Роберт Орешник - Чисто русское убийство

• Название: Чисто русское убийство
• Автор: Роберт Орешник
• Жанр: Русское современное

В швейцарских Альпах обнаружены останки российской туристки, пропавшей за полгода до того. Трое коллег погибшей и двое земляков оказываются причастными к преступлению, один из них – убийца. Решающий вклад в раскрытие преступления вносит полковник Виноградова, руководитель отдела по расследованию особо важных дел следственного управления Следственного Комитета по Загряжской области. Сама она только что вернулась на службу, несмотря на продолжающиеся боли после тяжелого ранения в голову, полученного полгода назад в результате покушения. У неё идея-фикс вычислить заказчика покушения на её жизнь, хотя ей недвусмысленно дают понять, что если Виноградова выйдет в отставку и уедет из города, то её оставят в покое, в противном случае – конец…

---

Санитары трусцой уносят Александру в карету «скорой помощи». Врач потрясён случившимся, что-то бормочет невнятное, может быть, на латыни. Червонная, готовая всем своим естеством забраться в черепную коробку медика, чтобы понять, о чём, собственно, речь, тряхнула его за грудки, от всей души, и выкрикнула в глаза:

– Что? Что!?

– Трупом была, клянусь, – очухался врач. – Вот же характер у женщины! Значит, ещё не все долги раздала.

– В Бога, что ли, верите, доктор? – зачем-то поинтересовалась Червонная, но тут же отбросила в сугроб задумчивого эскулапа, который уже мешал, дико мешал всему, что она, руководитель Управления, должна сделать немедленно, здесь и сейчас.

Невысокий, упитанный оперативник проводит, едва не за руку, симпатичную замёрзшую тётеньку – следователя по аллее, указывая на следы, предположительно принадлежащие убийце. Червонная заметила их из своего далёка и принялась за дело:

– Чистова, Тонков! Я – в кабинете до вашего прихода буду ждать доклада. Не по телефону, ясно? Лично! Ройте, ройте, грызите лёд до самой земли!

О приходе весны последовавшего тринадцатого года Торгон оповестил жуткий, невнятного происхождения вой, который слышат все и никто не понимает, чей он. Вой. Столько беспросветной тоски и наболевшей горечи выплеснуть в небо не может бессловесная тварь. Так выть может только человек, ещё и оттого, что точно помнит слова, из которых складываются фразы, нарочно придуманные для выражения чувств, чтобы можно было поделиться и услышать в ответ, как теперь ему быть. Но на слова нет сил, в силах нет смысла, в смысле нет жизни. Вой. То ли того, кто провожает в землю, то ли того, кого не проводили. Но точно о смерти, не о жизни, нет. Да и вой-то, похоже, волчий. Зима истаяла, растворившись весною, и вернула на волю всё и вся, что таила, и флору, и фауну, ну, и человеческий труп тоже. Запах разложения дразнит волков, но чтобы добраться, следует спуститься к середине склона, чего они не умеют, как козы, но тем не до плоти, им травки бы. Зато крылатый хищник добрался до мёртвого человечьего туловища, что при падении с кручи, невероятным образом, видимо, рикошетом, завалилось в естественную пещерку, невидимую ниоткуда. Дорвался и нарушил случайный баланс. Тогда останки рухнули в пропасть, на всеобщее обозрение, оставив в когтях беркута, вы не поверите, те самые художественные бусы. Так и нашлась Харитонова Маргарита Семёновна, 1988 года рождения, незамужняя, русская, главный бухгалтер загряжского представительства ООО «Гильдии ИФК».

Глава 2

Тамара идёт по августовскому Синегорску привычным маршрутом с работы домой. Август на Северах не то, что, к примеру, в мамином Загряжске, где народ в майках ходит с шортами, в сандалиях на босу ногу. Здесь холодно. По загряжским меркам, можно сказать, октябрь. А ещё и на душе зябко, и сердце слишком слышно даже сквозь городские шумы, ну, что ему надо, что.

Маршрут-то привычный, да привычки приходится менять. При живом муже можно было бы не то, что в кондитерскую зайти или там, скажем, в салон одежды, но и разок в месяц навестить ювелирный. Теперь ни того, ни другого, ни третьего, ни много чего ещё быть не может, потому что мужа не стало. И чёрт с ними, со всеми прошлыми прибамбасами обеспеченного существования, будем жить, как все, без разносолов и прибамбасов. Только самое необходимое, самое существенное. Если, конечно, зарплата научного сотрудника музея сможет обеспечить этот самый минимум. Идёт Тамара по августовскому Синегорску и отбивается от назойливых слов: И слижет похоронный волк улыбочку с лица.

Галка Туманова ещё не в курсе, что она – как собрание жизненных сочинений бабки и матери в одном томе. Лицом и характером – Александра, фигурой и душою – Тамара. Притом, что и в том, и в другом оба прототипа не вычитаются, а наоборот. Если учесть, что данному тому ещё нет и десяти лет, то страшно подумать, господа мужчины и прочие сопутствующие жизненному пути Галины граждане, что нас всех ожидает. Да нечего тут думать, проще принять то, что примется. Покуда же Галка – нормальная девчонка от адекватных родителей, которые брезговали даже смотреть на книжки по воспитанию детей, тем более зарубежных. Она носится по улице, шкодит, дерётся, влюбляется, ну, и далее по списку детского знакомства с миром взрослых. Интернет со всеми его кошечками и самофотками ей откровенно неинтересен. Другое дело для школы – это да, практично. Да и в школе требуется владением данным инструментом обучения. Родители воспитывали её очень просто, утверждая, что наука и техника являются всего лишь производными жизни человеческой души, и служат лишь подспорьем развития личного интеллекта, без которого душе жить неинтересно. Но наличие в доме Интернета считается в семье Тумановых нормой, потому что справочное бюро должно работать круглосуточно. А мать из-за скорбных похоронных дел однажды уже просрочила оплату и хоть не принципиально, но всё же по какому-то пустяку отключение Интернета напрягло.

