Владимир Киреев - Журавли над полем (сборник)

• Название: Журавли над полем (сборник)
• Автор: Владимир Киреев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016

Киреев Владимир Васильевич – член Союза писателей России, доктор технических наук, профессор. В октябре 2008 года избран депутатом Законодательного собрания Иркутской области первого созыва.

Автор по натуре исследователь, его интересуют глубинные процессы, происходящие в жизни человека и общества. Не случайно и главный герой повести «Журавли над полем», Василий Маркин – ученый-селекционер, просто большой труженик с необычайно сложной судьбой, жизнь которого прослеживается писателем на протяжении 50 лет.

Также в книгу включены рассказы о богатстве природы, об опыте сибирских охотников и рыболовов, интересных людях, с которыми довелось встретиться на таежной тропе.

---

В один из предосенних дней Маркин с Мусатовым ехали тихой полевой дорогой. Остановились.

Василий шел медленно, забредая по пояс в пшеницу, перебирал пальцами колосья, щурил глаза.

– Виктор Степанович, иди сюда. Посмотри, благодать-то какая, – призывал Мусатова вместе с ним полюбоваться вызревающими посевами. – Завалимся хлебом к осени.

И Мусатов шел к нему, осторожно ступая, дабы не повредить лишние колоски. Вместе они считали зерна, а потом отправляли их в рот, пробуя на вкус.

С поля не забывали завернуть в лес, чтобы пройтись по траве, набрать в ладонь костяники, а то и грибов, из которых жены потом делали дома ароматную жареху.

В лесу особенно вспоминалось детство, и оба, наломав пустотелых дудок, принимались мастерить свистульки, которые пели на разные голоса.

По каким-то неуловимым приметам Василий находил гнезда птиц и, остановившись около муравьиной кучи, увлеченно рассказывал о трудолюбивой жизни ее обитателей, словно в этом и было главное, ради чего они каждый день приходили на опытное поле.

Виктор Степанович улыбался, поглядывая на Маркина: ему было приятно видеть своего товарища. Настроение молодого агронома передавалось и ему, и не могло не сказываться самым благодатным образом на всей их работе.

В тот день, когда Маркин с Мусатовым осматривали посевы, в лес зайти не удалось: подъехавший на лошади рабочий Данилин передал просьбу директора Ловенецкого зайти к нему в кабинет. Селекционеры отправились в поселок.

– Познакомься, это Иннокентий Ефимович Быков, ваш коллега-агроном, приехал к нам из Баяндаевского опытного поля, – увидев на пороге Маркина, сразу же заговорил Ловенецкий. – Покажи ему наши поля и подбери несколько образцов пшеницы для использования их в степной зоне Прибайкалья. Надо нам всем помогать друг другу, обмениваться опытом, брать друг от друга все то лучшее, что наработали селекционеры, вот тогда и будет толк.

Маркин и Быков кивнули Ловенецкому, вышли на улицу. Присели на лавочку в тени клена. Иннокентию Ефимовичу было лет сорок: высокий, худощавый, одет в кожаную куртку. Карие глаза внимательно смотрели на собеседника. Достали кисеты, скрутили цигарки и, закурив, повели разговор.

– Науку о земле я постигал еще при царе. Учился в сельскохозяйственной школе в селе Жердовка, что недалеко от Оека. После трехлетнего обучения выдали свидетельство агронома и направили на север, в Киренск уездным агрономом. Там меня революция и застала, работал до тридцатых годов. В тридцать четвертом перевели на Баяндаевское опытное поле. Но сам понимаешь, без добрых сортов хлеба не получишь, вот и привела меня судьба к вам в Тулун на селекционную станцию. У вас, как я слышал, уже есть серьезные наработки и, может быть, вы нам в чем-то поможете: поделитесь образцами сортов, расскажете, в каком направлении работаете. Хотел бы я больше услышать и узнать об опыте Виктора Евграфовича Писарева, который является основателем нашего Баяндаевского опытного поля. Ведь и ваша Тулунская станция отталкивается от его наработок.

– Выходит, мы с вами последователи дела, основанного одним и тем же человеком, и, само собой, должны помогать друг другу. Поэтому вы зря меня уговариваете, я и без уговоров сделаю все, что от меня зависит, – ответил Маркин. – А все-таки какой удивительной судьбы этот человек – Писарев?

– Представь себе, – подхватил мысль Маркина Быков, – родился в дворянской семье в Иркутске. После окончания гимназии поступил в Казанский университет. После окончания университета закончил Петровскую академию в Москве и вернулся в Иркутскую губернию. Еще совсем молодым человеком создал Баяндаевское опытное поле, а затем и Тулунское. Успел вывести ряд сортов и наработать материал для сортов будущих. Вот это биография, Василий Степанович.

