Коллектив авторов - Воспоминания о Николае Шмелеве

• Название: Воспоминания о Николае Шмелеве
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга посвящена светлой памяти Николая Петровича Шмелёва – выдающегося учёного, писателя, общественного и государственного деятеля. О его многогранной личности, человеческих качествах, достижениях и раздумьях вспоминают друзья и коллеги. Жизнь Н. П. Шмелёва также представлена в фотографиях из семейного архива. В сборник вошли избранные и знаковые произведения, ярко раскрывающие таланты Н.П. Шмелёва как исследователя («Авансы и долги»), писателя («Ночные голоса») и мыслителя («Духовное здоровье российского человека»).

---

Именно эти свойства характера определяли место Николая Шмелёва везде и всегда – в науке, литературе, политике, его отношения с друзьями и оппонентами. Спокойный, доброжелательный прагматик, склонный обычно искать и находить взаимоприемлемые решения спорных вопросов, Коля становился твердым и непримиримым, когда речь шла о близких его сердцу ценностях.

Так было во время перестройки с поистине исторической статьей «Авансы и долги» в «Новом мире», где он впервые назвал своими именами назревшие проблемы застойной советской экономики, скованной тисками административно-командной системы для неизбежного перехода к реалиям рынка.

Точно так же было и в ходе «шоковой терапии» 1990-х гг., чреватой крушением хозяйственных связей, разгулом спекулятивной стихии, обнищанием десятков миллионов людей. Николай решительно осудил внедрение любой ценой ультралиберальных рецептов, даже оправдавших себя в иных условиях, но несовместимых с российскими реалиями.

Рыночник среди государственников и государственник среди рыночников, либерал среди консерваторов и консерватор среди либералов – таков был нестандартный выбор Николая Шмелёва в периоды глубоких перемен, через которые прошла Россия за последние десятилетия ХХ и начало XXI в.

Жизнь подтвердила глубокую своевременность увлечения Николая Шмелёва идеей «поворота на восток» – активного освоения гигантских, но заброшенных пространств России от Урала до Приморья, к Азиатско-Тихоокеанскому региону, ставшему самым динамичным очагом глобализированной мировой экономики.

Николай глубоко и болезненно переживал негативные последствия коренной ломки интеллектуальной опоры страны – Российской академии наук. У меня нет сомнений в том, что именно эта тревога стала одной из главных причин его преждевременного ухода.

Близость взглядов с Колей, никогда не исключавшая острых споров, еще более подчеркивалась для меня нашим общим увлечением творчеством великого нидерландского художника Питера Брейгеля-старшего, репродукции картин которого украшали его кабинет. Его недаром называли «мужицким» – он знал крестьян своего времени, весело подшучивал над ними, но глубоко любил их. Таков был и Коля – русский интеллигент с народными, крестьянскими корнями.

Ю. И. Рубинский

Профессор

Руководитель Центра французских исследований

Института Европы РАН

Обыкновенный русский гений

Самое точное определение той роли, которую Николай Петрович Шмелёв сыграл в жизни страны и ее граждан, в том числе и в моей жизни, состоит в том, что он стал для всех нас лучом света в темном царстве, где погасли практически все остальные источники освещения. Воцарившаяся тьма казалась всесильной, потому что производила впечатление сплошной. Близорукие политики не реагировали на предупреждения и предостережения Николая Петровича, основанные на результатах его эпохальных исследований, а ослепленные сверканием собственного величия «киндер-сюрпризы» не внимали его практическим советам. Его голос звучал как бы в общероссийской пустыне. Но тем, кто «в живую» мог слышать высказывания Шмелёва, кто дал себе труд вдуматься в сформулированные им тезисы, кому посчастливилось общаться с ним на личном уровне, сказочно повезло в жизни. Не каждому дано встретить на своем жизненном пути обыкновенного русского гения, истинное место которого в истории страны смогут уяснить себе лишь грядущие поколения. Не удивительно, что с его уходом наш мир стал темнее и мрачнее.

Как известно, талантливый человек талантлив во всем. У ценителей искусства есть понятие – «человек эпохи Возрождения». Оно служит для характеристики людей разносторонних, не укладывающихся в привычные для всех рамки, добивающихся выдающихся достижений в далеко отстоящих друг от друга областях. Именно таким человеком и был Николай Петрович. Гигант экономической науки, глубоко проникающий в суть вещей философ, историк с широчайшим кругозором, блистательный публицист, одаренный писатель, замечательный оратор – таковы только некоторые грани его незаурядной личности. Он как бы шагнул к нам из сокровенных глубин всемирной истории: для сравнения с ним подходит только такой титан человеческого духа, как Леонардо да Винчи. И при этом не было у него ни следа высокомерия, заносчивости или барского снисхождения к окружающим, даже когда те не сразу поспевали за полетом его мысли.