Тамара как раз вошла с улицы и Галка напомнила, чтобы та не забыла вовремя оплатить. А та ей отвечает:

– Денег не хватит, будем покупать карточку.

– Маман, ты чё ваще ку-ку?

Не задумываясь, Тамара отвесила дочери такую затрещину, что та улетела в конец прихожей, а сама, не заморачиваясь, ушла в кухню. Дочь даже не пискнула, Виноградова порода. Собственно, врезала-то она и не Галке, а собственным мыслям, о силе которых дочери тоже не мешает знать. А та кричит оттуда:

– Я бабушке скажу, что ты меня избиваешь!

– Ради бога. Она тебе ещё добавила бы, будь рядом.

– За что?

– Слов не понимаешь, уразумеешь через люли-люли. Я просила тебя больше не заикаться о деньгах, объясняла. За неумение общаться со взрослыми вообще и с матерью в частности. А ещё за то, что ты никак не хочешь включить мозги и понять: со смертью отца лафа кончилась, началась жизнь.

– Попроси у бабушки деньги на Интернет.

– Она не обязана нас кормить. Наша жизнь, доченька, она наша, мы сами её сделали такой, какою она стала.

– Я её такой не делала.

– А жить придётся так, только так, и никак иначе. Всё, обсуждение семейного бюджета кончено.

– Не врубаюсь, почему нельзя попросить денег у бабушки.

– Потому что это совестно. Мы с тобой, молодые и здоровые, а бабушка старенькая. Отстань, у меня тоска.

Со дня похорон крутятся эти две строчки из стиха, типа сонет, что сочинила в юности. И крутятся, и крутятся. А полностью стих не вспоминается. Зато неизбывно другое, теперь самое главное в жизни воспоминание, пусть не самое важное, как рождение Галки, но главное, кладбищенское. Когда покойного мужа вот-вот должны были опустить в могилу, Тамара поняла, что сейчас может рухнуть вослед гробу, утопающему в земной яме из глины и воды, и тогда, как спасательный круг или жилет для мозга её охватило самое, что ни на есть, сексуальное воспоминание о случайном майоре Гусеве в черноморском пансионате. И с действительностью её связывала лишь музыка, что включили по просьбе Галки – пронзительный голос византийского распева… И тут Тамара вспомнила сонет. Вот взял и встал, целиком:

Чтоб после жизни стать звездой,
Достаточно – себя
И пистолета под рукой,
А в остальном – судьба.
Судьба – не рок, но трезвый ум
И гибкость естества,
Она – как вздорный толстосум,
Не помнящий родства,
Который взыскивает долг,
А долгу нет конца…
И слижет похоронный волк
Улыбочку с лица.
О том, что ты почил звездой,
Оповестит всех волчий вой.

Загряжск – областной центр в трёх часах езды к югу от Москвы. Расположен на севере Среднерусской возвышенности. Протяжённость с севера на юг – 30 км, с запада на восток – 25 км. Старинный город. На территории имеется более 200 объектов культурного наследия. Тихий, неброский, даже милый какой-то. Времена года сюда являются первого числа первого месяца точно по григорианскому календарю, введённому в гражданский обиход Декретом Совета Народных Комиссаров от 24 января 1918 года с целью «установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени». Южные фрукты и северные ягоды здесь не только встречаются, но мирно и дружно сожительствуют без взаимных претензий, кажется, ради того только, чтобы радовать обитателей ареала, как бы отговаривая проводить летние отпуска не дома. Разве что детей на море свозить. Но предки-то же, между прочим, обходились без него как-то, и ничего, вон, каких они нас породили, крепеньких таких, даже зажиточненьких да не таких добреньких, даже злющеньких, зато непреходящих тысячелетиями. В Загряжске жить взправду хорошо. Ну, а люди они везде люди, других у Земли нет.

Судья Брюне в Загряжске оказался впервые. Прежде он не однажды бывал, как в России, так и в Советском Союзе. Бернские напутствия, вроде: «не выходи из отеля по вечерам – это опасно» или «не покупай дешёвую водку в магазине – это отрава» не пугают. Правда, и не вдохновляют. И всё же он не стал изменять традиции посещать в новом городе кинотеатр. Во-первых, зрительский контингент выдаёт немало подсказок грамотному сыщику о местном населении, с которым предстоит работать. Во-вторых, обдумывать результаты прошедшей трудовой вахты на нейтральной территории с легально выключенным во время киносеанса телефоном – самое то. Что касается непосредственно кино, то тут Брюне не фан. Но он терпеть не может несусветную помесь любительских съёмок с голливудскими потугами, называемую кино новой России. А прежних замечательных советских фильмов, скажем, Василия Шукшина или Константина Худякова в кинотеатрах сейчас не дают, да и не нужно оно местному населению. Впрочем, качество любой продукции, кроме продуктов питания, его не волновало ни в одной стране мира, где приходилось бывать, потому что главное: сделать верный или хотя бы максимально объективный вывод из произошедших за день производственных событий. На сеанс центрального областного кинотеатра собралось с полсотни зрителей. Демонстрируют фильм о чём-то патриотичном начала XX века. Неприлично обрюзгший актёр в главной роли, изображающий тренированного спортсмена… похоже, талантлив. Ну, и что? Впрочем, не до него.