Сборник статей - Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона

• Название: Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона
• Автор: Сборник статей
• Жанр: Социология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94856-327-5

В сборник включены материалы конференции, которая прошла в июле 2006 г. в Улан-Удэ в рамках реализации исследовательского проекта «Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона» (№ 05-03-03380а), поддержанного РГНФ. Он является продолжением предыдущих изданий: «Проблемы сибирской ментальности (СПб., 2004)», Культура и менталитет населения Сибири (СПб., 2003)».

В статьях освещаются как методологические проблемы территориальной ментальности, так и актуальные вопросы населения Сибири как особого регионального сообщества, состоящего из многочисленных народов и культур.

В статьях проводится мысль, что развитие территории во многом зависит от возрождения и нового этапа конструирования «сибирства» и его активным проявлением в условиях гражданского общества.

Для социологов, социальных антропологов, историков и политологов.

---

Природные свойства Сибири сближали между собой различные этнические группы, создавая особую сибирскую общность и солидарность, что в разных аспектах уже отмечалось в научной литературе[14]. Одним из таких свойств является неразрывная связь с природой вне зависимости от того, является ли сибиряк городским жителем или он проживает в деревне. «Ханты и ненцы, ведущие традиционный образ жизни в Ханты-Мансийском автономном округе, городу и деревне предпочитают родовые угодья, которые, как правило, находятся в глухой тайге, – констатирует Н. Н. Зинченко. – Здесь волей-неволей они подчиняются тем законам, которые Природа, эта главная кормилица и поилица человека, создала и которые во имя сохранения жизни он должен неукоснительно соблюдать.

Первое, что всегда помнят аборигены, обитающие среди просторов зеленого океана – так это о своих четвероногих соседях. Ведь большинство зверей в тайге – хищники, и человек для них лакомая добыча. Чтобы не попасть им в лапы, он должен не только осмотрительно, но и бесшумно передвигаться по звериным тропам, хорошо знать повадки медведя, волка и других кровожадных и сильных хищников.

С той же осторожностью, с какой абориген вынужден передвигаться по урману, он относится и к каждому человеку, с которым время от времени его сводят обстоятельства. В силу привычки, вольно или невольно, от тех, кого он видит впервые, остяк ждет открытого нападения или иной угрозы, связанных с физическим насилием.

Как удалось выяснить, прежде чем вступить с незнакомыми в разговор, аборигены стремятся понять, с какими намерениями добрыми или злыми, они пожаловали на стойбище или вышли на тропу охоты. На какие действия способны эти люди и чем в дальнейшем обернется знакомство с ними?

На эти животрепещущие вопросы аборигенов раньше отвечали шаманы, обладавшие способностью во время камлания входить в транс, с помощью духов общаться с Богом и предсказывать грядущие события»[15]. Об особенностях освоения огромных пространств Сибири говорит и изумительная способность ориентироваться в громадных пространствах тайги как днем, так и ночью, безошибочно определяя нужный маршрут. В. М. Кулемзин сообщает: «Имеется много интересных свидетельств о способности ориентироваться народов Сибири и Севера. «Только обитатели лесов способны в темную ночь ходить по тайге и держать нужное направление», – заключает В. Арсеньев в своих наблюдениях. В. В. Радлов отмечает ту же способность у охотников-алтайцев. С. И. Руденко упоминает 12-летнего мальчика манси с Сосьвы, у которого во время охоты на белку кончился порох. Мальчик прошел около 100 км по сплошной тайге, чтобы у своих братьев взять порох.

Н. Добро-Ядринцева однажды показала карту Туруханского края тунгусам, и они стали указывать необозначенные на ней реки и озера, хотя с трудом понимали по-русски и впервые видели карту»[16]. Тот же автор отмечает: «Многократно я ставил перед охотниками вопрос: сможешь ли ты вернуться в исходную точку, сделав круг в полдня пути? Круг в день пути? Круг в три дня пути? В месяц пути? Каждый охотник утвердительно отвечал на этот вопрос. Однажды с борта вертолета мне пришлось убедиться в достоверности их ответов»[17].

Не только свидетельства этнологов и антропологов дают возможность увидеть особенные черты сибиряка и сибирской культуры. Археологические материалы с не меньшей убедительностью показывают нам древние истоки своеобразия Сибири. Так, например, на территории Западной Сибири в Курганской области на реке Тобол у села Шикаевка (Шикаевка II), в селе Волчья Грива в Барабинской степи было обнаружено позднепалеолитическое местоположение со значительным скоплением костей мамонта, принадлежавших не мене чем 8 особям этого крупного животного. Эти свидетельства показывают, что уже в этот период население Сибири могло решать сложные задачи охоты на крупного животного, добиваясь высокой эффективности коллективно организованного и отлаженного облавного промысла, требовавшего большого количества людей. Выразительные находки такого типа были сделаны также и в селе Черноозерье на север от г. Омска, во многих других местах, что свидетельствует о наличии опыта широкого сотрудничества в коллективных формах.

