Александр Левин - Нашедшие Путь

• Название: Нашедшие Путь
• Автор: Александр Левин
• Жанр: Боевик

«Нашедшие Путь» – книга мировоззренческой направленности. Проходя через множество смертельно опасных приключений, положительные персонажи допускают ошибки, в стремлении к справедливости доходят до жестокости; их философское отношение к жизни уживается с юмором и склонностью к творчеству, рационализм соседствует с мистикой. Отвергая пороки современного общества, они встречают множество врагов, что, однако, не мешает им работать над собой, заниматься боевыми искусствами, искать смысл жизни.

---

– Дим, придержи шпану, – попросил Борис и мощным лоу-киком подкосил второго.

За третьим всё же пришлось пробежаться. Подстраивая свои шаги под шаги, бегущего перед ним, подростка, Борис вдруг прыжком поставил свою правую ногу перед его левой ногой и тут же ударил локтем под затылок, от чего парень упал, впечатав лицо в траву. Вернувшись обратно, Борис добавил для надёжности взрослым и, убедившись в бесполезности действий Дмитрия, одним резким ударом в голову отключил второго подростка.

– Ну что, Дима, ещё один погулять хочешь, или мне компанию составишь? – поинтересовался Борис.

В связи с очевидностью ответа Дмитрий молча поплёлся за Борисом в сторону вокзала и заговорил лишь при покупке билетов:

– Может, поедим где-нибудь?

– Нет, – отрезал Борис, – вернёмся на лоно природы.

– Почему бы нам в зале ожидания не посидеть?

– Там ходят менты, а возможно, что и не только они, – сказал Борис и уверенно направился к выходу из здания вокзала, а затем далее – к массиву кустарника.

Пока Дмитрий ворчал и пытался поудобнее устроиться, Борис внимательно осмотрел окрестности.

– Гляди-ка, – сказал он вдруг, указывая в сторону привокзальной площади, – наши идут.

– Потрёпанные какие-то.

– Что же это с ними такое случилось?.. – начал-было язвительно Борис, но, чуть помедлив, продолжил уже совершенно другим тоном:

– А вот и ещё сюрприз, – гляди, только из-за кустов не высовывайся.

Дмитрий мрачно пронаблюдал, как сотрудники милиции уводят куда-то двоих освободившихся и тяжело опустился на траву.

***

Поезд остановился на какой-то станции и малочисленные пассажиры потянулись к выходу. Тишина в вагоне установилась не более чем на минуту, после чего большая шумная компания хлынула в вагон бурлящим потоком; замелькали, увешанные значками, зелёные куртки, послышались оживлённые разговоры. Когда поезд тронулся, суета немного улеглась. Рассредоточившись по вагону, строительный отряд разделился на несколько компаний; зазвучали гитары. К Борису и Дмитрию несколько раз подходили студенты с просьбой поменяться местами, но, получив вежливый отказ, уходили.

Погружаясь то в дремоту, то в размышления, Борис не сразу заметил очередного визитёра, а, услышав, уже надоевшую ему, просьбу, лишь отрицательно покачал головой. Нагловатый парень, держа в правой руке гитару, опёрся левой на стол и, наклонившись, повторил просьбу угрожающим тоном:

– Вас пока по-хорошему просят: перейдите на другие места!

Не заметив желаемой реакции, парень принялся буравить взглядом то Дмитрия, то Бориса; после чего добавил:

– Слушайте, «урки»: вы у меня сейчас с поезда сойдёте прямо на ходу! – с этими словами он сильно толкнул Бориса и, захватив за одежду, потянул на себя.

Борис легко поддался, но затем прижал руку наглеца к своему плечу и, сделав захваченной рукой круговое движение, резко надавил вниз, от чего парень вскрикнул и осел. Борис не спеша перехватился и, наращивая болевое воздействие, притянул студента ближе; дотянувшись левой рукой до гитары, отобрал её, как бы случайно ударив наглеца декой по голове и, несколько изменив направление давления на кисть, оттолкнул его от себя.

Пока студент поднимался, стонал и рассматривал свою руку, Борис взялся за изучение трофея. Пробежав несколько раз пальцами по струнам, он решил, что звучание его не устраивает и принялся перенастраивать гитару под себя.

– Учил тебя отец Николай, учил; а что толку? – съехидничал Дмитрий.

– Не скажи!.. Толк есть, не много, правда, но есть; хотя, в целом – как в темноте, но толк есть.

– Сам понял, что сказал?

Не желая продолжать бесполезный разговор, Борис углубился в настройку.

– Она же настроена! – возмутился хозяин гитары и потянулся за инструментом.

Борис жестом показал свою готовность вновь взять руку студента в обработку. Парень отстранился и тяжело вздохнул.

Закончив с настройкой, Борис сыграл какую-то мелодию, переключился на другую, потом на третью. Заинтересовавшиеся студенты засыпали Бориса вопросами и предложениями, а придя к соглашению, затянули песню. Откуда-то появилась вторая гитара, грациозно управляемая худенькой студенткой по имени Даша. Перехватив вскоре инициативу и попросив Бориса подыгрывать, Даша спела несколько песен.

