Роман Булгар - Офицеры. Книга вторая. У края

• Название: Офицеры. Книга вторая. У края
• Автор: Роман Булгар
• Жанр: Русское современное

Трилогия «Офицеры» повествуют о самых простых людях, которые живут и ходят рядом с нами. Книга об армии, взгляд на нее, на ее проблемы изнутри глазами тех, кто на своих плечах выносил все тяготы и лишения воинской службы, тех, кто не шагал легко по ступенькам служебной лестницы, движимый вверх всемогущими членами особой военной касты.

---

– Ты чего замолчал, Баталов?

Боясь, что жена бросит трубку, Костик бухнул:

– Я каюсь!

– В чем?

Тяжело вздыхая, парень моргнул:

– Во всем!

– Баталов, это не ответ. Ты излагай мне конкретно!

Холодные капли пота стекали по спине, но Костик этого пока не замечал, продолжал юлить и выкручиваться:

– Я виноват перед тобой!

По лицу Славки ползла улыбка, полная едкого сарказма:

– Я в этом не сомневаюсь…

Наблюдавшая за нею хозяйка сохраняла ироничное молчание.

– Ладно, Баталов. Делай мне вызов. Приеду к тебе, обо всем поговорим. О тебе, обо мне и о Наташе…

Опустив трубку, Славка мстительно усмехнулась. Пусть муж помучится. Висящее Дамокловым мечом не проходящее чувство вины всемерно способствует укреплению семейных уз.

Она ему не простила, нет. Она оставила себе шанс на то, чтобы без всяких осложнений поехать в заграницу. Только и всего. А там они будут на все еще внимательно и тщательно посмотреть…

Молодые лейтенанты оглянулись, посмотрели друг на друга. Интересный, все-таки, вокзал в Бресте.

Два зала ожидания. Один зал – для простых людей, а другой – терминал для интуристов. Для «белых» людей и для «черных».

С подобной постановкой вопроса друзья столкнулись впервые. Чудно казалось им и то, что и перронов существовало-то два.

На одном уложили рельсы с широкой колеей, а на другом – с узкой, европейской. Почему-то у них в стране все оказывается совсем не так, как у всех людей, ну, у ближайших соседей. Такой, на первый взгляд, простой вопрос, как ширина железнодорожной колеи, и то не смогли согласовать со всем оставшимся миром.

Хотя, бытовало мнение, что в данном вопросе они обогнали планету всю, приняв за стандарт 1520 мм, вместо 1435 мм, как в старушке Европе. Там, не мудрствуя лукаво, взяли ширину колеи повозок, изготовлявшихся еще в Древнем Риме. А их родная колея, по мнению специалистов, намного устойчивее и перспективнее.

Если поезд шел проходящий, то прибывал он на один перрон, например, с широкой колеей, а убывал с другого. Пока пассажиры пару часов гуляли на свежем воздухе, подкреплялись в ресторане, состав целиком отгоняли в депо, меняли колесные пары у всех спальных вагонов. Кое-кто перемен не замечал, если ни сном и ни духом не знал про то и не ведал.

Таможня… У простого советского человека одно это слово мгновенно вызывало почтительный и трепетный страх, временами и местами доходящий буквально до обморочного ужаса. Жуткое чувство. Если у них что найдут запретное, и их не пропустят!!!

Упаси Боже, ежели везут они с собой нечто лишнее или, хуже того, неразрешенное. Новички лихорадочно проверяются, раз за разом пересчитывают свои денежки. А что, собственно, их считать?

К провозу разрешены тридцать рублей и ни копейкой больше. Три красные купюры по десять рубликов, три советских червонца. Предпочтительно, чтоб новенькие, хрустящие в руках.

Советская валюта. Рубли вскорости предполагается обменять на денежные знаки страны пребывания.

Что еще? Ах да! По три бутылки водки на брата. Больше никак нельзя. И никаких скоропортящихся продуктов. От тихого кошмара голова идет кругом. Но волнуются в основном лица гражданские.

Молодые офицеры спокойны. У них, кроме военной формы, в чемоданах практически ничего нет. Если только, может, водки чуть больше, чем положено. Но это не страшно. Если что, они излишек сразу на месте проверки уничтожат. Не пропадать же зря добру.

Объявили посадку на поезд Брест-Франкфурт. Именно тот самый Франкфурт, что стоит на Одере. Вообще-то, их два. Есть еще один – на Майне. Но им пока туда не надо. Там, к сожалению, живут другие немцы, западные. Народ один, а страны – две…

Едва голос по радио умолк, и тут же перед столами, возле которых застыли неприступного вида таможенники, выстроились длинные извивающиеся очереди.

Несговорчивые стражи все чемоданы и сумки без исключения подряд открывают, вещи перебирают, досконально просматривают, тщательно перетряхивают. Одних уже просят на личный досмотр.

Вот мужчину под руки повели люди в штатском. По их бравому виду и по молодцеватой выправке явно и издалека заметно, что принадлежат они, скорее всего, к одной небезызвестной службе.

