Катажина Михаляк - Бездомная

• Название: Бездомная
• Автор: Катажина Михаляк
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-9308-6, 978-5-9910-3319-0

Жизнь больше не имела для нее смысла. Кинга потеряла все, что у нее было, – дом, семью, самых дорогих людей – и опустилась на самое дно. Жалкая нищенка, ей оставалось только набраться мужества и свести счеты с жизнью. Но в самый отчаянный момент, на краю гибели, руку помощи ей протянула та, кто когда-то разрушила ее брак…

Осторожно! Ненормативная лексика!

---

Ася, смутившись от собственной глупости и от ответа Бездомной, застыла посреди коридора, машинально потирая руки.

– Так, может, для начала ты искупаешься? – наконец предложила она. – Я не считаю тебя грязной, вовсе нет, не пойми неправильно, но после такого мороза горячая ванна с душистой пеной – как раз то, что надо, не так ли? Я бы и сама залезла в воду по самую шею, если б не ужин, который я еще должна приготовить. Ну так как, Кинга?

– Довольно поздний у тебя ужин, – заметила Кинга голосом, лишенным эмоций.

Честно говоря, она уже ко всему была равнодушна: к ванне, к ужину, к Рождеству, к мусорке, к бурому коту… Мечтала лишь о старом матрасе, припрятанном в местечке, известном лишь ей: там можно было бы свернуться клубочком и спокойно спать до самого утра. А здесь придется выкупаться, сесть за стол, произнести молитву, отведать двенадцать рождественских блюд, вести чинную беседу с хозяйкой… Кинге вдруг захотелось развернуться и уйти, уйти на улицу, откуда она и пришла; но Ася уже открывала кран в ванной, напевая «В тиши ночной». Похоже, в эту ночь даже у бездомной был какой-то долг перед ближним.

Кинга вошла в ванную, отделанную в стиле холодного минимализма, и принялась стаскивать с себя тряпье. Слой за слоем: платок, куртка, безрукавка на несколько размеров больше, чем надо такой миниатюрной женщине; свитер, растянутый до невозможности, одна спортивная рубашка, под ней другая… Растущую гору вещей Ася рассматривала сначала с ужасом, затем с пониманием: чтобы в такой мороз спать на вокзале, нужно надеть на себя все, что есть.

– Я тебе это все выстираю, ладно?

Кинга, стоя посреди ванной в одной пропотевшей майке и трусах, сперва широко раскрыла глаза от удивления, затем пожала плечами.

– Не беспокойся, я включу сушку, и завтра с утра все будет как новенькое. А пока что одолжу тебе кое-что из своего. Садись в ванну. – Ася погрузила руку в пену. – Вода – то, что надо. Я удаляюсь. Бери гель для душа, шампунь, пилинг-крем – все, что хочешь. Сегодня все мое – и твое тоже. У нас ведь сочельник! – воскликнула она и выскочила из ванной, закрывая за собой двери.

Кинга покачала головой. Как же одиноко, должно быть, живется этой Иоанне Решке, журналисту-фрилансеру, если она так радуется обществу совершенно чужого человека…

– Впрочем, не такие уж мы и чужие, – проворчала Кинга. – Когда-то ты делила со мной мужа. И постель тоже – вы ведь и в моей спальне любовью занимались. Ну и мину ты скорчишь, когда я тебе это припомню!

Усевшись в ванну, она по самую шею погрузилась в горячую воду и душистую пену и вдруг… расплакалась. Она рыдала, кусая полотенце, чтобы не услышал никто, даже кот. Слезы все бежали и бежали, пока не иссякли. И как раз в ту секунду, когда Кинга в последний раз вытерла глаза, в дверь постучалась хозяйка.

– Можно? Я нашла новую зубную щетку! – Просунув голову в двери, Ася продемонстрировала находку, радуясь, словно ребенок. – Вот еще кое-что, – она с гордостью протянула Кинге элегантное платье простого покроя и чистую хлопчатобумажную пижаму. – И еще… – Немного смущаясь, она показала руку, которую прятала за спиной: в ней она держала кружевные трусики. – Остались с тех времен, когда я была такой же стройной, как ты. Должны подойти.

«Пусть еще прокладку мне предложит!» – усмехнулась про себя Кинга, но вслух ничего не сказала.

Улыбка сползла с лица Аси, на нем проступило разочарование. Как же так, она дает Бездомной все лучшее, что есть у нее самой, а та… даже не поблагодарит! Будто это для нее ничего не значит…

Кинга поняла хозяйку.

– Большое тебе спасибо. Все очень красивое. Ты невероятно щедра, – тихо произнесла она.

Это и требовалось – Ася тут же снова расцвела.

– Выходи! Выходи поскорее, уже готов ужин! Рождественский ужин! – С этими словами она, оставив свои дары на полке, направилась в кухню.

Кинга зажмурилась.

Быть может, она и справится. Выдержит еще часок. Быть может, вскоре хозяйка сообразит, что единственное, в чем бездомная действительно нуждается, – это сон. Сон в теплой, мягкой постели. Чистая подушка, чистое одеяло… «Боже мой, как же я об этом мечтаю. Если бы не ты, кот-приблуда, я бы уже спала. И не проснулась бы никогда».

