Андрей Марковский - Принцип неопределённости. роман

• Название: Принцип неопределённости. роман
• Автор: Андрей Марковский
• Жанр: Современные любовные романы

Петербургский предприниматель плывёт по течению. У него были способности, но музыкантом не стал. Получил диплом инженера, но не работал по специальности. Всю жизнь занимался не своим делом. Однако он знакомится со странным человеком, от которого узнает, что мир не совсем таков, как его представляет большинство людей. В жизни Кирилла многое переменится, и сильно изменятся его взгляды на жизнь и бесконечность. Трудно преодолеть неопределённость и самого себя, сломать стереотипы и спасти любовь.

---

На лбу, над левой бровью, белел старый круглый шрам – из-под колеса грузовика давным-давно, в детстве, прилетел камушек. Хорошо, что не в глаз и не очень большой. Джоанна Роулинг слишком поздно придумала своего Гарри Поттера, а то он представлялся бы девушкам «младшим братом знаменитого волшебника». Приятным бонусом к его внешности получился природный контраст по-южному смуглой кожи со светлыми, по-детски яркими белками глаз и такими же белыми зубами, которые он показывал, одаряя улыбкой. Жаль, что привычка улыбаться осталась, а обаяние её затерялось куда-то вместе с белизной зубов. Кожа лица как-то съёжилась, а кудри волос почти распрямились, сделав причёску лишь слегка волнистой. Лишь голос нисколько не пострадал от времени и болезни – остался звонким, как в молодости.

Есть не хотелось, но надо приготовить завтрак, тем более когда дело вовсе не в себе: необходимо кормить сына. Прошлёпал на кухню. Поставил варить кашу из хлопьев, достал мёд и сыр. Включил чайник, но передумал и сварил себе кофе в кофе-машине. После чашечки кофе стало ещё чуточку полегче, в голове просветлилось.

– Привет, па! – на кухню зашёл сын, уже одетый в спортивный костюм крепкий почти семнадцатилетний парнишка.

– Доброе утро, Вань. Ты уже собрался?

– У меня же утренняя тренировка сегодня, – сын прыгал в высоту, и последний год прибавил в результатах, когда прилично подрос и возмужал.

– Помню. Я просто думал, что чуть попозже. Кашу вот сварил. Если хочешь, изюма добавь. Горячий бутерброд с сыром сделать? Или тебе чего-нибудь мясного?

– Не надо, я сам. Какие планы, кроме работы? Дождь на улице, обратил внимание?

– Конечно. Зоопарк накрылся. Может, съездим на обед куда-нибудь, Машу заберём у бабушки?

– Не получится. У меня после обеда в школе дела. Ребята будут репетировать, мы с Тёмкой обещали помочь с техникой.

– Ну да, все играют, а Ринго на маракасах.

– Что?

– Ничего, просто вдруг вспомнилось. Это из байки про Битлов. Когда продюсеру не понравилась игра Ринго, вместо него на первой записи стучал студийный барабанщик. А Ринго вручили маракасы. Для него это было неприятное потрясение, он всегда был хорошим ударником.

– Битлз сейчас никто не слушает.

– Я слушаю. Что сейчас вообще можно слушать? Блатняк и попсу, что везде на ТВ и радио? Нет, не могу категорически.

– Да ты что! Это для работяг гоняют, ещё ментам нравится и военным – чего они другое могут слушать? Если хочешь, я тебе что-нибудь наше вечером включу.

– Давай. Интересно, что вы там с ребятами играете. Год назад ты каких-то панков-металлистов слушал, забой ужасный, драйва нет, а текста не слышно. Ещё раньше какая-то занудная электронщина была. Ногами дрыгать всю ночь где-нибудь в клубе – сойдёт, а слушать такое…

– Что ты вспоминаешь? Я же тогда маленький был!

– Ну да, теперь стал совсем большой, это правда, – улыбнулся Кира. – Ваня не понял иронии: за последнее время семнадцатилетний сын вытянулся выше Кирилла, который и самого себя не считал маленьким, имея метр восемьдесят два роста.

– Ты будешь играть когда-нибудь на чём-то более серьёзном, чем перкуссия?

– У меня не очень выходит, ты же знаешь. Не хочешь помочь.

– Какой из меня учитель! Я гитару в руки лет десять не брал.

– Чего ты врёшь! Ты у дяди Лёши играл на прошлый Новый год. И на клавишах иногда.

– У дяди Лёши мы дурачились, частушки придумывали, помнишь? А клавиши – совсем другое дело. Детская любовь не ржавеет. Притом на синтезаторе гораздо легче: ритм включил и пальцами шевели – вот музыка сама и выходит.

– Ага, сама! У меня вот не выходит, а у тебя выходит. И на гитаре ты долго играл, хоть давно это было, нельзя же всё забыть.

– Можно. Когда захочешь, всё можно забыть. … Ну ладно, уговорил. Не знаю как, но давай попробуем. Настоящий, профессиональный учитель намного лучше, но раз ты хочешь самоучкой, дерзай.

– Ура! Сегодня вечером после репетиции, ладно?

– Ладно. Иди уже, опоздаешь.

