Ольга Плисецкая - Я есть

• Название: Я есть
• Автор: Ольга Плисецкая
• Жанр: Русское современное

«Я есть» – так назвала свой дневник памяти автор блога «Разговор по душам» Ольга Плисецкая. «Я – есмь. Ты будешь, – так писала поэтесса Марина Цветаева. – Ты скажешь: – есмь! – а я скажу: – когда-то…» Вот и этот дневник памяти кто-то когда-то откроет, прочтет, вспомнит, кто-то удивится, а кто-то улыбнется, кто-то найдет что-то свое, похожее, родное…

---

Он не любил кошельки. Он хранил деньги в кармане или перетягивал их резинкой.

– Девочка моя, кошелёк – это не просто стильный аксессуар. У умных людей он не только хранит деньги, но и приумножает доход. Именно поэтому кошелёк должен быть респектабельным. Это портмоне стоит больше тысячи евро, – поучал меня знаток кошельков. Но у меня не было тысячи евро, у меня было всего четыреста.

– Четыреста. Хорошо, четыреста. Я продам тебе эту вещь за четыреста. Я вижу, что ты хочешь купить этот кошелёк. Осталось понять кому.

– Папе, – волнуясь, ответила я.

– Теперь я вижу, что ты понимаешь, что такое достойно. Такие подарки делают только достойным мужчинам. Это понимание дорогого стоит. Я сделаю исключение. Это – не скидка. Это – исключение. Найти достойного – вообще исключительный случай.

Единственный человек в моей жизни, которого я называла когда-либо папой, – это отец моего мужа.

Я возвращалась в гостиницу уверенной походкой.

Папа – самый достойный мужчина.

Я была горда собой.

На обратной дороге, в аэропорту, я увидела в киоске точно такой же кошелёк за сорок евро.

Та же фирма, та же кожа, цена только другая. 40 евро.

Что ж, бывает!

Я подарила кошелёк папе.

И с тех пор ни разу не видела этот кошелёк у него.

Так и не знаю, пользовался он им или нет?

Сначала было неудобно уточнять, ведь не спросишь: «Пап, а где тот кошелёк, который я тебе подарила?»

А теперь уж и совсем бессмысленно.

Цветные стёклышки

Человек находит решение проблем, только когда чувствует их остроту, когда знает, что их решение – это вопрос жизни и смерти.

Эрих Фромм. Искусство быть.

Хочу на море. Друзья зовут: «Приезжай! Снимем тебе дом на целый год – с бассейном, со стеклянной крышей. Будешь лежать, смотреть в потолок, а там звёзды. Мы будем навещать тебя – приносить горячую еду, вкусные напитки и заботу. Заботу в виде „неспрашивания“ ни о чём, „нелазанья“ в душу, „нековыряния“ в твоих запутавшихся мыслях. Хочешь – пиши, хочешь – не пиши. Отдохни. Мы тебя любим. Всякой. Без косметики, без достижений, без надрывных побед, без успехов, без талантов, без доказательств. Только приезжай, пожалуйста».

Хорошие друзья, правда?

Не у каждого есть такие.

Не у каждого есть дом со стеклянной крышей, через которую видны звёзды.

Не у каждого у входа в дом есть море.

Море.

Вот лежу, смотрю в потолок, не стеклянный, нет, просто потолок. Белый. И думаю об этом волшебном предложении – целый год, целый дом, целое море.

Море.

Когда-то, давным-давно, в какой-то далёкой и другой жизни, мама отвезла нас с братишкой на море. Мы ехали к нему долго-долго, несколько дней. В поезде. Мне казалось, это такой специальный поезд – туда затолкали всех, кто ни разу в жизни не видел море. И отправили. В нём было жарко, душно, все шумели, жили в этом поезде самую что ни на есть настоящую жизнь – целыми днями что-то ели, пили, ссорились, мирились, стирали белье, сушили, кричали на малышей, носились с горшками, а вечером всё стихало. Гасили свет, и все начинали шептать, храпеть, сопеть, шуршать целлофановыми пакетами. У этих пакетов есть особенность – их громкость шуршания ночью увеличивается вместе с желанием срочно из них что-то достать.

Братик мой был совсем маленьким и очень боялся меня потерять. Когда на промежуточных станциях мама отправляла меня, старшую, за горячей картошкой или еще чем-нибудь съедобным и свежим к суетливым бабушкам, он прилипал к окошку поезда своим маленьким личиком и шептал: «Олечка, миленькая, только успей обратно, только успей, только успей!»

И когда я, довольная, с трофеями в виде жареной картошечки или кефира в стеклянной бутылке возвращалась, он кидался на меня с объятиями и целовал, целовал, целовал мне руки, не умея и не желая скрыть свою большую радость. Затем успокаивался, залезал ко мне на коленки и сидел тихо, в отличие от других малышей, прижавшись, обнимая меня так, как будто у него могли меня отнять, а он ни за что и никому не хотел меня отдавать. Мама заботливо накрывала на стол, а он отказывался от принесённой еды. Мама ворчала, а он не слушал её, шептал мне: «Хорошо, что ты успела!»