С древних времен население Сибири проявляло высокую степень творческой активности и изобретательности в рамках своей хозяйственной деятельности, что позволило им первым среди других народов создать двухсторонний кремневый наконечник в отличие от одностороннего, распространенного в это время в Европе. Такие наконечники были найдены не только в Усть-Бельском поселении на Ангаре, но и в падях Частые и Хиньской, что свидетельствует не только о самостоятельности в поисках совершенствования орудий охоты, но и о сотрудничестве с другими общинными образованиями, об обмене накапливаемым позитивным опытом между отдельными группами.

В условиях активного развития рыболовецкого промысла древние жители Сибири еще в период позднего палеолита и неолита создают особые формы лодок для плавания по бурным и быстротекущим рекам, овладевают технологиями ловли рыбы на крючок, а конструкция крючка бывает так тщательно продумана, что рыба не может с него сорваться. Широкое распространение новых технологий и образцов говорит о достаточно характерных для Сибири и в далекие времена позднего каменного века сотрудничестве и взаимопомощи между отдельными территориально обособленными группами.

В неолите возникают особые – сибирской конструкции – рыболовецкие снасти, неводы, сети, на которые привешиваются грузила, появляется гарпун – грозное оружие речного и морского охотника. Новым изобретением, намного опережающим технологии первобытной Европы, становится появившаяся в Сибири острога. Такая находка, сделанная в устье реки Белой – притока Ангары, является для эпохи мезолита пока единственной на территории всей Евразии, что также говорит о фактах опережающего развития технологий Сибири по отношению к другим территориям, охваченным первобытной культурой.

Помимо традиционных стоянок и захоронений историческими памятниками этой эпохи следует считать и так называемые «клады», т. е. разбросанные в разных местах ямы-тайники. В них археологи обнаружили спрятанные, вероятно, от чужих глаз, и аккуратно уложенные орудия труда, рабочие заготовки к ним, наконечники стрел и другие важные для повседневной, хозяйственной деятельности и охоты предметы. Эти находки говорят, во-первых, о том, что отдельные общины и племена не были затеряны в тайге или лесостепи, но существовали бок о бок с другими племенами. Во-вторых, мы узнаем о том, что отдельные племена могли нападать на своих соседей, враждовать с ними, а те, опасаясь налетов и грабежей, считали целесообразным прятать от них наиболее значимые орудия в потаенных местах. В-третьих, эти находки указывают и на то, что племена так или иначе сходились друг с другом, а, возможно, и объединялись, что создавало условия для успешного решения брачных проблем и, возможно, для успешной защиты соплеменников. Эти тенденции также указывают на различные формы связей между отдельными общинами и племенами, что должно было приводить и к обмену опытом, заимствованиям и сотрудничеству в относительно однородной сибирской природе.

Довольно рано, еще в эпоху верхнего (позднего) палеолита, древний житель Сибири уже имел рядом с собой верного спутника – прирученную собаку. На Ангаре на Усть-Бельской стоянке и в местоположении на Верхоленской горе были обнаружены кости уже одомашненной собаки. Немногим позже по времени обнаруживаются не только кости прирученных собак, но и специальные захоронения своих четвероногих друзей. Они выполнены по тем же традициям, что и захоронения человека: в погребениях животного встречаются и предметы домашнего обихода, уложенные рядом с трупом собаки. На одном из островов Байкала о. Ольхон в могилу, засыпанную сверху красной охрой, где рядом с костяками человека лежали китойские крючки и гарпуны, указывающие на основное занятие умерших, поверх костяков были захоронены две собаки и горшок, что указывает на сложность обряда и возросшую роль собаки в домашнем хозяйстве а также широкое распространение захоронений собаки. Это еще одна характерная черта древней культуры сибирского региона. Особое отношение к собаке говорит о том, что она воспринималась как надежный партнер в охотничьем промысле и. вероятно, других формах хозяйствования, воспринималась в качестве законного члена общины, наравне с человеком, добросовестно выполняющего свою особую работу в общих трудностях повседневной жизни. Это особое отношение к собаке как реальному члену семьи сохранилось в традиции многих сибирских народов и по сей день.