Дмитрий Бутурлин - История Смутного времени в России в начале XVII века

• Название: История Смутного времени в России в начале XVII века
• Автор: Дмитрий Бутурлин
• Жанр: Литература 19 века
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9950-0314-4

Книга в трёх частях, написанная Д. П. Бутурлиным, военно-историческим писателем, участником Отечественной войны 1812 года, с 1842 года директором Императорской публичной библиотеки, с 1848 года председатель Особого комитета для надзора за печатью, не потеряла своего значения до наших дней. Обладая умением разбираться в историческом материале, автор на основании редких и ценных архивных источников, написал труд, посвященный одному из самых драматических этапов истории России – Смутному времени в России с 1584 по 1610 год. В приложениях к каждой части содержатся документы эпохи: план осады Троице-Сергиева монастыря в 1608–1610 гг., дневник осады Смоленска польским королём Сигизмундом III в 1609, 1610 и 1611 годах, а также грамоты, наказы, записи, письма, договоры, написанные от имени царевича Дмитрия Ивановича, царя Василия Ивановича, царицы Марфы Федоровны, патриарха Иовы, гетмана Петра Сапеги, шведского генерала Якова и других исторических лиц. Издание предназначено для специалистов-историков и читателей, интересующихся отечественной историей.

---

Когда таким образом междоусобие опять сильно разгоралось в Северской области, на другом краю государства, в приволжских степях, возникали новые неустройства. Язва самозванства сделалась столь неимоверно прилипчивой, что отовсюду являлись новые шайки грабителей, прикрывающихся именем какого-нибудь царевича, выдуманного самими ими без малейшего правдоподобия. Так, почти в одно время огласились десять новых самозванцев, из коих два, признанные строптивыми и вероломными астраханцами, назывались: один царевичем Августом, Иваном Ивановичем, сыном царя Ивана Васильевича от четвертой супруги его Анны Алексеевны Колтовской, которая никогда не имела детей и находилась еще в живых в Тихвинском монастыре, где была пострижена повелением супруга своего по кратковременном с ним сожитии; другой царевичем Лаврентием Ивановичем, сыном бездетно умершего царевича Ивана Ивановича, старшего брата царя Федора Ивановича134. Прочие восемь оказались в разных юртах казацких, именовались царевичами Федором, Клементьем, Савельем, Семеном, Васильем, Ерофеем, Гаврилом и Мартыном и выдавали себя за сыновей царя Федора Ивановича135. Все эти обманщики не имели ни малейшей образованности, ибо принадлежали к низшим сословиям и по большей части выходили из дворовых людей и крестьян.

Несмотря на то, астраханцы до такой степени пристрастились к царевичу Августу-Ивану, что набрали для него рать, с коей он направился вверх по Волге136. Хотя боярин Шереметев все еще стоял близ Астрахани на Бальчике однако, он не противился движению мятежников, вероятно, потому, что воины его не переставали еще бороться с удручающей их болезнью. Август-Иван подступил под Саратов и сильно нападал на сей город. Но защищавшие оный воеводы Замятня Иванович Сабуров и Владимир Аничков, с находящимися при них ратными людьми низовых городов, оборонялись так мужественно, что с большим уроном отбили обманщика, который принужден был воротиться в Астрахань.

Объявившиеся между казаков самозванцы не имели даже временного успеха. Они находили последователей только потому, что давали предлог к разбойничествам, прикрытым мнимо политическими видами. Но когда казаки узнали, что новый Лжедимитрий с значительными силами воюет в Северской земле, то они условились действовать под именем уже известным; несколько тысяч из них отправились под Брянск и привезли с собой Лжефедора. Лжедимитрий не пощадил себе подобного: злодей торжествующий предал смерти злодея беззащитного137. Остальные семь юртовских самозванцев равномерно скоро исчезли, не оставив в наших летописях ни малейшего следа своего существования.

Между тем царь Василий, получив донесение об утеснении Брянска, поспешил принять меры для подания помощи осажденным. Посланное для сего предмета войско находилось под начальством боярина князя Ивана Семеновича Куракина, и вместе с тем повелено также князю Василию Федоровичу Литвину-Мосальскому двинуться из Мещовска к Брянску и составлять передовую дружину князя Куракина.

Осажденные находились уже в крайности. Доведенные голодом до необходимости питаться лошадиным мясом, они в изнурении своем вынуждены еще были ежедневно с боя добывать себе воду и дрова. Вся надежда их основывалась на внешнюю помощь. В самом деле, пятнадцатого декабря князь Мосальский явился под Брянском, но его еще отделяла от замка река Десна, которая из-за идущего по ней льда казалась непреодолимым препятствием. Осажденные, обманутые в надежде своей на помощь, изъявляли горесть свою жалобными воплями и слезно просили пришедших товарищей не оставлять их на верную погибель. Тронутые их отчаянием, воины Мосальского возопили единогласно, что лучше всем умереть, чем быть свидетелями конечного истребления братий своих. Под влиянием великодушного порыва они решились на подвиг геройский и, бросившись в реку, поплыли к городу, разгребая осиливавший их лед, под выстрелами ожидавших их на противоположном берегу поляков и бунтовщиков. Брянские сидельцы для облегчения своих избавителей сделали вылазку в тыл неприятелю, который, опасаясь быть поставленным между двумя огнями, отступил на малое расстояние и тем дал возможность плывшим выйти безвозбранно на берег. Летописцы с удивлением замечают, что дерзновенное сие предприятие совершилось с такой неожиданной удачей, что при переправе ни один человек и ни одна лошадь не погибли. Мосальский, соединившись с брянчанами, смело ударил на врагов, много превосходящих его числом, вытеснил пехоту из шанцев и решительно отбил самозванца от города. Когда таким образом горсть храбрых воинов славно оканчивала дело, приспел и князь Куракин, который, остановясь на правом берегу Десны, напротив Брянска, укрепил стан свой. В ночи сделался сильный мороз. Река встала, и сообщение между обоими берегами стало свободным. Куракин воспользовался этим обстоятельством, чтобы снабдить Брянск всеми нужными запасами для выдержания продолжительной осады138.