И на море этом не отпускал меня от себя, всё ходил по пятам – куда я, туда и он. Как хвостик.

Сейчас он вырос и превратился во взрослого дядечку и больше не ходит за мной, и как-то уже очень давно перестал переживать, успею я куда-то или нет. Мама на днях сказала, что он хочет пригласить меня… на море.

Меня, маму, моих детей.

Именно на то, на котором мы были, на берегу которого закапывали свои детские секретики. Помните, да? Ямка, камушки или какие-нибудь безделушки, цветочки, красивые фантики и сверху – цветные стёклышки. Зелёные или жёлтые. Стёклышки эти – бутылочные осколки. Дети умеют придумать красоту даже из осколков. Я рада, что мой братик, превратившийся во взрослого дядечку, вспомнил об этом нашем умении.

Так что друзьям, конечно, огромное-преогромное спасибо. Они меня поймут. Я знаю.

Какой уж тут бассейн, дом со стеклянной крышей, какие, к чёрту, звёзды, когда тут такое дело.

Мой брат решил пригласить меня на море.

Папа из тридцать второй квартиры

Никогда не поздно иметь счастливое детство…

У Светки был самый замечательный папа в мире.

Ну, во-первых, он так ждал её появления. Сам выбирал для неё, ещё не существующей, но уже задуманной Кем-то большим, имя. Перелопатил всевозможные словари. Идея назвать в честь своей матушки или любимой тётушки не рассматривалась. Папа где-то прочитал, что называть в честь умерших родственников не стоит: судьба будет похожей. А своей дочери папа желал судьбу необыкновенную. Волшебную. Мечтал, что дочь его будет счастливой, чего бы это ему ни стоило.

И имя нашел ей красивое.

Светлое.

Света. Светуля. Светланка. Светуся. Светланочка. Светик. Светусик. Све-то-чка.

Решено!

Светочка с веточки, птичка в черевичках, лапочка-дочка в тёплых чулочках.

Он, папа, будет гулять с ней часами на свежем воздухе. Наконец-то! Давно мечтал выбираться на улицу и всегда завидовал гуляющим с колясками – лучшей медитации не придумать. Еще папа мечтал одевать Светочку в лучшие наряды, в самые нежные, в самые кукольные-кукольные. Вот, идет такая девочка-девочка, и все ей умиляются: надо же, настоящая принцесса! И платьишко, и туфельки, и такие кудряшки. Это же придумали всё, что мужчины якобы ждут сыновей и такие ими гордые и напыщенные, на самом деле истинные мужчины всегда рады девочке. Это вам не мама, которая вас воспитывает, и не жена, которая часто делает практически то же самое. Этим женщинам от мужчины часто бывает что-то нужно, что-то он им всё время должен, что-то от него ждут, требуют, просят. А доченька – это другое. Тут ты сам рад отдать ей всё, что у тебя есть. Она любит тебя безусловно, ты – единственный в её жизни папа, который навсегда, который укроет от всех бед, который любит свой нос или свои глаза в этом девчачьем личике, преданно смотрящим на тебя. Это жёны могут быть бывшими, а пап же, бывших, не бывает?! То-то! Доченьке неважно, сколько ты зарабатываешь, какая у тебя машина, какое у тебя образование, каков он, твой жизненный успех.

Доченька любит тебя всяким.

И от этого безусловного принятия хочется сворачивать горы, хочется достигать, хочется проявлять себя только героем, быть мудрым. Дочь для мужчины – это ангелочек, оберег, подаренный Богом, маленькая феечка, которая приходит в твою жизнь, и жизнь твоя, даже если она была серой и скучной, преображается. Доченька, миленький комочек нежности и всего самого, что только может быть на земле чистого и светлого. Так папа рассуждал, ожидая Светочкиного появления. И вот, когда Ангелочек явился, всё именно так и произошло. Папа баловал Светочку. Каждую минуту. Каждую секунду. Отвоевал право у жены и тёщи, что только он её купает, он её убаюкивает, он её пеленает. Соседи восхищались: надо же, как этот-то из 32 квартиры дочь-то любит! Как любовь меняет человека: стал обходительный, вежливый, галантный. Гулять – сам, за детским питанием – сам, в поликлинику – сам. И вот, уже к лету осенний цветочек расцвел, и все могли наблюдать милое создание во всей красе – в платьишках и панамочках, как папа и мечтал. И эта его любовь растянулась на все годы: каждый день в садик и из садика, шнурочки на ботиночках развязывал и завязывал, на саночках катал, на всякие гимнастики-пения-хореографии водил, сидел в коридорах в ожидании, читая книжки о правильном воспитании, с женой и тёщей вечно воевал, если только они повышали голос на его принцессу, обучал их, как надо общаться и как не надо, ссылаясь на Гиппенрейтер, ту самую, что точно знала КАК. Во всяких девчачьих штучках разбирался – это Барби феи, а это Винкс энчантикс, это Блум, а это Лалалупси Алиса, в школу собирал, лучшие портфели и ранцы, карандашики, ручечки, стёрочки, тетрадочки.