Сборник - Во славу Бориса и Глеба. Коллективный сборник участников Всероссийского фестиваля русской словесности и культуры в г.Борисоглебске Воронежской области

• Название: Во славу Бориса и Глеба. Коллективный сборник участников Всероссийского фестиваля русской словесности и культуры в г.Борисоглебске Воронежской области
• Автор: Сборник
• Жанр: Поэзия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906829-92-4

В сборнике представлены произведения поэтов и прозаиков – участников Всероссийского фестиваля «Во славу Бориса и Глеба», проходящего 6–7 августа в старинном русском городе Борисоглебске Воронежской области.

Многие авторы уже известны читателям, по персонально изданным книгам.

Произведения, опубликованные в сборнике, пронизаны искренней любовью к родному краю, русскому слову и языку. Герои узнаваемы, близки и понятны.

---

Во славу Бориса и Глеба. Коллективный сборник участников Всероссийского фестиваля русской словесности и культуры в г. Борисоглебске Воронежской области (Составитель Наталия Григорьева)

О фестивале «Во славу Бориса и Глеба»

Поем славу Борисову,

Борисову и Глебову,

Вовек их слава не минуется,

И вовеки, аминь.

Эти строки старинного народного предания да будут эпиграфом нашего фестиваля.

Сыновья равноапостольного князя Владимира Борис и Глеб, первые русские святые, являются небесными покровителями города Борисоглебска. «Целомудренный Борис» и «незлобивый Глеб» летом 1015 года предпочли принять смерть от рук убийц, подосланных братом Святополком, нежели воспротивиться насилию и тем положить начало междоусобной брани в Отечестве. Они «отогнали поношение от сынов русских, столь долго косневших в язычестве», а по сути задали духовные и нравственные координаты тому явлению, которое мы называем Святая Русь. Не участвуя во зле, они уповали на суд Божий. И в 1019 году князь Киевский Ярослав Мудрый разбил дружину Святополка Окаянного. «С того времени, – пишет летописец, – затихла на Руси крамола». Канонизированные в 1072 году первые русские святые, сразу же стали восприниматься одними из самых главных заступников за Русскую землю. В «Сказании о Борисе и Глебе» говорится: «Вы наше оружие, земли Русской защита и опора… Вы небесные люди и земные ангелы, столпы и опора земли нашей!..» Благоверные князья-страстотерпцы прославлены от Бога даром исцелений. Образ святых Бориса и Глеба, заступников за Русскую Землю, позднее превратился в образ святых-воинов.

Сохранилось предание о явлении святых Бориса и Глеба, плывущих в багряных княжеских одеждах в ладье в ночь перед Невской битвой (1240 год), на помощь Александру Невскому. На следующий день в неравной битве русское войско победило шведов».

Мы верим, что Борис и Глеб приходят на помощь каждому, кто искренне переживает за судьбу своей Родины. Тысячу лет по просторам и временам русской истории и русской жизни скачут лошади Бориса и Глеба в напоминание о духовных уроках. Тысячу лет русские люди молятся страстотерпцам Борису и Глебу об умирении Отечества, о добром нраве властей и правителей, об избавлении от нашествия иноплеменных, о сохранении от междоусобицы, о даровании мужества перед лицом смертельной опасности, единомыслия и здравия.

Мы, участники и организаторы фестиваля «Во славу свв. Бориса и Глеба», каждый в меру сил своих отдаём частицу своей души ради русского единства. Пусть заданная Борисом и Глебом тысячу лет назад духовная высота вдохновляет и вас.

Григорьев Фёдор Николаевич

Поэт, член Союза писателей России, лауреат премии Союза писателей «Имперская Культура» им. Э. Володина. Автор поэтических сборников «Все сто дорог» (2010 г.) и «Время, что ворошу…» (2011 г.). Председатель Оргкомитета Всероссийского фестиваля русской словесности и культуры «Во славу Бориса и Глеба».

«Я не был в сучанской ссылке…»

Я не был в сучанской ссылке,
Я – никакой страдалец,
И это, наверно, скверно,
За это прощенья нет…
Я вырос в русской глубинке,
Где двадцать первый палец
Считается самым первым,
Здесь каждый второй – поэт.

Мой дед – урождённый ссыльный,
Батя – ссыльный по деду.
Бунтарская кровь породы – та самая соль Земли.
Я с теми, кто из России за семь морей не едут,
В её огне – мои броды, в степях – мои корабли!

«В этой буче мой голос не лишний…»

В этой буче мой голос не лишний,
Мне крутить да вертеть не с руки:
Знаю точно, а не понаслышке —
Есть ещё на Руси мужики!

Бросит пить. По природе умелый —
Засучит на заре рукава.
Обмозгует серьёзное дело
Золотая его голова.

Сам не «ам», но детишки – по моде.
Чует правду, как звери тропу.
Верит свято, а в церковь не ходит
Оттого, что не верит попу.

