Сергей Очинян - Казаки и мангусты. Сборник рассказов

• Название: Казаки и мангусты. Сборник рассказов
• Автор: Сергей Очинян
• Жанр: Прочие приключения

Алексей Иванов О ПРОЗЕ СЕРГЕЯ ОЧИНЯНА Европейцы в тропиках, юмор, шумные и простодушные аборигены, сладкая истома дауншифтинга. Автор весело, изящно и остроумно рассказывает нам о многообразном течении русско-малабарской жизни. Лёгкие новеллы Очиняна не напрягают ничем; при всей умной и тонкой наблюдательности авторского взгляда, новеллы – отдых для души и сердца. Книга Очиняна – индийское отражение русского национального характера и быта.

---

А мы с женой тем временем искали домработницу. Кастинг был долог и мучителен. У одной в туалетах после уборки оставалось по щиколотку воды. Другая любила закрывать окна, из-за чего дом за считанные минуты превращался в сауну. Третья упорно принимала укроп и базилик за неведомые сорняки и беспощадно их выпалывала в нашем огородике под пальмой. Четвертая пришла лишь однажды, вместо приборки взяла в долг 50 рупий и исчезла…

С неграмотными шоколадными тетками в пестрых сари с блаженными улыбками и невоспроизводимыми именами приходилось объясняться на малаялам. Вы знаете этот язык? Мы тоже. Мечта найти толковую, добросовестную и пунктуальную труженицу умерла почти сразу. Осталось желание найти хоть какую-нибудь, никого при этом не убив.

Самое ужасное – ни одна не знала, зачем нужен календарь и как пользоваться часами. Их опоздания измерялись не минутами, а днями и даже неделями. А сидеть по нескольку суток у вороха грязной посуды в последних чистых трусах в ожидании улыбчивой тети, которая в день какой неведомо в никаком году сделает лужу в туалете и выдернет последний укроп, было невыносимо.

– А вы что хотели? – разводил руками по скайпу один приятель-востоковед, к которому обратились за советом – У них традиционно несколько календарей. Новый год, например, они отмечают в сентябре, ноябре, январе и в апреле. Плюс реинкарнация. Плюс лето круглый год. Все условия для ментальной беззаботности!

Ученые доводы заставили смириться. Я решил бросить жребий. Уже были нарезаны бумажки с индийскими женскими именами «Лужа» «Сауна» и «Укроп», когда в нашу жизнь вошла Матазура.

Она покорила нас знанием слова «вторник», способностью приходить строго в этот день, одиноким клыком над заячьей губой и колоритным способом стирки.

Она делала это камнями. Замачивала наши вещи в отваре мыльного ореха, потом укладывала на один булыжник и долбила сверху другим. Так предписывала инструкция, составленная ее предками еще до нашей эры. Никакие другие наработки человечества за последние тысячи лет к отмыванию грязи не допускались.

Конечно, не все пуговицы и рукава выдерживали постирушку. Однажды Матазуру даже чуть не уволили, когда по дороге в Тируванантапурам у моих отбивных штанов отвалился карман. Вместе с ним пропали деньги, отложенные для покупки авиабилетов в Мумбаи. В итоге поездка обошлись нам по двойному тарифу. Но покарать ее сразу не успели, так как надо было уезжать. В такси выяснилось, что индийское турагентство оформило билеты в духе ментальной беззаботности: у меня оказалось два билета туда, у Наташки – два обратно. Причем на моих значился прошлый месяц.

К зданию аэропорта подходили с тяжелыми сердцами, в ожидании досрочного возвращения и с детально продуманной страшной вторничной казнью.

Секьюрити заразительно смеялись над нашим казусом, отчего их автоматы раскачивались из стороны в сторону, потом позвали специального сотрудника. Тот тоже посмеялся, зачеркнул на билетах февраль, написал рядом март, поставил сбоку крестик и предложил всем вместе сфотографироваться на память. Обратный перелет прошел так же беззаботно.

В Мумбаи все было прекрасно, если не считать отсутствия наших пермских друзей. Когда я позвонил и спросил, где их носят черти, Света сонно удивилась:

– А что, уже март? Как летит время…

Мужская солидарность

Хамид огорошил нас новостью: его сын лишен свободы за аморалку. Сказал как выстрелил – и начал скрипеть зубами и лезть на стены нашей гостиной.

Хотя, нет. Я не с того начал.

В штате Керала очень строгие нравы. Здесь набожное население повсеместно соблюдает патриархальный завет о разведении полов по разным углам. В школах мальчики и девочки учатся врозь. Места в общественном транспорте разделены на мужские и женские. Очереди тоже формируются по половой принадлежности. Дамы из дома выходят не иначе как замотанные в сари с головы до ног и только в сопровождении ближайших родственников мужчин. И так далее. Это для европейца «Гюльчатай, открой личико» – нормальная и понятная просьба. А здесь за такое головы отрубают. (Шутка. Только языки.)