– Мы с Виктором Евграфовичем держим связь постоянную: переписываемся, советуемся, я собираюсь съездить к нему в Москву. Что до моей личной биографии, то мне, откровенно говоря, сказать нечего – не нажил я пока настоящей биографии. Приехал сюда в Сибирь из южной Ставропольской области России. Сортов новых еще не вывел, но стараюсь, как могу. Надеюсь, что все у меня еще впереди.

– Ну и хорошо, главное, чтобы была цель, а она у тебя есть. Кстати, – спохватился Иннокентий Ефимович, открыв свой дорожный чемодан, из которого достал льняной мешочек. – Возьми, здесь наша баяндаевская пшеница. Всем хороша: зерно крупное, только стебель слабый и головней болеет, а вот урожайность дает хорошую и заморозков весенних не боится, успевает вызревать.

Для Маркина лучше подарка трудно было придумать. Он бережно принял от Быкова мешочек, положил в карман и время от времени нащупывал его рукой, будто хотел лишний раз убедиться, на месте ли он. В дальнейшем привезенные Быковым зерна сыграли свою роль в создании нового сорта под названием Скала. Но об этом позже.

Как заведующий отделом пшеницы Маркин бывал в Иркутске в областном зерновом управлении. Поездки эти позволяли шире знакомиться с тем, что происходило в стране нового, прежде всего, в семеноводстве. Здесь проводились семинары с агрономами-семеноводами и просто с агрономами хозяйств и районов, на которых нередко возникали жаркие диспуты по проблемам снабжения сельскохозяйственного производства качественными семенами зерновых культур. И это было время, когда заканчивалась коллективизация и начинали развиваться новые формы хозяйствования.

От опытных полей и селекционных станций хозяйственники и партийные работники требовали новые сорта, которые могли бы повысить урожайность зерновых культур и в кратчайшие сроки сделать колхозы и совхозы прибыльными, вывести аграрный сектор страны на более качественный уровень. Во время диспутов доставалось и Маркину, в адрес которого могли прозвучать самые неожиданные вопросы, например, такие:

– Ты, уважаемый селекционер, сколько собираешься дать новых сортов уже в будущем году? – наступал какой-нибудь новоиспеченный агроном, только что окончивший краткомесячные сельскохозяйственные курсы.

– В сам дели, каки? – присоединялся к нему и вовсе малограмотный колхозник, по воле случая возглавляющий агрономическое направление из какого-нибудь колхоза Жигаловского района. – Ты чё, против политики ВКП(б) и лично товарища академика Лысенко, который грит, что сорт можно получить за два с половиной года?

– Да-да, просвети нас, уважаемый. – наступали и другие.

Маркин вставал со своего места, испытывая чувство растерянности перед этими мало понимающими в вопросах селекции растений людьми, начинал говорить и видел, что его не понимают собравшиеся.

– Уважаемые сельхозработники, я селекционной наукой занимаюсь всего каких-то четыре года, но ответственности за снабжение хозяйств новыми перспективными сортами пшеницы с себя не снимаю. Однако мой пока еще небольшой опыт подсказывает мне, что в наших сибирских условиях, а тем более нашей обширной Иркутской области, где самый разнообразный климат и самый широкий перепад температур, за два с половиной года новый сорт получить вряд ли представляется возможным. Я не отрицаю того, что, может быть, такие сорта можно получить в условиях южных зон нашей страны, да и то вряд ли, потому что существует заложенный природой определенный цикл, который должны пройти семена различных сортов при скрещивании, отборе и так далее, за поведением которых наблюдает селекционер, выявляя слабые и сильные стороны того или иного сорта. Поторопить этот заложенный самой природой цикл не представляется возможным, и здесь требуется труд не одного поколения селекционеров, чтобы наработать необходимый для создания новых сортов материал. У нас на Тулунской селекционной станции такой материал имеется, и мы уже на пороге получения нужных сельскому хозяйству перспективных сортов. Но пока я бы не стал заверять вас, уважаемые сельхозработники, что уже в будущем году мы обеспечим вас новыми сортами. Но вот качественным семенным материалом обеспечить можно, только опять же надо создавать повсеместно семенные участки в разных колхозах, расположенных в разных климатических зонах – это вот сегодня считаю наипервейшей задачей.

– Знам!.. – выкрикивали одни.

– Слышали уже!.. – вторили другие.

Однако в семеноводческой работе уже многое стало меняться в лучшую сторону, и, как следствие, в 1936 году совхозы и колхозы обязаны были выделять семенные участки для посева зерновых сортов улучшенными отборными семенами. А 29 июня 1937 года вышло Постановление Совнаркома СССР «О мерах по улучшению семян зерновых культур» и был учрежден ряд государственных селекционных станций, районных семеноводческих хозяйств и сортоиспытательных участков.

В том же 1937 году Тулунской селекционной станции был присвоен статус государственной и в том же году тулунские селекционеры сдали в Госсортофонд 300 центнеров сортового зерна пшеницы.