Давид Кизик - Время Феофано

• Название: Время Феофано
• Автор: Давид Кизик
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-448-5

Книга описывает события, происходящие в Византии в 10 веке. На фоне жизни близких людей и окружения Анастасии, прошедшей путь от провинциальной актрисы до императрицы Феофано. Мировая политика, влияющая на события в Азии, Африке, Западной и Восточной Европе. Затрагиваются вопросы взаимоотношения Рюриковичей и правящей династии Византии. Княжение Ольги и походы Святослава. Формирование народов и стран. Становление мировых религий. Происхождение некоторых географических наименований и терминов. Акцентируется на цикличности мировых событий.

---

– Да-да, – добавил Константин. – Отец Дамасий собственноручно составил перечень книг Священного писания. Именно он повелел церковному писателю Иерониму «поработать» с текстами Нового завета, которых к тому времени насчитывалось более сотни. Его стараниями, из-под перьев римских и византийских писателей вышли и другие библейские книги. А еще, по подобию скифских духовных обителей, в империи стали строить христианские монастыри.

– Выходит при папе Дамасии, во всей империи возобладало Новое христианство?

– Остатки жидовствующего сектантства Рима, или как их теперь называют мессианства, не искоренили, – возразил Константин. – Их адепты в то время перебрались в Византий и стали подтачивать основы Церкви Константина изнутри, в его столице.

– А что я тебе говорил! – Феофилакт торжествующе поднял указательный палец. – Типичное поведение тех, кто считает себя последователями Святого Петра.

– В то же время отец Лев I[332] на римской кафедре продолжал дело отца Дамасия, – продолжал рассказывать Константин. – Он перенял у скифов понятие о единой Троице и удачно провел его на Халкидонском соборе[333]. Даже название не стал менять, оставив прежнее, принятое в Тартарии – православие. И это был единственный правильный путь, для сохранения истинности вероучения.

– Халкидонский собор внес очередной раскол в христианство, – заметил Феофилакт. – Соперников не помирил, а бывших союзников сделал врагами. Армянская Поместная Церковь не приняла решения Халкидонского собора. – Собор лишь углубил противоречия между христианскими вероучениями. Появились новые сектанты. Жидовствующие ортодоксы[334] епархий Александрии[335] и Антиохии[336] при содействии «подпольных» сектантов Константинополя попытались физически уничтожить римского иерарха. Дождавшись удивленно вопросительного взгляда патриарха, Константин объяснил – В то время Аттила[337], предводитель гуннов претендовал на звание Владыки Вселенной. Он добивался этого давно и своими набегами в Арийстан пытался заставить местоблюстителя передать ему скипетр всевластия. Поддержка цезаря восточной части империи и его влияние на царя Арийстана ему была бы очень кстати. Но цезарь Константинополя отказал ему в помощи, сославшись на раскол между Церквями Византии и Арийстана, который якобы провоцирует архиепископ Лев I из Рима.

Вот тогда и развернул Аттила свои армии на запад, под благовидным предлогом «спасения чести женщины».

– Вот оно что! – хлопнул себя по лбу Феофилакт. – А я все никак не мог взять в толк, почему Гонория Римская искала справедливости у неведомого варвара. Теперь я понимаю, что она обратилась к Атилле как к Владыке Вселенной, надеясь на его суд.

Константин кивнул головой и продолжил рассказ:

– Вскоре, по официальной версии «разгромленный» на Каталаунской равнине Аттила, прошел по городам Северной Италии, оставляя на их месте дымящиеся руины. На подступах к Риму Аттилу поджидала депутация цезаря Запада. Они вытолкнули впереди себя отца Льва I. Римляне были готовы на все, чтобы не видеть нового погрома в своем городе. Готовы были безоговорочно признать Аттилу Владыкой Вселенной, выполнить прихоть Гонории и даже пожертвовать своим иерархом, – сказал Константин презрительно. – Отец Лев стоял коленопреклоненный на пути «злобного» гуннского войска. Он в мольбе смотрел в небо, подняв над собой равносторонний крест, который мессиане прозвали «знаком зверя». Такой же крест, какой был и на знаменах Аттилы. Ведь согласно восточным верованиям Крест, или Хач, или Ваджра – это символ оружия Верховного божества Неба, защищающий от нечисти.

Чтобы ни наговаривали на воинов из Скифии, одно неоспоримо. Все они, от вождей и до последних оборванцев, очень уважительно относятся к божьим служителям, жрецам. Каких бы верований те не придерживались. Поэтому наступающая армия остановилась перед коленопреклоненным священником. Оказывая уважение жрецу, Аттила сошел с коня и поднял отца Льва с земли. После этого вождь и патриарх уединились для беседы.

– О чем говорил папа Лев с Аттилой, никто не знает, – заметил Феофилакт. – Зато все знают, что он дал Аттиле прозвище «бич Божий».