Так вот Хамид ужасно переживал. Мир рухнул, потому что его 17-летний сын Сабир – аморальный человек. Вчера этот недостойный старшеклассник был замечен в школьном коридоре, соединяющем мужскую и женскую половины. Там он… (о, Аллах, дай мне сил сказать это вслух!) он там разговаривал… с девочкой! И даже записал ее телефон! Ты можешь в это поверить, Сергей!?

Отец запер развратника дома, лишил мобильника и права на переписку. Сторожить оставил мать его Зину и двоюродного брата. А сам пришел искать сочувствия у русских друзей, потому что обсудить ЭТО с местными – язык не повернется. Ну как теперь смотреть в глаза людям! А, Сергей!?

Я был солидарен с Хамидом. Я тоже громко возмущался. И это – наш Сабир! Полторы минуты разговаривать с посторонней девочкой! Куда, куда катится этот мир! Мы с тобой почти ровесники, Хамид. У меня у самого есть дочь не на много старше твоего Сабира. И поэтому я вдвойне разделяю твой справедливый гнев. Ремня ему всыпать, что бы об учебе думал!

Наташа молча подавала нам чай. Она была на стороне Сабира, но не вмешивалась: и так эмоции через край. Только презрительно фыркала, недобро искрила глазами и била хвостом по полу. Накопленная энергия досталась мне одному, когда «базар двух зашоренных мужиков» закончился и гость ушел. Подумаешь – с девочкой поговорил! Им уже по 17 лет! А ты-то хорош, нечего сказать…

Я пытался объяснить свое поведение, что перевоспитать Хамида на европейский лад все равно уже не получится. Так уж лучше дать ему то, зачем он пришел – сочувствие.

Лицемер! И потакаешь обскуранту! Хлопнула дверью и закрылась в спальне. Я тогда чертыхнулся и тоже хлопнул…

И вот теперь я за крайним столиком ресторана «Краб» на Лайтхаусбич. Снимаю стресс. Любуюсь морем, пью охлажденный сок гуавы и пытаюсь вспомнить, кто такой «обскурант». Последнее не получается. Отвлекают пляжницы. Вон еще одна идет. Под струями оранжевого парео угадываются крутые изгибы. Судя по крайне высокомерному выражению лица, на ней должен быть вызывающий купальник. Звезду видят все, а она – никого.

Выходит на пляж неподалеку от «Краба». Сбрасывает парео. (Первая хорошая новость за день – на ней стринги! Значит – будет шоу.) Дива становится к бурному океану передом, а к остальной Индии – задом со спрятанным в нем шнурочком. Закидывает руки за голову и любуется прибоем, легкомысленно поигрывая бедрами в такт плейеру. «Мо-оре зовет, волна поет. А мы такие загораем…»

Местные темнокожие мужчины бледнолицыми задами не избалованы. И поэтому красоту чувствуют особенно остро. Конечно, они уже научились проходить мимо раздельных купальников без шейных вывихов. Но стринги… Это ведь… Это даже не удар ниже пояса, а самый настоящий поцелуй туда же. Не устоять. Тем более, что девушка фактурная, с рельефом.

Ко второму куплету фанаты образуют позади наяды целую свору. Персонал соседних отелей, сбежавшие от клиентов официанты, паломники в традиционных черных одеждах, рикши, носильщики, нищие калеки и прочие ценители прекрасного исчисляются десятками. Мужчины не обращают внимания на солнцепек, задумчиво теребят обязательные для этих мест усы и жгут угольными взглядами беспечные выпуклости.

«А мы такие загораем…»

Наконец, прима оборачивается и обнаруживает свою возросшую популярность. Ее глаза и рот широко раскрываются при виде взвода маньяков с алчными взглядами и перекошенными лицами. Черные глухие одеяния бородатых паломников напоминают мрачные инквизиторские балахоны, что придает грешнице дополнительный градус переживаний. Девица резко отворачивается, несколько секунд стоит в ступоре с деревянной спиной. Потом в панике бросается в воду, чтобы как можно быстрее покинуть эпицентр порока. Но следом за ней ныряют несколько поклонников в рыцарской надежде помочь, если тугая волна сорвет с кумира последние тряпочки или хотя бы плейер…

Неожиданно звучит свисток. Подоспевший бич-гард в голубой униформе велит всем выбраться из воды и успокоиться. Представление окончено. Девица испаряется. Зеваки нехотя расходятся, обмениваясь репликами и масляными улыбками.

Расплачиваюсь с официантом. Он тоже наблюдал, судя по оскалу. На выходе стараюсь не наступить на калеку, делаю неловкий шаг в сторону и впечатываюсь в спину одного из зевак. Мы одновременно оборачиваемся с заготовленными улыбками и словами… и молча замираем.

Передо мной Хамид. А я перед ним. Мы держим улыбки и все никак не найдем подходящих для такого случая слов. Утекают бесконечные секунды, а в моей голове лишь безнадежно буксует «А мы такие загораем!». Когда пауза становится совсем неприличной, раздается спасительный звонок моего мобильника.