Натянув кружевные трусики, Кинга надела платье, заколола волосы, встала перед зеркалом и заставила себя взглянуть на собственное лицо. В эту минуту никто бы не сказал, что она уже целый год скитается по паркам и вокзалам. Из зеркала на нее смотрела обыкновенная тридцатилетняя женщина, недурная собой, – ровным счетом такая же, как и миллионы обыкновенных женщин. Но ведь ни одна из этих женщин не совершила того, что совершила Кинга, и не понесла за это справедливого наказания.

– В эту ночь можешь притворяться Золушкой, – прошептала она собственному отражению. – А завтра снова наденешь свою куртку и вернешься на улицу. Как пить дать.

Вдруг у нее подкосились ноги, усталость взяла верх над силой воли. Куча сваленных вещей напомнила ей что-то знакомое. Опустившись на эту кучу, Кинга свернулась в клубок, будто кошка, и прикрыла глаза. На минутку, только на минутку… Всего чуточку отдохнуть – и…

Когда Ася, постучавшись и не получив ответа, заглянула в ванную, ей показалось, что Бездомная мертва. Она спала так беспробудно, что даже не пошевелилась, когда хозяйка приподняла ее под мышки и затащила, поругиваясь и тяжело дыша, в спальню. Какое-то время она глядела на гостью, растянувшуюся поперек кровати, затем принесла пижаму, стащила со спящей платье, натянула на худое тело рубаху и штаны, уложила вдоль кровати и укрыла одеялом – ласково, как это сделала бы ее, Асина, мама.

– Спи, – она погладила Кингу по щеке. – А рождественский стол мы накроем, когда ты проснешься.

Растроганная беззащитностью молодой женщины и расчувствовавшаяся от собственной доброты, Ася на цыпочках вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

По дороге в кухню она наткнулась на кота. Животное тихо мяукнуло.

– А о тебе, бедняга, я и забыла. Ну что, сперва преломим облатку, потом ты угостишься рыбкой, а в довершение всего я тебя искупаю?

Потершись о ноги женщины, кот танцующей – кошачьей! – походкой направился в гостиную, запрыгнул на стул и потянулся лапой к золотому шарику, покачивающемуся на миниатюрной елочке из «Теско». Елка была искусственная и совершенно не имела вида, но перед закрытием гипермаркета оставались только такие.

Ася торжественно преломила облатку, прошептала рождественские пожелания, положила кусочек в рот коту, а в блюдце немного селедки из консервной банки и минуту-другую наблюдала, как животное с аппетитом поедает угощение; вдруг уронила голову на скрещенные руки и разрыдалась – так же безутешно, как и Кинга, и плакала до тех пор, пока и у нее не иссякли слезы.

Ася

Знаешь ли ты, облезлый бурый кот, каково это – быть лучше всех? То есть – прошу прощения! – иметь обязанность быть лучше всех? Не знаешь? Так я расскажу.

Ты появляешься на свет единственным ребенком у родителей, когда те уже давно потеряли надежду иметь наследника – наследника, который станет их гордостью, непременно умненького и наделенного непревзойденными способностями. И красивого – разумеется, красивого, словно младенец с картинки! Такого, которым можно будет похвастаться перед соседями в своем захолустье… И этот ребенок, закончив местную начальную школу на самый высший балл, легко поступает в лучшую гимназию района, а затем и в престижный лицей. Но лицей-то, хоть умри, должен быть столичным – не в Легионово же учиться, право слово, и не в Пултуске! И никому нет дела, что ребенку придется вставать на рассвете и ездить два часа в одну сторону и два в другую, то и дело засыпая в пути над учебником; что возвращаться этот ребенок будет уже в темноте, смертельно боясь, что вот-вот нападет какой-нибудь извращенец и изнасилует (несколько раз такое едва не случилось)… Нет уж, ребенок должен учиться в самой лучшей школе! Не ради этого разве родители так вкалывают, торгуя чем только можно? Не ради этого разве дед с бабкой продают свою землю, участок за участком? Они ведь не хотят, чтобы их Ася повторила их судьбу! Нет, нет и нет. Младшая из Решек – единственная из семьи – во что бы то ни стало должна ДОБИТЬСЯ УСПЕХА.

А вдруг подведет, разочарует? Вдруг не поступит в вожделенный для родителей университет?

Нет, это невозможно. Такого нельзя даже представить!

Поэтому Ася, хоть и падает с ног от усталости, заканчивает лицей блестяще. Теперь ей предстоит получить хорошее высшее образование – хорошее не столько в ее понимании, сколько в представлении родственников. Мать с отцом твердят: юриспруденция, только юриспруденция! Дед с бабкой возражают: медицина! Нет ничего престижнее врачебного дела! Из нашего села врачей еще не было! Дьявол, неужели все родители мечтают об этом для своих детей – о карьере в суде или в здравоохранении? Люди, ау! Профессия юриста не такая уж и уважаемая, а служить в государственной системе здравоохранения – врагу не пожелаешь! Оставьте же наконец своих отпрысков в покое, и пускай они поступают хоть на аграрный факультет, хоть на философский! Да хоть бы и так, как я…