Максим Стрежный - Главный инстинкт (сборник)

• Название: Главный инстинкт (сборник)
• Автор: Максим Стрежный
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00098-021-7

Фантастическая повесть «Главный инстинкт» задает парадоксальные и провокационные вопросы: завершена ли эволюция человека? Возможно ли идеальное общество без изменения природы человека? Обустроенный 22-й век, научная экспедиция на далекой планете, где героев мучают те же проблемы, что и наших современников. Но неожиданное открытие резко меняет все нормы и правила.

Рассказы весьма разнообразны: от мистического триллера до юмористической истории. Но их объединяет вера в человека, в силу его светлых сторон, в необходимость деятельной и доброй – пусть и непростой – жизни.

---

– У меня нет совершенно никаких затруднений и проблем, Дитрих, – ответила Арцимович, не колеблясь, – была очень рада с вами побеседовать. Спасибо вам за заботу.

– У нас с вами большие затруднения и проблемы, Владимир Евгеньевич, – сказала она секунду спустя, отключившись и вновь повернувшись к инженеру, продолжавшему сидеть так тихо, что казалось, будто его и вовсе нет в отсеке. – Как же вы так неаккуратно?

Владимир Евгеньевич виновато улыбнулся и развел руками.

– А что, сильно заметно? – спросил он, указывая подбородком на планшет, – я надеялся, что обойдется.

Держался он хорошо, но в глазах у него была затаенная мука. И мучило его, как теперь точно знала Арцимович, жесточайшее похмелье.

– А я надеюсь, что среди тех, с кем вы выпивали, есть человек, который может почистить мою базу данных. Система говорит мне, что к мини-серии вы не допущены, а от работы отстранены. Так что смело можете одеваться. Пиджак только пока оставьте и закатайте рукав у рубашки.

У инженера опустились уголки губ.

– Отстранение с отсечением? – печально спросил Владимир Евгеньевич, – можно тогда левую?

Доктор хмыкнула, поднялась из кресла и, отстукивая каблучками, прошагала к киоску с препаратами. Она коснулась пальцами панели, прослушала череду негромких сигналов, перемежавшихся щелканьем смесителя и журчанием переливающейся жидкости, и извлекла из выдающего отсека большой холодный стакан и капсулу инъектора.

Инженер сидел уже одетым, держа в большой ладони собранную «обвязку».

– Рубить… – проговорила Арцимович. – Варварство какое. Это не наши методы. Сейчас я вас уколю – сама отвалится. Берите стакан. Мелкими глотками. Давайте руку. Так и быть, левую.

Арцимович прижала к вене капсулу, надавила на нее, дождалась, пока содержимое всосется. Взяла у инженера датчики и вместе со смятым инъектором бросила в корзину утилизатора.

– Вкусно, – сказал Владимир Евгеньевич, глотнув из стакана.

– Вкусно, – со знанием дела подтвердила Арцимович, – сейчас должно стать получше.

Они несколько минут посидели молча. Доктор покачивала ногой в изящной туфельке, инженер медленно опустошал стакан.

– Ну как? – спросила Арцимович, когда Владимир Евгеньевич, перегнувшись в кресле, аккуратно опустил пустой стакан в корзину.

– Чудесно, – ответил Владимир Евгеньевич, – вы, доктор, волшебница. Прекрасная синеглазая волшебница.

– Не подлизывайтесь. Насчет антитоксинов могли бы и сами побеспокоиться, между прочим, – выпивку вы ведь как-то провезли…

– Доктор, – сказал Владимир Евгеньевич серьезно, – мне правда очень неудобно. Глупость такая получилась.

– Да уж, не шедевр. С кем выпивали?

Владимир Евгеньевич растерянно улыбнулся.

– Простите, доктор, – сказал он.

«Не скажет, конечно. Старая союзная закалка», – подумала Арцимович и сказала:

– Ладно, Владимир Евгеньевич, идите работать, я как главный врач вас допускаю, с базой что-нибудь придумаем.

Владимир Евгеньевич не поднимался из кресла.

– Анна Николаевна, – ее отчество он произнес на старинный манер – «Николавна», – а у вас неприятностей не случится? По каким-нибудь не моим каналам, – он вновь указал головой на планшет, имея в виду, конечно, ее разговор с Дитрихом.

– Идите работать, Владимир Евгеньевич, – сказала доктор, демонстрируя улыбку, лежащую почти на противоположном конце спектра относительно любезности, доставшейся Дитриху. Собственно, не демонстрируя даже, а просто улыбаясь, – никаких неприятностей у меня не случится. Если, конечно, вы во время серии не поднимете на воздух пару техбоксов. Идите, чем быстрее вы закончите, тем скорее мы все отсюда вырвемся.

Она могла бы еще добавить, что не нужно больше пить перед экспериментами, но, конечно, не стала этого делать.

– Спасибо вам, Анна Николавна, – сказал Владимир Евгеньевич.

В списке доктора оставалась еще одна фамилия.

Ее обладатель вдвинулся в проход отсека, заполнив собой почти всю его ширину и высоту.

