Сергей Учаев - Пустое место

• Название: Пустое место
• Автор: Сергей Учаев
• Жанр: Русское современное

Роман о современной школе, об обществе, в котором мы живем. Дневник нашей жизни, который ведет новый «человек из подполья». Книга, развивающая классическую для русской прозы тему «лишнего человека».

---

Понедельник принято называть тяжелым днем. Но для меня он прошел быстро и незаметно. Ни я, ни ученики, не отошли еще от выходного дня, а поэтому нейтралитета не нарушали. Я им что-то рассказывал. Они меня нехотя что-то спрашивали, писали в тетрадках, строили схемы предложений на доске, о которых забудут уже через час. День состоялся.

Ко мне сегодня никто не зашел, если не считать кратких встреч в коридоре с Анной Николаевной и Сергей Сергеевичем, да и я не слишком горел желанием видеть кого-то. Поздоровался, уже уходя из школы издалека с Палычем, и поскакал со всех ног домой. Отлежаться, отдохнуть. Ведь работать еще целую неделю. Скорее бы каникулы. Я хочу, чтобы каникулы были каждый день.

8 сентября

В отличие от вчерашнего, этот день начался с неприятностей. Секретарша Даша, возраст молодой, глупа, но исполнительна, поймав меня на перемене, когда я шагал побалакать к Светлане Викторовне, передала, что меня просят зайти к Сигизмундовичу. Не могу сказать, что это такое уж радостное известие. Но прятаться смысла нет. Напротив, надо скорее встретить опасность с открытым забралом. Все отталкивающее и отвратительное надо прокручивать как можно быстрее, именно потому, что оно не несет радостей. Проглатывать быстро и зажмурив глаза, наподобие горькой микстуры. Ну, вы знаете, примерно так, как на картинках рисуют в детских книжках.

Я хотел зайти к Сигизмундовичу на большой перемене. Очень удобно. Не придется оставаться после уроков, разговор будет кратким и по существу, не превратится в растянутую пытку.

Я спустился на второй этаж. Кабинет самого великого завуча из всех существующих в мире завучей находился рядом с кабинетом директора. Но дверь оказалась закрыта. Пошел, наверное, в столовую, обедать. Можно было, конечно, спуститься и туда. Но я не чувствовал себя настолько уверенным, чтобы заставить руководство посреди собственной священной трапезы заниматься моей персоной, поэтому повернулся и решил забежать на следующей перемене. Еще лучше, перемена короче, общение насыщеннее и информативнее. Однако стоило мне сунуться в кабинет через урок, как он, едва увидев меня, замахал руками: после, после, зайдите потом, сейчас страшно занят. Жалко, конечно, но и это хороший знак. Если он не хватает меня за шкирку, то это значит, что дело не такое уж срочное и важное. Черт бы побрал это начальство, которое вечно нагоняет завесу таинственности! Сказал бы, о чем будет идти разговор, я бы знал, насколько это серьезно и стоит ли опасаться неприятностей или каких-то подвохов.

Но о чем это я, подвохов надо ждать всегда.

Я подождал еще один урок. Впрочем, вру, томиться от скуки, в тоске поглядывая на медленно сменяющиеся циферки часов, мне не пришлось. Девятый класс был не слишком настроен на работу, поэтому пришлось приложить максимум усилий для того, чтобы навести порядок, дабы удержать аудиторию от окончательного распада. Путем окриков и недвусмысленных угроз мне это все-таки сделать удалось, и они к середине урока сникли, превратившись в аморфную пассивную массу. Даже Тубельников – вечный двоешник вдруг угомонился, заинтересовавшись чем-то во взятом у соседки Гужеевой смартфоне. В обычное время я бы обязательно сделал замечание, но тут урок был последним, я подустал от предыдущих классов и ожидания разговора с Сигизмундовичем, поэтому махнул на происходящее на моих глазах нарушение дисциплины рукой. Пусть себе сидит, смотрит. Главное, что Гужеева ничего ему не говорит. Видимо, сама отдала ему. Мы ухитрились, несмотря на задержку, сделать за оставшееся время два упражнения, и я вышел из кабинета вполне довольный.

Сейчас бы бежать домой без оглядки, как вон та началка за окном, с улюлюканьем, аж здесь отчетливо слышно, размахивающая ранцами и рюкзачками. Но раз приказано явиться пред светлые очи начальства, надо выполнять.

Несмотря на то, что я не слишком мешкал после звонка, к Сигизмундычу кто-то уже успел прошмыгнуть вперед моей персоны. Я чуть приоткрыл дверь из любопытства, и увидел, кто там у него сидит. Это, насколько я смог определить при секундном осмотре, Лариса Александровна – другой завуч.

Оставалось слоняться перед дверью снаружи. Я начал прохаживаться по коридору между кабинетами Палыча и Сигизмундовича, задумавшись о своем вчерашнем разговоре с отцом.

