Народное творчество - Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым

• Название: Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым
• Автор: Народное творчество
• Жанр: Древнерусская литература

Вашему вниманию предлагается сборник древних российских стихотворений собранных Киршей Даниловым.

Сборник Кирши Данилова – первое в истории русской литературы собрание памятников устного народного творчества – былин, исторических песен, скоморошин.

---

Мастрюк Темрюкович

    В годы прежния,
    Времена первоначальныя,
    При бывшем вольном царе,
    При Иване Васильевиче,
    Когда холост был государь,
    Царь Иван Васильевич,
    Поизволил он женитися.
    Берет он, царь-государь,
    Не у себя в каменно́й Москве,
10 А берет он, царь-государь,
    В той Золотой орде,
    У тово Темрюка-царя,
    У Темрюка Степановича,
    Он Марью Темрюковну,
    Сестру Мастрюкову,
    Купаву крымскую
    Царицу благоверную.
    А и царскова поезду
    Полторы было тысячи:
20 Князи-бо́яра, могучие бога́тыри,
    Пять со́т донских казаков,
    Что н(и) лутчих добрых молодцов.
    Здравствует царь-государь
    Через реки быстрыя,
    Через грязи смоленския,
    Через лесы брынския,
    Он здравствует, царь-государь,
    В той Золотой орде,
    У тово Темрюка-царя,
30 У Темрюка Степановича.
    Он по́нел, царь-государь,
    Царицу благоверную
    Марью Темрюковну,
    Сестру Мастрюкову,
    И взял в провожатые за ней
    Три ста́ татаринов,
    Четыре ста́ бухаринов,
    Пять сот черкашенинов
    И любимова шурина
40 Мастрюка Темрюковича,
    Молодова черкашенина.
    Уж царскова поезду
    Без малова три тысячи,
    Везут золоту казну
    Ко царю в каменну́ Москву.
    Переехал царь-государь
    Он реки быстрыя,
    Грязи смоленския
    И лесы брынския,
50 Он здравствует, царь-государь,
    У себя в каменно́й Москве,
    Во полатах белокаменных.
    В возлюбленной крестовой своей
    Пир навеселе повел,
    Столы на радостех.
    И все ли князи-бо́яра,
    Могучие богатыри
    И гости званыя,
    Пять сот донских казаков
60 Пьют-едят, потешаются,
    Зелено вино кушают,
    Белу лебедь рушают,
    А един не пьет да не ест
    Царской гость дорогой,
    Мастрюк Темрюкович,
    Молодой черкашенин.
    И зачем хлеба-соли не ест,
    Зелена вина не кушает,
    Белу лебедь не рушает?
70 У себя на уме держит:
    Изошел он семь городов,
    Поборол он семьдесят борцов
    И по себе борца не нашел.
    И только он думает,
    Ему вера поборотися есть
    У царя в каменной Москве,
    Хочет царя потешити
    Со царицею благоверною
    Марьею Темрюковною,
80 Он хочет Москву загонять,
    Сильно царство Московское.
    Никита Романович
    Об том царю доложил,
    Царю Ивану Васильевичу:
    «А и гой еси, царь-государь,
    Царь Иван Васильевич!
    Все князи-бояра,
    Могучие богатыри
    Пьют-едят, потешаются
90 На великих на радостех,
    Один не пьет, не ест
    Твой царской гость дорогой,
    Мастрюк Темрюкович,
    Молодой черкашенин —
    У себя он на уме держит,
    Вера поборотися есть,
    Твое царское величество потешити
    Со царицею благоверною».
    Говорит тут царь-государь,
100 Царь Иван Васильевич:
    «Ты садися, Никита Романович,
    На добра коня,
    Побеги по всей Москве,
    По широким улицам
    И по частым переулачкам».
    Он будет, дядюшка
    Никита Романович,
    Середь Урья Повол[ж]скова,
    Слободы Александровы, -
110 Два братца родимые
    По базару похаживают,