– Здравствуйте, доктор, – объявил он торжественно. В блестящих глазах переливалось лукавство.

– Здравствуйте, Лоусон, – ответствовала Арцимович, – раздевайтесь.

– Просьба из ваших уст всегда звучала приказом для нас, – сказал Лоусон, – особенно просьба раздеться, – добавил он, растянув тонкие губы в задумчивой улыбке.

– Ну тогда, будьте любезны, и помогите себе сами, – доктор указала на стопку пакетов с «обвязками», – разберетесь? Там есть схема.

– Ха, – сказал Лоусон.

Двигался он неторопливо и в то же время как-то быстро и точно. В осанке было изящество медведя, способного на скорость гепарда. Закрепление на себе очередного датчика он увенчивал довольным междометием, которое, видимо, брал из приберегаемого как раз для такого случая запаса, а может быть, мастерски изготавливал прямо на месте. Датчиков было больше тридцати, и в первой дюжине Лоусон в своих репликах не повторялся. Потом Арцимович перестала его слушать.

– Проверяйте, – сказал Лоусон.

Доктор взглянула на планшет и обнаружила, что в «обвязке» Лоусон ни разу не ошибся.

Пока шла диагностика, Лоусон сидел в кресле и, не отрываясь, смотрел на Арцимович таинственным взглядом. Было понятно, что вот-вот случится затейливый комплимент, или вырвется-таки наружу тщательно и тщетно скрываемая сногсшибательная новость, или, в самом крайнем случае, извлечется из воздуха букет желтых венецианских роз. Но ничего этого не происходило, Лоусон продолжал молча рассматривать доктора.

Когда Арцимович увидела результаты, то сначала решила, что в диагностике произошел сбой. Она повторно запросила часть данных и вновь всмотрелась в таблицы. «Что же это получается? – подумала она. – Если в крепком, то… не меньше литра. Впрочем, при его комплекции», – она взглянула на широкую грудь атлета и могучий живот любителя фастфуда.

– Что вы меня так разглядываете, доктор? – поинтересовался Лоусон невинно. – Я где-то с датчиками ошибся?

– Внешностью вашей любуюсь. У вас случайно древнеримского шлема с пером нет? Вам бы пошел.

– А, вы про это, – Лоусон повернул голову и действительно весьма похоже изобразил четко высеченный профиль с древней монеты. – Нет. Я – русский. Я сибиряк.

– С обычной сибирской фамилией Лоусон, да?

– Фамилия ни при чем. Я русский по духу.

– И по образу жизни. Вы Владимира Евгеньевича зачем напоили?

Лоусон не смутился.

– Я его не напаивал Он как-то сам напоился. Постепенно… Вчера был день рождения моей жены, я, как русский и как сибиряк, не мог его не отметить.

– Расскажете супруге, когда вернетесь из Экспедиции, что по случаю дня ее рождения мини-серию отменили, а руководитель диагностов оказался неспособным исполнять свои обязанности. Вы понимаете, что натворили? Владимир Евгеньевич – человек чуткий и интеллигентный, он не мог вам отказать, а вы его так подставили!

– Да? А это не Владимир Евгеньевич только что от вас вышел? Он будто бы ничего себе вышел, без посторонней помощи.

Автоматическая дверь отсека распахнулась, коричневая тень сквозь проем метнулась к столу доктора и обернулась пушистым зверьком.

– Ой-бай, – прошептал Лоусон, подпрыгнув в кресле.

Доктор выдохнула.

– Что же это такое, – сказала она, – куда физзащита смотрит, в медотсеке хомяк!

– Физзащита смотрит в ту же инструкцию, в которую смотрим мы все и которая запрещает использование… практически всего. Что им, хомяков руками ловить?

– Что-то они осмелели. Хомяки то есть. Раньше облетали периметр за километры…

Хомяк смирно сидел на столе, сложив перед собой мохнатые лапки и вытянув хвост. Черные глазки смотрели на Арцимович.

– Неудачное название – хомяк, – сказал Лоусон, – какой же это хомяк?

– На хомяка он действительно не похож, – согласилась Арцимович, – это их так какой-то остряк еще из нулевой Экспедиции окрестил. Как вы думаете, они кусаются?

– Я другое название предлагал, – не заметив ее вопроса продолжил Лоусон, – но оно не прижилось – «мурбас».

– И что оно означает?

– Ну «мур» – это от мурлыкать… вам ведь хотелось его за ушком почесать?

– Да, было дело, – улыбнулась Арцимович, – а «бас»?

– А «бас» – это по-казахски «голова».

– Господи, казахский-то вы откуда знаете?

– Ну, дело в том, что я немножечко еще и казах, – с достоинством ответил Лоусон.

– Не скучно с вами, однако… Значит, «мурлыкающая голова». Погодите, тогда получается «мурлбас»?

– «Мурлбас» – это как-то не по-казахски.

– А «мурбас» – по-казахски?

– А «мурбас» – вполне.

– Так, – сказала Арцимович, – сделаем следующее. Вы сейчас пойдете, дождетесь, пока откроется дверь, и встанете сбоку, чтобы проем оказался свободным. А я его напугаю. Должно получиться.