Юдин. Как он теперь по отношению ко мне настроен? В принципе, мы с ним так и не поругались. Да и из-за чего следовало выяснять отношения? Если он и был виноват передо мной, то скорее в бездействии, чем действии. Мне не нужно даже было это подтверждать фактами. Слишком уж хорошо я его знал.

Мои раздумья прервал Палыч. Мы едва не столкнулись, настолько я отключился от всего происходящего вокруг. Вот он передо мной. Большой рослый, бородатый как дед Мороз, только волосы в бороде каштановые, а не белые. В руке целлофановый пакетик с пирожками, купил в столовой, сейчас отправится с ними чай у себя гонять. А секретарша будет как мух отгонять посетителей. «Геннадий Павлович сейчас занят»

– Вы ко мне, Николай Петрович?

– Нет, я к Анатолию Сигизмундовичу.

– А да, он хотел вас видеть и всех остальных учителей-словесников.

Не ко мне, тогда свободен! И потопал к себе жрать пирожки. Сейчас ему Дашенька-секретутка мигом все наведет. Сядет Палыч за свой необъятный монитор, оргтехнику он любил и требовал, чтоб все по высшему разряду, откроет «Одноклассников», и рабочий день потечет дальше. Хорошо быть директором!

Я еще тупо побродил некоторое время вокруг кабинетов руководства, мысли о Юдине отскочили при виде пирожковых трофеев Палыча, вдруг захотелось есть, прям до урчания в животе. Ну что они там копаются? Быстрее!

Как только Лариса Александровна вышла от Сигизмундыча, я метеором ворвался к нему.

У завуча, как обычно, в кабинете царил полумрак. В стиле Победоносцева. Все холодное, серое и сумрачное. Крыла Сигизмундыча всей России не охватывали, и совиного в нем было не так уж много. Но бюрократически-подмораживающее начало было ощутимо. Такая мини-версия, локальный вариант. Победоносцев-лайт.

Внутри, в отличие от Палыча – вполне себе спартанская обстановка. К своему кабинету Сигизмундыч точно не относился как к последнему пристанищу, поэтому, окружающее ему было безразлично. Он освободил себе полочку для литературы по педагогике. Ну как же, ученый муж, теоретик, Ян Амос Коменский современности, не чета нам грешным. А все остальное, включая пятидесятипятитомное собрание Ленина, оставшееся еще с незапамятных времен, оставил в кабинете нетронутым. Так, по всей видимости, труды великого вождя и перейдут к тому, кто придет на место Сигизмундыча, когда наш великий завуч вновь пойдет на повышение. Вообще есть в этом что-то символичное. Менялись люди и эпохи, перекрашивался и неоднократно ремонтировался кабинет, даже мебель, судя по всему, обновили в 90-е, а Ильич неизменно занимал свое место на полках. Каждый приходящий на место завуча наверняка выбрасывал брошюрки, остававшиеся после своего предшественника, и при этом бережно сохранял нетронутыми темно-синие томики. «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!» Характерная примета нашей школы, а может быть и многих других школ. Выкидывали многое из старой литературы. В прошлом году, Нине Александровне из библиотеки пришлось даже списать старые книжки по физике и биологии, советские, от которых веяло стойким запахом кондовой научности и правильной популярности. А Ленин стоит. В библиотеке, кстати, тоже. «Ленин всегда с тобой, Ленин всегда живой!» У Ольги Геннадьевны в стенном шкафу советская идеология также оставила свой след, пусть и не в виде ПСС, а в качестве десяти томиков из ленинианы – издание в духе «Ленин в воспоминаниях современников» или «Рассказы о Ленине». Надо уточнить. Серые, толстые, выпущенные на самом закате советской власти. Теперь раритет.

А так, больше ничего примечательного в кабинете Сигизмундыча для меня нет. Два типовых стола поставленных буквой «Т», несколько стульев из набора дешевой офисной мебели, комп, как у Палыча, только с монитором меньшего размера, шкафы, в том числе с этим самым Лениным по бокам – вот и все.

– Здравствуйте, Анатолий Сигизмундович! Хотели меня видеть?

– Да, хотел, – тон деловой, отстраненный, нейтральный.

Мы с ним уже столько раз цапались за прошлый год, что он решил в итоге полностью перейти со мной на сухое и отстраненное общение. Нервы бережет. Впрочем, меня это вполне устраивает. Все эти объятия и душевности порядком поднадоели. Он ко мне липнул первое время в надежде на то, чтобы приобщиться к высокому научному бомонду, но потом понял, что ни в какие высокие круги на мне далеко не заедешь, и начал потихоньку гадить. То «окно» поставит в расписание, то к программам придираться начнет. Административный восторг. Так по мелочам продолжалось до того момента, когда я начал скидывать с себя 6 «В». После долгого противостояния я своего добился, и именно этой маленькой победы мне Сигизмундыч не простил. Однако вот уже неделя прошла, и пока недружественных действий и актов агрессии я с его стороны не наблюдал.