Борис не мог скрыть удивление:

– Не думал, что кто-то из современной молодёжи может петь песни Визбора и Окуджавы.

– Что же мне «попсу» что ли петь?.. Я хоть и блондинка, но не на столько же!.. Я вот тоже не подумала бы, что ты был в тюрьме… А ведь ты был в тюрьме?

– Достоевский тоже был на каторге – и что?.. А ты как определила, что я был в тюрьме?

– Заметно. У меня отчим заключённых возил; меня на экскурсию приводил в спецвагон.

– А отец?

– Отца убили… Я ещё маленькая была… Тебя тоже в спецвагоне возили?

– Было и такое.

– Страшно там… А в тюрьме, наверное, очень страшно.

– Очень, – согласился Борис. – Старайтесь туда не попадать.

– Жить надо честно, – тогда и не попадёшь, – уверенно заявил хозяин, захваченной Борисом, гитары.

Борис горько усмехнулся и спросил:

– Тебя как зовут-то?

– Николай.

– Так вот, Николай, запомни: в тюрьму в этой стране может попасть любой; для этого совсем не обязательно совершать преступление… У меня, кстати, хороший друг есть, – тоже Николай…

– Он – тоже уголовник?

– Нет, он – священник; правда, говорят, что тоже через зону прошёл.

– Руки выворачивать там же научились – на зоне?

– Не на зоне, а в спортивном клубе.

– А у тебя почта электронная есть? – наивно поинтересовалась Даша.

– Нет.

– Я тебе свой электронный адрес запишу; когда заведёшь почтовый ящик, напиши сообщение; а-то вдруг и в самом деле будешь как Достоевский… Можешь ты что-нибудь сочинить? Я – могу.

Наигрывая простенькую мелодию, Даша пропела несколько строк.

– Ну как?

Борис пожал плечами, но тут же спохватился и сказал:

– Нормально… наверное.

– Теперь ты.

Поперебирав немного струны, Борис начал скорее даже не петь, а говорить вполголоса, подстраиваясь под звучание гитары:

Поезда бегут, поезда;
Серпантином кружат дороги;
Вновь за окнами – города,
Их осталось уже не много…
Мне осталось не много дней
И не много разлук осталось;
Всё заметнее, всё видней
Вековая моя усталость,
Вековая моя тоска,
Вековая моя тревога…
Я не знаю наверняка
Был ли Путь… но была – дорога.
Разорву свой непрочный сон;
Вспомню плеск воды на плотинке,
Да колоколов перезвон,
Голос Галича на пластинке…
Голос Галича был так тих,
Он звучал дождю в унисон;
Вспоминался забытый стих;
Не понятно: где – явь, где – сон…
Вспоминался минувший век…
– Как у вас там всё?.. Шито-крыто?..
Ты зачем живёшь, человек?..
Как у вас там теперь «элита»?..
Я вопросом застигнут врасплох;
Я не знаю, что мне ответить…
– Я, пожалуй, был слишком плох;
А пожить мне, вроде, не светит…
А «элита», – да что о ней?.. —
– Я подумал, что сам он знает. —
– По сей день с тех далёких дней,
Это – то, что всегда всплывает,
Всё всплывает и всё бурлит;
Ведь «элита» – псевдо-элита:
Нашумит всегда, намутит
И, действительно, всё «шито-крыто»;
И «попса» на ушах – лапшой,
А шансон – обветшал и сник,
И почти что не слышен Цой,
И Высоцкого хриплый крик;
Окуджава – давно затих
И не слышно почти Талькова;
Под пустой, под «попсовый» стих
Мы «живём» теперь – бестолково;
В «телеящиках» – чепуха:
Море пошлости и разврата…
Как легко, не боясь греха,
Мы прошли рубеж «невозврата»!..
Собеседник качал головой,
Удручённый моим ответом,
Долго сетовал как живой
И, сутулясь, ушёл с рассветом.
Мне хотелось пойти за ним,
Но накрыл с головой туман…
Что имеем – то не храним;
Получаем взамен – обман…
И душа – как кривой урод;
В ней – отчаяние и сомнение…
Раньше – был в России Народ;
А теперь в ней – лишь население.
Вовлекает самообман
В бесполезную кутерьму…
Поутру – бывает туман;
Днём и вечером – всё в дыму.

– Ужас – как мрачно, – заключила Даша, перестав подыгрывать. – А повеселее что-нибудь?

– «Весёлая покойницкая» Высоцкого подойдёт?

Даша засмеялась и отрицательно покачала головой.

– Тогда, может быть, Николай что-нибудь изобразит?

Николай потянулся-было за гитарой, но, поморщившись, отказался:

– Рука болит.

– Ну извини, – сам виноват.

Теперь – за разговорами время летело быстро. Борис заметно повеселел; Дмитрий же – наоборот всё больше мрачнел.

– Что-то ты, Дима, какой-то невесёлый… Что случилось? – поинтересовался Борис.

– Чем ближе к дому, – тем больше сомневаюсь, что я там кому-нибудь нужен… А тебя кто-нибудь будет встречать?