Коллектив авторов - Стихи русских и зарубежных поэтов

• Название: Стихи русских и зарубежных поэтов
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Поэзия

Сборник состоит из более 300 избранных стихотворений 120 русских и зарубежных поэтов, со дня смерти которых прошло более 70 лет. Указаны их годы жизни, фамилии расположены по алфавиту. Стихи не претендуют на какую-то антологию. Цель этой подборки одна – ознакомить читателя с рядом хороших стихов разных авторов, заинтересовать его этим видом искусства. Составил В. Федоровский

---

У. Блейк (1757—1827)

***
Словом высказать нельзя всю любовь к любимой.
Ветер движется, скользя, тихий и незримый.
Я сказал, я всё сказал, что в душе таилось;
Но любимая в слезах, в страхе удалилась.
А мгновение спустя путник, шедший мимо,
Тихо, вкрадчиво, шутя завладел любимой.

***
Ах, маменька, в церкви и холод и мрак,
Куда веселей придорожный кабак.
К тому же ты знаешь повадку мою —
Такому бродяжке не место в Раю.

Вот ежели в церкви дадут нам винца
Да пламенем жарким согреют сердца,
Я буду молиться весь день и всю ночь.
Никто нас из церкви не выгонит прочь.

И Бог будет счастлив, как добрый отец,
Увидев довольных детей, наконец.
Простит он, конечно, бочонок и чёрта,
И дьяволу выдаст камзол и ботфорты.

А. Блок (1880—1921)

***
Превратила всё в шутку сначала,
Поняла – принялась укорять,
Головою красивой качала,
Стала слёзы платком вытирать.

И, зубами дразня, хохотала,
Неожиданно всё позабыв.
Вдруг припомнила всё – зарыдала,
Десять шпилек на стол уронив.

Подурнела, пошла, обернулась,
Воротилась, чего-то ждала,
Проклинала, спиной повернулась,
И, должно быть, навеки ушла…

Что ж, пора приниматься за дело,
За старинное дело своё.
Неужели и жизнь отшумела,
Отшумела, как платье твоё?

***
Сумерки, сумерки вешние, хладные волны у ног,
В сердце – надежды нездешние, волны бегут на песок.

Отзвуки, песня далёкая, но различить – не могу.
Плачет душа одинокая там, на другом берегу.

Тайна ль моя совершается, ты ли зовёшь вдалеке?
Лодка ныряет, качается, что-то плывёт по реке.

В сердце надежды нездешние, кто-то навстречу – бегу…
Отблески, сумерки вешние, клики на том берегу.

***
Прошли года, но ты – всё та же:
Строга, прекрасна и ясна;
Лишь волосы немного глаже,
И в них сверкает седина.

А я – склонён над грудой книжной,
Высокий сгорбленный старик —
С одною думой непостижной
Смотрю на твой спокойный лик.

Да, нас года не изменили,
Живём и дышим, как тогда,
И, вспоминая, сохранили
Те баснословные года…

Их светлый пепел – в длинной урне,
Наш светлый дух – в лазурной мгле.
И всё чудесней, всё лазурней
Дышать прошедшим на земле.

В. Брюсов (1873—1924)

***
О, эти встречи мимолётные на гулких улицах столиц!
О, эти взоры безотчётные, беседа беглая ресниц!

На зыби яростной мгновенного мы двое – у одной черты;
Безмолвный крик желанья пленного:
– Ты кто, скажи? Ответ: «Кто ты?».

И взором прошлое рассказано, и брошен зов ей: «Будь моей!».
И вот она обетом связана… но миг прошёл и ты не с ней.
Далёко там, в толпе, скользит она, уже с другим её мечта…

Но разве страсть не вся испытана, не вся любовь пережита?!

***
Ты – женщина, ты – книга между книг,
Ты – свёрнутый, запечатлённый свиток;
В его строках и дум и слов избыток,
В его листах безумен каждый миг.

Ты – женщина, ты – ведьмовский напиток!
Он жжёт огнём, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.

Ты – женщина, и этим ты права,
От века убрана короной звёздной,
Ты – в наших безднах образ божества!

Мы для тебя влечём ярем железный,
Тебе мы служим, тверди гор дробя,
И молимся – от века – на тебя!

***
Я много лгал и лицемерил, и сотворил я много зла,
Но мне за то, что много верил, мои отпустятся дела.

Я дорожил минутой каждой, и каждый час мой был – порыв.
Всю жизнь я жил великой жаждой, её в пути не утолив.

На каждый зов готов ответить и, открывая душу всем,
Не мог я в мире друга встретить, и для людей остался нем.

Любви я ждал, но не изведал её в бездонной полноте.
Я сердце холодности предал, я изменил своей мечте.

Тех обманул я, тех обидел, тех погубил – пусть вопиют!
Но я искал – и это видел тот, кто один мне – правый суд.

Д. Веневитинов (1805—1827)

***
В глухую степь земной дороги, эмблемой райской красоты,
Три розы бросили нам боги, Эдема лучшие цветы.

Одна под небом Кашемира цветёт близ светлого ручья;
Она любовница зефира и вдохновенье соловья.