– Не знают или не хотят об этом говорить? – Возразил Константин. – Впрочем, догадаться не трудно. Вера в единство Троицы была присуща северным варварам изначально. Не надо забывать, что и сам Аттила был скифин. Поэтому отец Лев доказал Аттиле чистоту своих убеждений и устремлений, а вождь гуннов убедился, что его руками пытались свершить неправое дело. И совсем не зря отец Лев назвал вождя гуннов стоящего на позиции защиты православия – карающим орудием Бога. В устах патриарха – высшим достоинством. На страх жидовствующим христианам!

Вот так вечный город был спасен от разорения. Ссылаясь на поддержку Аттилы и свой заслуженно возросший авторитет, отец Лев I, выдвинул идею о верховенстве римского патриарха над другими христианскими епископами. И благодаря этому он смог, наконец, навсегда заставить граждан империи отказаться от символов первых христиан: обрезания и рыбы. Обновленными символами принадлежности к христианству стали после этого омовение от Иоанна Предтечи[338] и равносторонний крест предложенный Константином Великим.

– И это было последним вмешательством извне в дела Церкви? – Спросил Феофилакт.

– Как бы ни так, – возразил Багрянородный. – Ведь Аттила «внезапно» умер. Так и не наказав провокаторов из Константинополя. А мессиане вскоре опять стали в силе. И вот почему.

В конце VII и начале VIII веков, Восточная Церковь уже владела громадными земельными богатствами, которыми владело духовенство. И это было объектом зависти цезарей Византии. – Константин[339] не спеша выпил чистой воды. Феофилакт терпеливо ожидал продолжения и базилевс не заставил себя ждать. – Как известно степные народы предпочитают молиться на открытом воздухе, считая Небо над головой божьим домом. И когда базилевс Константин V взял в жены дочь хазарского кагана Чичак[340], в крещении Ирина, то наверняка столкнулся с подобным отправлением культа.

Возможно, именно ее поведение и дало толчок к зарождению иконоборчества. В то время кто-то из мессиан невзначай напомнил цезарю, что когда-то и Моисей запретил израильтянам молиться на изваяния Быка Аписа и прочих идолов. Ведь, как истинный скифин, Моисей считал, что открытое Небо над головой – это и есть Бог.

Чем православная икона отличается от изваяния Быка? С точки зрения жидовствующих христиан – ничем. Начались жестокие гонения на православных. Императоры-иконоборцы VIII века, как известно, открыли настоящий поход против монастырей. Часть из них была закрыта, а их достояние конфисковано в казну.

К травле иконопочитателей присоединились и агаряне. Ведь среди адептов Мухаммеда было очень много жидовствующих ортодоксов. В малодоступных горах Афона искали спасения многие из преследуемых иконопочитателей. Или в других укромных местах, на задворках Вселенной. Например, у Леонидов[341] в Иверийском царстве. Или у митрополита Таны[342] в России.

– Вот, оказывается, откуда черпали силу фанатики-иконоборцы, возмущавшие покой империи, – сделал вывод патриарх. – Константин Копроним осуждал не только почитание икон, но и высказывался за запрещение почитания Богоматери и святых. От Ирины[343] до Ирины продолжался этот кошмар, – задумчиво продолжал Феофилакт. – Западное духовенство не обладало такими богатствами. Поэтому их никто так не травил, хотя они и оставались верны православию. Им никто не запрещал молиться кому на Богородицу, кому на Крест, а кому даже и на изображения овец.

– Да, конечно, – подтвердил Константин. – Опираясь на Римский экзархат[344], Ирина формально смогла восстановить иконопочитание в Византии на Вселенском соборе в Никее в 787 году. Правда, за свои услуги отец Адриан[345] потребовал от Ирины, чтобы впредь константинопольский иерарх не использовал больше титул «вселенский»[346]. Но тогда, не смотря ни на что, временно одержал верх курс на воссоединение Церкви.

И это не понравилось Карлу, которого позже прозвали Великим. Тот усмотрел в этом угрозу своим державным интересам. Недавно завоеванные герцогства на севере Италии, при поддержке подружившихся Византии и папства, могли успешно восстать против франкских завоевателей.

Не вынуждая Адриана I отречься от его решений, он собрал во Франкфурте свой собор и под своим председательством. Там Карл выступил против II Никейского собора, с чем выразили согласие и папские представители, легаты. Этим Адриану было объяснено, что дела христианского сообщества теперь вершат уже не епископы, а государи. И отец Адриан усвоил этот урок. Чтобы загладить свою вину, он вынудил Ирину формально передать титул «базилевс базилеон», на латыни – император, Карлу франкскому.

Вот тебе одна из причин, почему ты не можешь наладить диалог с папой. Прежде епископов, сначала должны договориться между собою государи! – Константин сделал паузу. – В то время Константинополь превратился из столицы христианского мира в незначительный город малоазийского царства, пределы которого были ограничены приграничными крепостями, где еще стояли гарнизоны верные Византии. А на ее территории набрали силу сектанты, которых поддерживали иконоборцы. И самые многочисленные из них – Павликиане. – Константин помолчал, потом вздохнув, продолжил: – Как это не прискорбно признавать, но только восстание наших скифских федератов послужило толчком для фактического возрождения державы.