Григорий Жадько - Россия в огне. Трагедия 1941-го

• Название: Россия в огне. Трагедия 1941-го
• Автор: Григорий Жадько
• Жанр: История

После смерти Сталина, политика Хрущева была направлена на развенчание культа отца народов. Были изъяты из периодики и библиотек миллионы печатных изданий. По-новому стали трактоваться события послужившие основой военного планирования. К сожалению, это не коснулось станового хребта – освещения военных действий. Даже на фоне массовых разоблачений сказать правду о войне не решились. Эта книга попытка сказать о малоизвестных событиях тех лет.

---

3-го июля 1941 года Сталин выступил с большим заявлением по радио. Опубликованная речь заняла первую станицу газеты «Правда». Поставьте себя на место вождя. Что бы вы сказали населению и воинам на фронте? Как объяснили происходящее?

У Сталина не было выбора. Он не мог прямо, и открыто, сказать что сил и средств у нас не меньше, чем у противника, но распорядиться ими мы не можем. Что наши командиры, оказавшись в сложном положении, бестолково шарахаются, делают ошибочные и непродуманные шаги. Что обстановки на фронте никто толком не знает, даже в Генеральном штабе очень приблизительные сведения о продвижении противника и расположении наших частей.

Как быть если резервы, не успев вступить в соприкосновение с противником, подвергаются ожесточенной бомбежке. Утомленные изнурительными маршами по жаре и деморализованные фашисткой авиацией, они опаздывают, вводятся в сражение по частям и, легко уничтожаются.

Что он должен был сказать? Что, оказывается, достойно сражаться с реальным сильным противником Красная Армия совершенно не готова? Что управление частями и соединениями дезорганизовано неправильными и запоздалыми действиями командного состава. Что все слова о силе и мощи Красной Армии – ложь!?

Тогда сразу возникал бы вопрос, а куда раньше смотрели и кто во всем этом виноват? Ответ напрашивался сам собой. Ведь все и везде осуществлялось под диктовку одного человека. Недремлющее сталинское око, контролировало все процессы в стране. Ни одно более или менее значимое решение не обходилось без визы вождя. Следовательно, такая трактовка не могла рассматриваться.

Были выдвинуты другие объяснения.

Сталин патетически восклицал:

«Несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражений, враг продолжает лезть вперед, бросая на фронт новые силы….

Как могло случиться, что наша славная Красная Армия сдала фашистским войскам ряд наших городов и районов? Неужели немецко-фашистские войска являются непобедимыми войсками, как об этом трубят неустанно фашистские хвастливые пропагандисты?

Конечно, нет!

…Фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении, заключенный в 1939 году, между ней и СССР.

…Что касается того, что часть нашей территории оказалась все же захваченной немецко-фашистскими войсками, то это объясняется главным образом тем, что война фашистской Германии против СССР началась при выгодных условиях для немецких войск и невыгодных для советских войск. Войска Германии …находились в полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было еще отмобилизоваться и придвинуться к границам…»5

С этой программной речи, как из гоголевской шинели, выросла вся советская история о Великой отечественной войне. Торчащие уши этих положений до сих пор, то тут, то там выглядывают из работ отдельных авторов.

Возникла теория о неожиданном ударе, о враге «вооруженном до зубов танками и авиацией». Сама сила немецкой армии, скрытность ее накопления и сосредоточения была, оказывается проявлением коварства. Будто может быть по-иному и есть враги, которые действуют, открыто, своевременно информируя о своих силах и направлениях ударов.

До начала войны, культивировался миф о превосходстве Красной Армии, перед армиями, основанными на буржуазной идеологии и палочной системе подчинения. Утверждалось, что армия, наделенная пролетарским сознанием, верой в идеалы справедливости и коммунизма по определению обладает большими возможностями. Классовая самосознание воинов позволяет увеличить ее возможности и эффективность. Постепенно миф о превосходстве Красной Армии настолько вошел в сознание, что уже и не требовал доказательств. Это стало аксиомой. Отсюда были сделаны далеко идущие выводы, что в случае возникновения войны, мы будем воевать малой кровью и на чужой территории.

А немцы вооруженные фашистской захватнической идеологией гитлеризма в пух, и прах разбивают наши рабоче-крестьянские основанные на самосознании дивизии?