Ни день, ни ночь она не вянет; и если кто её сорвёт,
Лишь только утра луч проглянет, ещё свежее расцветёт.

Ещё прелестнее другая: она, румяною зарёй
На раннем небе расцветая, пленяет яркой красотой.

Сильней от этой розы веет, её так хочется сорвать;
Но лишь на миг она алеет, хоть каждый день цветёт опять.

Ещё свежей от третьей веет, хотя она не в небесах;
Её для жарких уст лелеет любовь на девственных щеках.

Но эта роза быстро вянет – она пуглива и нежна:
Сорвёшь… и тщетно луч проглянет – не расцветёт уже она.

***
Сначала жизнь пленяет нас: всё хорошо, всё сердце греет
И, как заманчивый рассказ, наш ум причудливый лелеет.

Кой-что страшит издалека, но в этом страхе наслажденье:
Он веселит воображенье, как жизни повесть старика.

Но кончится обман игривый – мы привыкаем к чудесам.
Потом на всё глядим лениво, потом – и жизнь постыла нам.

Её загадка и развязка уже длинна, стара, скучна,
Как пересказанная сказка усталому пред часом сна.

Ф. Виньон (1431—?)

***
Я знаю, кто по-щёгольски одет; я знаю весел кто, а кто не в духе;
Я знаю тьму кромешную и свет; я знаю – у монаха крест на брюхе.

Я знаю, как трезвонят завирухи; я знаю – врут они, везде трубя;
Я знаю, свахи кто, кто повитухи; я знаю всё, но только не себя!

Я знаю, богачи бывают глухи; я знаю – нет им дела до тебя;
Я знаю все затрещины, все плюхи; я знаю всё, но только не себя!

Я знаю – проведут тебя простухи; я знаю – пропадёшь с такой, любя;
Я знаю – умирают с голодухи, я знаю всё, но только не себя!

Я знаю, как на мёд садятся мухи; я знаю смерть, что рыщет, всё губя;
Я знаю книги, истины и слухи; я знаю всё, но только не себя!

М. Волошин (1877—1932)

***
Кто ты, Россия? Мираж, наважденье?
Была ли ты, есть, или нет?
Омут… стремнина… головокруженье…
Бездна… безумие… бред…

Всё неразумно и необычайно:
Взмахи побед и разрух…
Мысль замирает пред вещею тайной
И ужасается дух.

Каждый, коснувшийся дерзкой рукою, —
Молнией поражён:
Карл под Полтавой, ужален Москвою
Падает Наполеон.

Помню квадратные спины и плечи
Грузных германских солдат —
Год… и в Германии русское вече:
Красные флаги кипят.

Кто там? Французы? Не суйся, товарищ,
В русскую водоверть!
Не прикасайся до наших пожарищ!
Прикосновение – смерть.

Реки вздувают безмерные воды,
Стонет в равнинах метель:
Бродит в точиле, качает народы
Русский разымчивый хмель.

Мы – заражённые совестью: в каждом
Стеньке – святой Серафим,
Отданный тем же похмельям и жаждам,
Тою же волей томим.

Мы погибаем, не умирая,
Дух обнажаем до дна.
Дивное диво – горит, не сгорая,
Неопалимая Купина.

***
С Россией кончено… На последях
Её мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях.

Рспродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик, да свобод,
Гражданских прав? И Родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль.

О, Господи, разверзни, расточи,
Пошли на нас огонь, и язвы, и бичи,
Германцев с запада, монгол с востока.

Отдай нас в рабство, вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до страшного суда!

П. Вяземский (1792—1878)

***
Простоволосая головка, улыбчивость лазурных глаз,
И своенравная уловка, и блажь затейливых проказ.

Всё в ней так молодо, так живо, так не похоже на других,
Так поэтически игриво, как Пушкина весёлый стих.

Она пылит, она чудесит, играет жизнью, и шутя,
Она влечёт к себе и бесит, как своевольное дитя.

Её игрушка – сердцеловка: поймает сердце и швырнёт;
Простоволосая головка всех поголовно оберёт.

***
Нужно ль вам истолкованье, что такое русский бог?
Вот его вам начертанье, сколько я заметить мог.

Бог метелей, бог ухабов, бог мучительных дорог,
Станций – тараканьих штабов – вот он, вот он, русский бог.

Бог холодных, бог голодных, нищих вдоль и поперёк,
Бог имений недоходных – вот он, вот он, русский бог.

Бог грудей и щёк отвислых, бог лаптей и пухлых ног,
Горьких лиц и сливок кислых – вот он, вот он, русский бог.

Бог наливок, бог рассолов, душ, представленных в залог,
Бригадирш обоих полов – вот он, вот он, русский бог.

Бог всех с Анною на шеях, бог дворовых без сапог,
Бог в санях при двух лакеях – вот он, вот он, русский бог.

К глупым полон благодати, к умным беспощадно строг,
Бог всего, что есть некстати – вот он, вот он, русский бог.

Бог всего, что из границы не к лицу, не под итог,
Бог по ужину горчицы – вот он, вот он, русский бог.

Бог бродяжных иноземцев, к нам зашедших на порог,
Бог в особенности немцев – вот он, вот он, русский бог.

Г. Галина (1870—1942)