Я безгранично благодарен судьбе за то, что наши с Николаем Петровичем пути пересеклись. Произошло это точно в соответствии с русской пословицей «не было бы счастья, да несчастье помогло». В начале лихих 90-х резко изменилась линия судьбы всех бывших граждан бывшего Советского Союза. Исключений практически не было, разнился лишь градус излома. Мне еще, можно сказать, повезло. Когда в 1992 г. я подал в отставку, оставив позади отданные дипломатической службе 36 лет (42 года, если считать время учебы в МГИМО МИД СССР), передо мной встала необходимость заново определиться с тем, что я могу и хочу делать в течение оставшейся части моей жизни. В этот момент меня выручило приглашение войти в число сотрудников созданного за четыре года до этого Института Европы РАН, с деятельностью которого я познакомился, еще работая в МИД.

Перспективу исследовательской деятельности в области отношений с Германией, где я провел 17 лет на различных дипломатических должностях, и – с учетом моего пятилетнего пребывания в Париже – с интегрированной Европой в целом я воспринял как награду за долготерпение. За время работы в министерстве я защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук, а также опубликовал три книги по истории международных отношений: о советско-германском дипломатическом противостоянии в 1933–1939 гг. (с использованием документов архива МИД СССР), о корнях франко-германского антагонизма и о событиях последнего года существования ГДР. В 1990–1992 гг., когда я занимал пост советника-посланника посольства СССР/РФ в Берлине, журнал «Международная жизнь» поместил на своих страницах серию моих аналитических статей о развитии ситуации в Центральной Европе. Одновременно я урывками продолжал подготовку докторской диссертации, тема которой («Место ФРГ в системе межгосударственных отношений в Европе») была утверждена в МГИМО еще до моей командировки в Берлин.

Упоминаю здесь обо всем этом только для того, чтобы было понятно, исходя из каких соображений руководство Института Европы РАН (где Николай Петрович был заместителем директора) пригласило меня в 1993 г. включиться в проводимую институтом работу по исследованию основ и условий строительства системы коллективной безопасности в Европе. Это вполне соответствовало моим желаниям и склонностям: ведь речь шла о путях создания той самой Большой Европы, которая только что была обещана нам Западом в качестве «компенсации» за дезинтеграцию социалистического содружества, за утрату Россией системы ее союзов, за развал СССР.

Но одно дело возможность смены направления деятельности, другое – ее реализация. Предстоял перевод всего жизненного уклада на абсолютно новые рельсы. Разумеется, в системе МИД также приходилось готовить аналитические бумаги с выводами и предложениями, но они носили четко выраженный оперативный, «приземленный» характер. Отныне же требовался более широкий взгляд на ситуацию с учетом и исторического фона, и политических параллелей, и перспектив развития. Я очень признателен директору-основателю института академику В. В. Журкину за поддержку и советы в это сложное для меня время. Никогда не забуду внимания со стороны его заместителя В. Н. Шенаева, который способствовал публикации результатов моих исследований в серии «Доклады Института Европы» (с 1997 г. в ней практически ежегодно выходили подготовленные мной работы), а также подставленное доктором исторических наук Н. А. Ковальским дружеское плечо в деле приобщения к проектам общеинститутского масштаба.

И все-таки я стал ощущать Институт Европы как свой родной дом только после того, как в 1999 г. Николай Петрович стал его директором. Никогда раньше я не встречался с таким абсолютным тождеством человека и его дела. Новый руководитель и возглавляемая им научная организация составляли одно неразрывное целое. Николай Петрович почти физически ощущал институт как часть самого себя. Он обладал редчайшей способностью создавать вокруг себя атмосферу сплоченности, доверия и взаимопонимания. Искал для каждого из сотрудников соответствующее его потенциалу место в рамках решения общих задач Института, находил это место и добивался, чтобы сотрудник занял его. Не останавливался перед тем, чтобы легонечко подталкивать вперед молодежь, слишком часто испытывавшую робость перед лицом формальных трудностей, связанных с получением научных степеней.