Самозванец, желая вознаградить свою неудачу, сам перешел Десну и напал на Куракина. Сражение было упорное, но без решительного перевеса ни для той, ни для другой стороны. Однако князь Куракин, принимая в соображение, что бесполезно было бы ему подвергаться новому бою для удержания занимаемого им стана под Брянском, когда сей город достаточно уже был обезопасен изобильным снабжением всеми потребными припасами, отступил вместе с Мосальским в Карачев. Самозванец следовал за ними, но, видя, что они укрепились в Карачеве, он не решился открытой силой вытеснять их оттуда, прошел мимо и расположился в Орле.

Царь, желая остановить его стремление, послал восьмого января 1608 года брата своего, князя Димитрия Шуйского, собрать трехполкное войско в Алексине. В Большом полку при князе Димитрии находились еще боярин князь Борис Михайлович Лыков и князь Григорий Константинович Волконский; начальниками Передового полка были бояре князь Василий Васильевич Голицын и Михайло Александрович Нагой; наконец, Сторожевой полк составляли воины, бывшие под Брянском и приведенные из Карачева князьями Куракиным и Мосальским139. По последнему пути князь Дмитрий из Алексина перешел в Болхов.

Обе стороны довольно спокойно зимовали, самозванец в Орле, а царские воеводы в Болхове. Выпавшие глубокие снега, сопровождаемые жестоким морозом, препятствовали важным военным действиям140. Происходили только мелочные дела между кормовщиками.

Царь Василий, среди тяжких и печальных забот, обременявших его, не оставлял намерения вступить в супружество с помолвленной им еще при Лжедимитрии княжной Марией Буйносовой, но до тех пор не имел ни малейшего свободного времени, чтобы заняться свадьбой. Наконец, пользуясь временным отдохновением и прекращением зимой военных действий, он венчался с княжной Марией семнадцатого января141. При этом случае не было особенных пиршеств, которые, в самом деле, не согласовались бы с трудными обстоятельствами тогдашнего времени.

Между тем самозванец все более и более усиливался. К нему из Польши стекались не одни бездомовные витязи, но даже знатнейшие паны не гнушались принимать участие в предприятии, представляющем лестную приманку для их тщеславия и корыстолюбия. Таким образом прибыли в Орел, один за другим, Самуил Тишкевич c семьюстами человек конницы и двумя сотнями пехоты, Витовский с восемьюстами конницы, Велегловский с двенадцатью хоругвями, четырьмя ротами Рудницкого, Хрущинского, Казимирского и Михалинского, старый Тишкевич и Тупальский с четырьмя сотнями коней, князь Роман Наримунтович Рожинский с тысячей коней, Зборовский и Стадницкий с тысячью шестьюстами коней, Млоцкий, Виламовский, Рудский, Орликовский, Копчинский, Мадалинский, Гайовский и многие другие142. Всего собралось под знаменами вора семь тысяч поляков отборного войска. Кроме того, при нем также находилось восемь тысяч казаков донских и запорожских под начальством Заруцкого и довольное количество русских злодеев.

Из всех панов, окружавших самозванца, никого знатнее не было князя Рожинского, который потом почитал себя вправе домогаться главного начальства143. Меховецкий, уже признанный гетманом войска, принужден был уступить ему сие звание. Но он решился на сие не без внутренней досады, которая часто выражалась нескромным противоречием Рожинскому. Однако же вражда его против гетмана имела для него пагубные последствия. Несколько месяцев спустя гордый князь в порыве гнева, возбужденного новыми противоречиями Меховецкого, убил его в самой ставке самозванца.

По открытии весны с обеих сторон стали готовиться к походу. Самозванец, уповая столько же на измену, сколько и на открытую силу, рассылал повсюду грамоты, в коих он против всякого вероятия старался убеждать, что он тот же самый Димитрий, которого полагали убитым на Москве и которому все повинны покориться, как истинному сыну царя Иоанна Васильевича144. Воззвание, писанное с некоторым жаром и обещающее всем милостивое прощение, могло только, впрочем, иметь вредное действие при успехе оружия мятежников. Итак, все зависело от того, какой оборот примут ратные дела. Первый поиск учинен был царскими воеводами, начальствовавшими в Переславле-Ря-занском, князем Иваном Андреевичем Хованским и Прокопием Петровичем Ляпуновым, которые подступили под Пронск в намерении овладеть сим городом, изменившим царю145. Пронские жители защищались храбро, но не могли отстоять острога, в коем все дома были выжжены. Самый город уже едва держался; но, по несчастью, Ляпунов был ранен в ногу. Рязанцы, доверявшие только ему одному, потеряли дух и, покинув почти доконченное предприятие, вернулись в Переславль.