Тяжела, необхватиста ноша.
Он у смерти одной не в долгу.
Помогай тебе Бог, мой хороший,
Ну а я, чем смогу – помогу…

«Кобыла забыта, и дровни…»

Кобыла забыта, и дровни,
И конюх, блажной инвалид.
На месте церквушки часовня
Заветное слово хранит.

Короткой холодной весною
В ночном разговоре берёз
Нет-нет да услышишь родное,
На выдохе, – «Гос-с-споди, прос-с-с…»

«На заречных лугах…»

На заречных лугах
Распустились цветы,
Будто снова снега
Раскатали холсты.

Утром стадо коров,
Чуть поболее ста,
Привело оводов
В заливные места.

Протащилась орда
Под кнуты пастухов,
Чтоб в больших городах
Пил народ молоко.

Молодая листва
Превратилась в навоз,
Уронила трава
Слёзы зоревых рос…

Но душа не болит,
Заросла, зажила:
Вновь цветы опылит
Луговая пчела!

«Там, под ивами, у моста…»

Там, под ивами, у моста,
Был когда-то рыбацкий плёс.
Нынче грудь у реки пуста,
Ей всплакнуть бы, да мало слёз.

Лодка днищем скребёт по дну,
Чаще – волоком, свет не мил.
Я её, как свою вину,
Дотащу на остатке сил.

Вновь откроется глубина,
И манящей мечтой пьяня,
Просто лодочка, не вина,
Увлечёт в океан меня…

Карась

Пятого сентября
Сыростью от реки.
С неба на карася
Сыплются червяки.

Цапля, зрачком кося,
Циркулем щеря рот,
Целится в карася —
Аист наоборот.

Серых плащовок ряд
Берегом на постой:
Верное говорят,
Что карась золотой!

Пятого сентября
Я, наточив крючок,
С ними на карася
Выйду, смоля «бычок».

Выкурю пачку всю,
Но не прослаблю струн:
Близится карасю
Сковороды чугун!

Кто я ему? Родня?
Враг? Почитатель? Власть?
Молится за меня
Мой золотой карась…

Яблоко

Упало последнее яблоко
В саду, в аккурат на Покров,
И, сказочно сделавшись зябликом,
Порхнуло в проход меж дворов.

Летело по праздничной улице
В обличье огня-петуха
Такого, что с чванною курицей
Едва не случилось греха.

Усевшись на рыжего клоуна,
Пришпорив его, как коня,
За стынущим Солнцем взволнованно
Помчалось, уздечкой звеня!

А яблони листья озяблые
Привычно (за столько-то лет!)
Сухими ладошками яблоку
Всё машут и машут вослед…

«Отшуршала листва, загустела вода…»

Отшуршала листва, загустела вода,
И не терпит рука жженья первого льда.

Над телами морёных дубовых стволов
Я на лодке скольжу по владеньям бобров.

Там, где груды осин на другом берегу
Непролазной стеной их покой берегут, —

Понастроили звери к холодной зиме
Добровольных плотин, не в пример Колыме.

Где-то рядом по хатам подземным сидят,
Кормят горькими ветками малых бобрят:

Вас и ваших детей в книгу Жизни внесли,
А крестьянское племя на смерть обрекли…

И плыву я один меж пустых берегов,
Мимо вымерших сёл и творений бобров,

И всё чудится, что в ледяной глубине
Бог, живущий в реке, улыбается мне…

«Гаснет кайма золотая…»

Гаснет кайма золотая
Запада… За ночь пурга
Снова следы залатает
Там, где ступала нога

Солнца. Припушит на диво
Яблони, крыши, скамью,
Тропку витую к обрыву
И на реке полынью…

Ах, если б давние чувства
С дырами в цельном сукне
Прочно, легко и искусно,
Сердцем латались во сне!

«Какими словами мне выразить то, что знакомо…»

Какими словами мне выразить то, что знакомо
Мальчишке, идущему в жизнь по размытому следу:
Встречая закат на ступенях родимого дома,
Не чувствуя, – зная, что завтра отсюда уеду.

Районный автобус, пыля, заскрипит тормозами,
И, с модной клеёнчатой сумкой
И хрустким пакетом,
Ещё раз украдкою встретившись с мамой глазами,
Устроюсь в проходе, коль не было с местом билета.

Сгоревшая церковь, и клуб
С провалившейся кровлей,
Старушечьи руки и спящий, как ангел, младенец
Останутся там, за рекой, и в пугающей нови
Желанье вернуться мелькнёт, но души не заденет…

Старуха

Бормочет глухо,
Да крестит рот.
Как жизнь, старуха,
Кто дома ждёт?
В секунду твёрдо
Замрёт клюка,
И голос гордо
Из-под платка:
«Бог дал, в порядке:
Сестра в Туве,
Дочь на Камчатке,
Сынок в Москве.
А мне и надо,
Чтоб хлеб у них
Был бел да сладок,
Как у других».

Пошла до хаты.
Там со стены
Глядят солдаты
Большой войны.
Там за трельяжем,
Где паутень,
Стопа бумажек —
На чёрный день…

«Уходит вода, но за ней не уходит Россия…»