Ушёл сын, выключился холодильник, в квартире стало совсем тихо, только слышно, как откуда-то издалека доносятся городские шумы. Кирилл встал и открыл окно. Прохладный мокрый утренний июльский ветерок зашевелил жалюзи на окне, вместе с ним в кухню с монотонным ропотом дождя ворвались шумы и запахи огромного города. Отмытая дождём, ярко зеленела трава, с высоты двенадцатого этажа были видны яркие пятна цветов: это энтузиасты, не надеясь на чью-либо помощь, создали клумбы своими силами.

Кирилл когда-то давно, после переезда в этот дом, тоже поучаствовал в озеленении, посадил несколько деревьев и кустов; из всех посадок выжила лишь одна берёзка, ровесница сына Вани: когда он сажал её, им было примерно одинаково лет, около трёх. Правда, в отличие от сына, она выросла хилой и низкорослой, ей мешала городская среда. «Хотя бы такая, и то ладно», – подумал Кирилл, привычно бросив на неё взгляд. Он сел за стол, посидел немного, дыша влажным воздухом с лёгким привкусом выхлопных газов, и понял, что надо выпить ещё чашку кофе. И что-то действительно нужно решать с выходными. Надо позвонить дочке, вдруг экспромтом что-то придумается?

Маша постоянно жила у бабушки, матери рано умершей жены Кирилла. Получилось это как бы само собой: ухаживать за маленькой, тогда полуторогодовалой девочкой, в отсутствии мамы и вечно занятом работой папе казалось естественной помощью старшего поколения. Однако как-то само собой вышло, что бабушка, оставаясь бабушкой для своей внучки, фактически стала её мамой, Киру отстранили от хлопот воспитания и трудов заботы. Папа видел дочь изредка, по выходным, почти так же, как это бывает с детьми разведённых родителей, с той лишь разницей, что он на своей тёще никогда не женился.

Противнее всего оказалось то подспудное незаметное противодействие, какое бывшая тёща оказывала в борьбе за права на девочку, что теперь, в насаждаемой пропагандой псевдо-противодействии «всего мира» против России, не казалось ему таким уж невозможным. Если сто миллионов взрослых россиян можно элементарно подделанной телевизионной картинкой и сфальсифицированными фактами убедить в мифическом «фашистском» заговоре, что тогда говорить о воздействии взрослого человека на ребёнка. Тем более – педагога с тридцатилетним стажем на маленькую несамостоятельную девочку, совсем недавно перешедшую в третий класс. В итоге Кирилл почти смирился со всем этим.

– Алло, Машечка. Привет, малышка! Давай я за тобой приеду, сходим куда-нибудь. В кино или пообедать поедем, Ваню возьмём с собой, если захочет, – слегка слукавил он. – Ну раз с погодой не повезло и все звери промокли, зачем нам с ними мокнуть?

– Я не хочу, папа.

– Почему? Ты и так у бабушки всегда.

– Ну и что? Мы к Валентине Федоровне пойдём, к ней сегодня Веру привезут, я с ней поиграю. Я её целую неделю не видела.

– А с папой ты не хочешь увидеться?

– Хочу. Потом. Ты завтра приезжай. Бабушка мой любимый пирог испечёт.

– Ладно. Дай трубку бабушке, – попросил он дочь. – Зинаида Матвеевна, я вас столько раз просил! Девочке девять лет, а она уже тридцать пять кило весит, ну какие пироги! Неужели я вам мало денег даю на здоровую пищу? Ей надо правильно питаться, и физкультурой заниматься, в секцию какую-нибудь спортивную ходить. В конце концов, просто по улице бегать – лето на дворе! Для чего вы её откармливаете? Конфеты с пирогами здоровья не добавляют. Сколько раз предлагал на дачу поехать – вы говорите, будто холодно там. Всегда, даже летом!

– Вы, Кирилл, как будто в другом мире живёте! Вы говорите – бегать. Вы смотрели, какая за окном погода? И вообще. Как в наше время можно отпустить девочку гулять на улицу, когда везде одни маньяки! А на даче вашей кроме сквозняков и комаров ничего хорошего нет.

– В который раз вас прошу: бросьте верить всему, рассказывают из ящика. Себя накручиваете, и девочка станет всего на свете бояться. Нет на улице никаких маньяков, выйдите, оглядитесь и присмотритесь внимательно. Пять миллионов простых нормальных людей вокруг. Конечно, один-два идиота в любом, даже идеальном пространстве найдётся, и у нас они где-то ходят, поэтому контролировать нужно, не без этого. Но если ребёнок всю жизнь просидит в квартире – вовсе ничему не научится.

– Вы забыли, что Мария ходит в школу. Всему, чему надо, её научат там, – холодно, как цитатой из формуляра, ответила тёща.

– Вот вечно с вами так, Зинаида Матвеевна! Какая школа научит жизни! И потом, это ведь моя дочь, а не ваша. Что вы её заперли в своей пенсионерской обыденности! Дайте ребёнку возможность другой опыт получить. Я могу её к себе домой забрать, хотя бы на время.

– Я помню, чья она дочь, – холодно парировала тёща. – Ещё я очень хорошо помню маму моей собственной внучки. А вот вы, похоже, забыли. И дома вас не бывает, вечно вы на работе. Что, ребёнок должен в одиночестве страдать? Кто её будет кормить и водить в школу – вы?