Молодежь пыталась просунуться к столам, но их команду все время просят немного обождать и не лезть в общую очередь. До отправления остается всего тридцать минут, двадцать пять…

Лейтенанты начинают недоуменно переглядываться: когда же до них очередь дойдет? Уж, наверняка, поезд ждать их не станет.

Там не матушка-Россия, как-никак поедут по Европе. А в ней, в Старушке, в отличие от родной сторонки не очень любят бардака.

Вспомнили и про них! Один проход освободили, и старший таможенник дал команду их чересчур многочисленной группе.

Строгая девушка в форме у стола жестами показывала им, что огромные и битком набитые чемоданы открывать не стоит, возни с ними – за день не обернуться! Одни декларации их ей и нужны.

Беглый просмотр листка бумаги, одним давно отработанным движением руки – оттиск печати. Следующий! Быстрее, быстрее! Вперед, не задерживать остальных. Цепкий взгляд пограничника на паспорт, а потом и на оригинал. Шлеп! Штамп в паспорте: «Выехал из СССР такого-то…». Все! Следующий! Следующий!

И все? Пять минут прошло, и лейтенанты дружно стоят все на заграничном перроне. И Таможня, и Граница пройдены.

Тут выясняется, что на них на всех дали места в одном вагоне. Их-то – сто двадцать с копейками, а мест – всего восемьдесят и одно. И то, если посчитать плацкартный вагон за общий. Вот дают прикурить огонька! По их, по-военному.

Дежурный помощник военного коменданта по воинским перевозкам не смог придумать ничего лучшего, как всунуть всю их многочисленную команду всего в один вагон. Жаловаться ребята, подумалось помощнику, когда он отдавал билеты в руки Баталову, не будут. Завтра они разлетятся по самым разным концам Польши и Германии. Подобный трюк проделывался им не в первый раз.

Обстановка резко накалялась, народ весь недовольно загудел. Предвидя, что вот-вот может начаться хаос, когда шумная толпа примется с боем отвоевывать для себя пока еще вакантные места, которых на всех явно не хватит, Рэм болезненно поморщился.

Понял лейтенант, что вмешаться в их организацию ему все-таки придется. Подхватив с собой Сашку, он подошел к перепуганной не на шутку проводнице и попросил ее закрыть дверь вагона.

– Так надо, девушка, поверьте мне…

Недовольный гул усилился. Но бывшего старшего сержанта они знали, знали неплохо, а потому все ж прислушались к тому, что он им говорил. Своими четкими, резкими, короткими командами, подкрепленными язвительными словечками из нетрадиционного лексикона, Рэм быстро привел всех в чувство.

– Отставить балаган, босота с Пересыпи! Слушай меня сюда…

Помутневшие от изрядного количества употребленного внутрь, глаза у абсолютного большинства чуток просветлели, на угрюмо сжатых губах заиграли ухмыляющиеся улыбки. Проняло…

Еще пару минут назад абсолютно неуправляемая толпа на глазах деформировалась, со скрипом перестроилась, как когда-то учили, побатарейно и спокойно, без всякого шума пересчиталась.

Распределили имеющиеся места. Каждой батарее отдали по два купе с прилегающими к ним боковушками, а последнее девятое купе выделили под весь оставшийся сборняк. Назначенные старшие быстренько раскидали подотчетный народ на указанные места.

Совсем другое дело. Тут и двери пора открывать. Осталось времени на все и про все минут семь. Маловато. Да им, в общем-то, и не привыкать к скоростным загрузкам подобного рода. Если вспомнить, как грузились в вагоны на стрельбах…

– Ловко ты их, однако, – вскользь заметил Сашка. – Как будто всю жизнь рассадкой по вагонам занимался.

– Понимаешь, главное в этом деле… все треба делать вовремя, – ответил ему Рэм, облегченно вздыхая и переводя дух. – Если бы наши архаровцы успели зайти в вагон, то мы и до самой Варшавы не смогли бы рассесться…

Скорее всего, они вообще бы не успели осуществить посадку. Узкий проход застопорился бы, и все. «Пиши: пропало…».

– Ты же сам видел, сколько человек в приличном подпитии. В тесноте с ними труднее воевать…

И еще он добавил, что на свободном пространстве они еще кое-как управляются, что-то и где-то помнят смутное о дисциплине, о других товарищах. А в тесноте вагона их внутреннее «Я» вмиг пересиливает все остальные чувства. Пока они еще чувствуют себя одной единой командой, с ними легче справляться.

– Ты, Рэм, сильно строго их судишь, – Григорьев с сомнением качнул головой. – Я думаю, все они крепко осознали, что выросли из курсантских погон.

– Ты так считаешь? – иронично улыбнулся Рэм. – А ты видел на вокзале двух танкистов? Они в Бресте пятый день. Из кабаков не могут вылезть. Опоздали, видно, к назначенному сроку прибытия. Теперь боятся ехать и заливают свой страх вином. Наверное, из тех, кто добирается до места службы поодиночке. Личную свободу-то герои сразу почувствовали, а самостоятельности, к сожалению, и ответственности пока еще никакой. Одним словом, пацаны…