    А и бороды бритые,
    Усы торженые,
    А платья саксонское,
    Сапоги с рострубами,
    Аб ручку-ту дядюшке челом:
    «А и гой еси ты, дядюшка
    Никита Романович,
    Ково ты спрашиваешь?
120 Мы борцы в Москве похваленые.
    Молодцы поученые, славные!»
    Никита Романович
    Привел борцов ко дворцу,
    Говорили тут борцы-молодцы:
    «Ты, Никита Романович,
    Ты изволь об том царю доложить,
    Смет(ь) ли н[а]га спустить
    С царским шурином,
    И смет(ь) ли ево побороть?».
130 Пошел он, Никита Романович,
    Об том царю доложил,
    Что привел борцов ко дворцу.
    Злата труба протрубела
    Во полате белокаменной,
    Говорил тут царь-государь,
    Царь Иван Васильевич:
    «Ты, Никита Романович,
    Веди борцов на двор,
    На дворец государевой,
140 Борцов ученыех,
    Молодцов похваленыех,
    И в том им приказ отдавай,
    Кто бы Мастрюка поборол,
    Царскова шурина,
    Платья бы с плеч снял
    Да нагова с круга спустил,
    А нагова, как мать родила,
    А и мать на свет пустила».
    Послышал Мастрюк борцов,
150 Скачет прямо Мастрюк
    Из места большева,
    Из угла переднева
    Через столы белод[у]бовы,
    Через ества сахарныя,
    Чрез питья медяныя,
    Левой ногой задел
    За столы белодубовы.
    Повалил он тридцать столов
    Да прибил триста гостей:
160 Живы да не годны,
    На карачках ползают
    По полате белокаменной —
    То похвальба Мастрюку,
    Мастрюку Темрюковичу.
    Выбежал тут Мастрюк
    На крылечка красное,
    Кричит во всю голову,
    Чтобы слышел царь-государь:
    «А свет ты, вольной царь,
170 Царь Иван Васильевич!
    Что у тебя в Москве
    За похвальные молодцы,
    Поученые, славные?
    На ладонь их посажу,
    Другой рукою роздавлю!».
    С борцами сходится
    Мастрюк Темрюкович,
    Борьба ево ученая,
    Борьба черкасская,
180 Колесом он бороться пошел.
    А и малой выступается
    Мишка Борисович,
    Смотрит царь-государь,
    Что кому будет божья помочь,
    И смотрят их борьбу князи-бо́яра
    И могучие богатыри,
    Пять сот донских казаков.
    А и Мишка Борисович
    С носка бросил о землю
190 Он царскова шурина,
    Похвалил ево царь-государь:
    «Исполать тебе, молодцу,
    Что чиста борешься!».
    А и Мишка к стороне пошел, -
    Ему полно боротися.
    А Потанька бороться пошел,
    Костылем попирается,
    Сам вперед подвигается,
    К Мастрюку приближается.
200 Смотрит царь-государь,
    Что кому будет божья помочь.
    Потанька справился,
    За плеча сграбился,
    Согнет корчагою,
    Воздымал выше головы своей,
    Опустил о сыру землю:
    Мастрюк без памети лежит,
    Не слыхал, как платья сняли.
    Был Мастрюк во всем,
210 Стал Мастрюк ни в чем,
    Ожерелья в пять сот рублев
    Без единые денежки,
    А платья саксонскова
    Снял на три тысячи —
    Со стыду и сорому
    О карачках под крылец ползет.
    Как бы бела лебедушка
    По заре она прокликала,
    Говорила царица царю,
220 Марья Темрюковна:
    «Свет ты, вольной царь
    Иван Васильевич!
    Такова у тебя честь добра́
    До любимова шурина?
    А детина наругается,
    Что детина деревенской,
    Почто он платья снимает?».
    Говорил тут царь-государь:
    «Гой еси ты, царица во Москве,
230 Да ты, Марья Темрюковна!
    А не то у меня честь во Москве,
    Что татары-те борются,
    То-то честь в Москве,
    Что русак тешится!
    Хотя бы ему голову сломил,
    Да любил бы я, пожаловал
    Двух братцов родимыех,
    Двух удалых Борисовичев».

