сердце им встревожил зов весны, —
Тогда со всех концов родной страны
Паломников бессчётных вереницы
Мощам заморским снова поклониться
Стремились истово;…».

Я тоже ощущал себя паломником. Но кому я летел поклониться? На душе было неспокойно: ведь, я во всём, что касается Чосера, полный невежда! Они, конечно же, начнут меня выспрашивать. И что я им скажу?

Потом мы с Тусей (моей теперешней женой) бегали по магазинам в поисках подарков. Она даже съездила в Москву и в ЦУМе купила прекрасную льняную скатерть на стол и расшитые русскими узорами салфетки, ну и там всякие брошки-матрёшки, куклу на чайник и проч. Я ещё, на всякий случай, захватил с собой с дюжину портретов Михаила Горбачёва, ведь, он так популярен на Западе!

14 апреля я был в аэропорту Пулково, готовый «пересечь границу». От этих дней остались скудные записи. Вот они:

…В аэропорту. В зале ожидания – всеобщая эйфория. Всё – не так, как там, до пересечения границы. Странно – много молодёжи. Ребята пьют кофе, на столиках банки Sprite, Coke, открытые пачки сигарет иностранных марок. Из репродуктора на весь зал изрыгаются мощные ритмы рок-н-ролла. Вспышки фотоаппаратов, шум, бедлам! А я – один, без копейки денег, как бедный родственник на свадьбе. А вдруг он меня не узнает? Две женщины напротив меня спокойно сидят, разговаривают, как будто и не слышат воплей из динамиков. На объявление о том, что курить запрещено, никто не обращает внимания. Американцы напоминают цыган: расположились прямо на полу, о чём-то увлечённо спорят. Они говорят по-английски, но я ничего не понимаю. У этих ребят есть одна общая отличительная черта: все носят бейсболки задом наперёд. Русских тоже можно легко узнать по разговорникам в руках, которые они усиленно штудируют.

…В самолёте. «Уважаемые пассажиры, наш самолёт имеет десять аварийных выходов: два, два и шесть». Зачем нам эта информация? Как только наш самолёт сдвинулся с места, кто-то захлопал в ладоши. Рядом со мной никого (а я так надеялся уже здесь начать говорить). В небе ни облачка. Как только самолёт оторвался от земли, снова аплодисменты. Над городом пелена тумана, а выше – чистое небо, залитое солнцем. Моя боязнь полётов таится где-то в глубине, но я не даю ей вырваться наружу. Все время мысленно перескакиваю на английский. Что я ему скажу при встрече? Как всё будет? Всё-таки, я уже далеко не юноша, которого он видел тридцать лет назад. В туалете взглянул на себя в зеркало: нет, ничего, ещё не очень старый. Разносят напитки: вино и сок. Мне почему-то холодно. Боюсь простудиться. В самолёте холодно, особенно с моей, теневой стороны. Принесли обед: колбаса копчёная двух сортов, буженина и какое-то мясо, крошечный кусочек чёрного хлеба (деликатес для иностранцев), масло на листке салата, кусочек сыру, булочка, песочное пирожное. Под перевёрнутой пластиковой чашкой оказался пакетик джема и пакетик сахара, решил съесть всё, но одолел лишь половину. Вдруг вывезли тележку с алкоголем: водка, коньяк, виски в крошечных бутылках, вино и пиво в банках. Всё это за валюту и поэтому – мимо меня. Сосед впереди спросил, есть ли сигареты. Есть, но блок по семь фунтов. Сосед помялся, но взял. Неуклюжие стюардессы возят по проходу тележки с сувенирами, примеряют на себя павлопосадские цветастые платки, накидывая их себе на плечи. Всё это – по казённому, не изящно. Русских можно узнать по лицам, на которых застыло выражение испуга и остолбенения.…