Это уже идеология. Сознаться в этом равносильно смерти. Такого быть не должно, решает Сталин, и не будет. Во всяком случае, народ об этом не узнает. Естественно выдвигается на сцену лозунг о численном превосходстве немецких вооруженных сил. О большей насыщенности немецкой армии танками, самолетами и автоматическим оружием.6

Эта установка не изменилась и после войны. Масса печатных изданий, кинофильмов, специально отобранной хроники, высказывания военачальников укрепляли позиции этой возможно и оправданной на тот момент схемы.

Она была подхвачена и на местах и в период войны. Командиры в отчетах показывали надуманное количество потерь, которые понес противник в результате боя. Сведения собирались и шли в Генеральный штаб, создавая иллюзию эффективного воздействия на войска противника. Силы немцев казались неисчислимы. В случае поражения и отступления, преувеличения были тем больше, чем менее способный был командир, и насколько поспешно ему пришлось оставить занимаемые позиции. Кто скажет, что да, я струсил, потерял управление вверенными частями, не смог организовать боевые действия и побежал перед численно меньшими силами противника. Оправдаться можно было только огромным превосходством немцев. Чем больше придумываешь, тем проще добиться снисхождения.

На всех уровнях, создавалась круговая порука, замешанная на лжи, обмане. Приписки, очковтирательство и нереальные донесения командного состава, стали нормой. Проблемам неустойчивости подразделений не давалась правильная оценка, и не принимались меры к исправлению положения. И волевой грамотный командир, действующий на пределе сил и неумеха и трус, сочиняющий небылицы – оказывались в равном положении. Получая искаженное представление о силах противника, вышестоящие штабы не могли принять правильного решения по ответным действиям. Не сразу можно было распознать, где наносится главный удар, а где противник проводит сковывающие действия. И немногочисленные резервы посылались не туда, где они были наиболее необходимы.

После окончания Великой Отечественной войны, когда страсти улеглись, и было обстоятельно подсчитаны силы с обеих сторон, советские историки были озадачены. По всему выходило, что-то, что привыкли слушать советские граждане, мягко говоря, не соответствует действительности. Как быть?

Позиция вождя осталась непреклонной. Ни к чему ворошить прошлое и умалять подвиг народа в прошедшей войне, а соответственно и самого Сталина. Нужно подать историю, что бы все выглядело так, как люди слышали на протяжении всей войны.

Сталин сам подал пример чудовищных фальсификаций. Вот как он, доводил сведения о потерях сторон в начальный период:

«За 4 месяца войны мы потеряли убитыми 350 тыс. и пропавшими без вести 378 тысяч человек, а раненых 1 миллион 20 тысяч человек. За тот же период враг потерял убитыми, ранеными и пленными более 4 с половиной миллионов человек».7

Публикация датируется 1946 годом, под заголовком «О Великой Отечественной войне Советского Союза».

Без сомнения, я уже упоминал об этом, существовали со стороны командиров доклады с преувеличенными данными о потерях немецких вооруженных сил. Но собственная убыль в войсках отслеживалась, так как по численности соединений и частей получалось питание, обмундирование и даже «наркомовские 100 грамм». Нельзя согласиться, что Сталин был не осведомлен о потерях и верил в приведенные цифры

К сведению. Из источников которые приводит Г. Куманев: «За первые три недели войны противнику удалось полностью разгромить 28 советских дивизий…. Кроме того, более 72 дивизий понесли потери в людях и боевой технике от 50% и выше. Общие потери только в дивизиях без учета частей усиления и боевого обеспечения за это время составили около 850 тысяч человек»8

По данным, которые приводит В. Анфилов: «Мы потеряли, до середины июля 1941 года около миллиона солдат и офицеров, из них 724 тысячи были пленены».9

По сведениям немецких источников опубликованных в ГДР:

«За первые 4 месяца войны потери Советской Армии составили 3 млн. человек (в том числе около 2 млн. пленными)»10

Ученые ФРГ, путем анализа сохранившихся документов существовавших в фашистской армии, пришли к выводу, что:

«В боях под Белостоком, Минском, Смоленском, Уманью, Киевом, Брянском и Вязьмой к 18 октября 1941 года были пленены 2 миллиона 53 тысячи советских воинов…. К концу 1941 года 3 миллиона 800 тысяч военнослужащих Красной Армии оказались в плену»11

«В начале 1942 года из общей цифры 3,9 млн. захваченных советских пленных в живых осталось, по данным чиновника министерства труда фашистской Германии Э. Мансфельда, около 1,1 млн. военнослужащих.