Волх Всеславьевич

    По саду, саду, по зеленому,
    Ходила-гуляла молода княжна
    Марфа Всеславьевна,
    Она с каменю скочила на лютова на змея;
    Обвивается лютой змей
    Около чебота зелен сафьян,
    Около чулочика шелкова,
    Хоботом бьет по белу стегну.
    А втапоры княгиня || понос понесла,
10 А понос понесла и дитя родила.
    А и на небе просветя светел месяц,
    А в Киеве родился могуч богатырь,
    Как бы молоды Вольх Всеславьевич.
    Подрожала сыра земля,
    Стреслося славно царство Индейское,
    А и синея моря сколыбалося
    Для-ради рожденья богатырскова,
    Молода Вольха Всеславьевича;
    Рыба пошла в морскую глубину,
20 Птица полетела высоко в небеса,
    Туры да олени за горы пошли,
    Зайцы, лисицы по чащицам,
    А волки, медведи по ельникам,
    Соболи, куницы по о́стровам.
    А и будет Вольх в полтора часа,
    Вольх говорит, как гром гремит:
    «А и гой еси, сударыня матушка,
    Молода Марфа Всеславьевна!
    А не пеленай во пелену чер(в)чатую,
30 А не пояс[ай] в пое́сья шелко́выя, -
    Пеленай меня, матушка,
    В крепки латы булатныя,
    А на буйну голову клади злат шелом,
    По праву руку – палицу,
    А и тяжку палицу свинцовую,
    А весом та палица в триста пуд».
    А и будет Вольх семи годов,
    Отдавала ево матушка грамоте учиться,
    А грамота Вол(ь)ху в наук пошла;
40 Посадила ево уж пером писать,
    Письмо ему в наук пошла.
    А и будет Вол(ь)х десяти годов,
    Втапоры поучился Вольх ко премудростям:
    А и первой мудрости учился —
    Обвертоваться ясным соколом,
    Ко другой-та мудрости учился он, Вольх, -
    Обвертоваться серым волком,
    Ко третей-та мудрости учился Вольх —
    Обвертоваться гнедым туром-золотыя рога.
50 А и будет Вольх во двенадцать лет,
    Стал себе Вольх он дружину прибирать,
    Дружину прибирал в три годы;
    Он набрал дружину себе семь тысячей;
    Сам он, Вольх, в пятнадцать лет,
    И вся ево дружина по пятнадцати лет.
    Прошла та слава великая
    Ко стольному городу Киеву:
    Индейской царь нарежается,
    А хвалится-похваляится,
60 Хочет Киев-град за щитом весь взять,
    А божьи церкви на дым спустить
    И почестны монастыри розарить.
    А втапоры Вольх он догадлив был:
    Со всею дружиною хора́брою
    Ко славному царству Индейскому
    Тут же с ними во поход пошел.
    Дружина спит, так Вольх не спит:
    Он обвернется серым волком,
    Бегал-скакал по темным по лесам и по раменью,
70 А бьет он звери сохатыя,
    А и волку, медведю спуску нет,
    А и соболи, барсы – любимой кус,
    Он зайцам, лисицам не брезгивал.
    Вол(ь)х поил-кормил дружину хоробраю,
    Абувал-адевал добрых молодцов,
    Насили оне шубы соболиныя,
    Переменныя шубы-то барсовыя.
    Дружина спит, так Вольх не спит:
    Он обвернется ясным соколом,
80 Полетел он далече на сине море,
    А бьет он гусей, белых лебедей,
    А и серым малым уткам спуску нет.
    А поил-кормил дружинушку хораброю,
    А все у нево были ества переменныя,
    Переменныя ества, саха́рныя.
    А стал он, Вол(ь)х, вражбу чинить:
    «А и гой еси вы, удалы добры молодцы!
    Не много не мало вас – семь тысячей,
    А и ест(ь) [ли] у вас, братцы, таков человек,
90 Кто бы обвернулся гнедым туром,
    А сбегал бы ко царству Индейскому,
    Проведал бы про царство Индейское,
    Про царя Салтыка Ставрульевича,
    Про ево буйну голову Батыевичу?».
    Как бы лист со травою пристилается,
    А вся ево дружина приклоняется,
    Отвечают ему удалы добры молодцы:
    «Нету у нас такова молодца,
    Опричь тебя, Вол(ь)ха Всеславьевича».
100 А тут таковой Всеславьевич
    Он обвернулся гнедым туром-золотыя рога,
    Побежал он ко царству Индейскому,
    Он первую скок за целу версту скочил,
    А другой скок не могли найти;
    Он обвернется ясным соколом,
    Полетел он ко царству Индейскому.
    И будет он во царстве Индейском,
    И сел он на полаты белокаменны,
    На те на полаты царския,
110 Ко тому царю Индейскому,
    И на то окошечко косящетое.
    А и буйныя ветры по насту тянут,
    Царь со царицею в разговоры говорит.
    Говорила царица Аздяковна,
    Молода Елена Александровна:
    «А и гой еси ты, славной Индейской царь!
    Изволишь ты нарежаться на Русь воевать,
    Про то не знаешь-не ведаешь:
    А и на небе просветя светел месяц,
120 А в Киеве родился могуч богатырь,
    Тебе царю сопротивничик».
    А втапоры Вол(ь)х он догадлив был:
    Сидючи на окошке косящетом,
    Он те-та де речи повыслушал,
    Он обвернулся горносталем,
    Бегал по подвалам, по по́гребам,
    По тем по высоким теремам,
    У тугих луков титивки накусывал,
    У каленых стрел железцы повы́нимал,
130 У тово ружья ведь у огненнова
    Кременья и шомполы повыдергал,
    А все он в землю закапывал.
    Обвернется Вольх ясным соколом,
    [В]звился он высоко по поднебесью,
    Полетел он далече во чисто поле,
    Полетел ко своей ко дружине хоро́брыя.
    Дружина спит, || так Вольх не спит,
    Разбудил он удалых добрых молодцов:
    «Гой еси вы, дружина хоробрая,
140 Не время спать, пора вставать,
    Пойдем мы ко царству Индейскому!».
    И пришли оне ко стене белокаменной,
    Крепка стена белокаменна,
    Вороты у города железныя,
    Крюки-засовы все медные,
    Стоят караулы денны́-нощны́,
    Стоит подворотня дорог рыбей зуб,
    Мудрены вырезы вырезено,
    А и только в вырезу мурашу́ пройти.
150 И все молодцы закручинилися,
    Закручинилися и запечалилися,
    Говорят таково слово:
    «Потерять будет головки напрасныя,
    А и как нам будет стена пройти?».
    Молоды Вольх он догадлив был:
    Сам обвернулся мурашиком
    И всех добрых молодцов мурашками,
    Прошли оне стену белокаменну,
    И стали молодцы уж на другой стороне,
160 В славном царстве Индейскием,
    Всех обернул добрыми молодцами,
    Со своею стали сбруею со ратною,
    А всем молодцам он приказ отдает:
    «Гой еси вы, дружина хоробрая!
    Ходите по царству Индейскому,
    Рубите старова, малова,
    Не оставьте в царстве на се́мена,
    Оставьте только вы по выбору
    Не много не мало – семь тысячей
170 Душечки красны девицы!».
    А и ходят ево дружина по царству Индейскому,
    А и рубят старова, малова,
    А и только оставляют по выбору
    Душечки красны девицы.
    А сам он, Вольх, во полаты пошол,
    Во те во полаты царския,
    Ко тому царю ко Индейскому.
    Двери были у полат железныя,
    Крюки-пробои по булату злачены,
180 Говорит тут Вольх Всеславьевич:
    «Хотя нога изломить, а двери выставить!».
    Пнет ногой во двери железныя —
    Изломал все пробои булатныя.
    Он берет царя за белы́ руки,
    А славнова царя Индейскова,
    Салтыка Ставрульевича,
    Говорит тут Вольх таково слово:
    «А и вас-та, царей, не бьют-не казнят».
    Ухватя ево, ударил о кирпищетой пол,
190 Расшиб ево в крохи говенныя.
    И тут Вольх сам царем насел,
    Взявши царицу Азвяковну,
    А и молоду Елену Александровну,
    А и те ево дружина хоробрыя
    И на тех на девицах переженилися.
    А и молоды Вольх тут царем насел,
    А то стали люди посадския,
    Он злата-серебра выкатил,
    А и коней, коров табуном делил,
200 А на всякова брата по сту тысячей.

Сергей Хорош