Агата София - Серый морок дневного неба. Ad libitum, или От фонаря на коду. Маноромижор (сборник)

• Название: Серый морок дневного неба. Ad libitum, или От фонаря на коду. Маноромижор (сборник)
• Автор: Агата София
• Жанр: Поэзия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906454-55-3

В книге представлены роман-новелла, рассказы, миниатюры и стихи Агаты Софии.

Любовь и сопутствующие ей коллизии – тема произведений автора. Герои сочинений – наши современники, чутко прислушивающиеся к внутреннему индивидуальному многокрасочному переживанию происходящих с ними событий.

Издание будет интересно широкому кругу читателей-романтиков.

---

Сокрушаться об урезанном теперь времени общения с ними и все-таки бежать, лететь навстречу неизведанному и волнующему. Ты ненамного старше своих однокурсников. Но их «вчера» – выпускной школьный бал, а твое «вчера» – семья, дети и обязанности.

Ты поражаешься пропасти, пролегающей между вами. Чувствуешь себя инородным телом, интуитивно ищешь поддержки, ищешь подобное себе и… находишь.

Ты никогда себе подруг не выбирала, это они тебя выбирали.

Ирка… тоже сама тебя выбрала.

Дружить Ирке с тобой было непродуктивно. Во-первых, ты была местной, а Ирка жила в общаге, ну в смысле из другого города, значит, была; во-вторых, ты после учебы бежала детей из садика забирать, а Ирка была свободна, находилась в творческом поиске себя и поэтому или по другой причине не спешила замуж, хотя и была ненамного младше.

Но, как оказалось, было нечто, что вас объединяло. В дальнейшем, по роковому стечению обстоятельств, именно это и послужило причиной вашего разрыва: разъединило, развело навсегда…

Это ты уже потом заметила, что у всех, кто в общаге жил, была такая игра: из комнаты в общаге делать дом. Девчонки вешали занавесочки, клеили обои, сервизы чайные покупали. Ребята тоже что-то делали, но в основном «паслись» у девчонок на кухнях: рассиживались там за чаем в тапочках, с оголенным животами, в растянутых «трениках», как дома.

Как-то с утра пару отменили, занесло тебя в общагу, не по коридорам же институтским шататься, всю эту картинку ты и увидела. Да больше того, еще и услышала утренние песни прогульщиков под гитару. Здорово, аж завидно стало. Подумала: не выпала тебе удача в общаге пожить, а тут ведь романтика! Ну, инфантилизм домашней девочки такой. Слишком домашней. Таким все многообразие мира в таблетках дают строго по рецепту.

Однокурсники однажды тебя застыдили. В перерыве на «паре коммунизма», «или чего-то подобного», один рассказал анекдот со словами, которые из песни не выкидывают. Все засмеялись.

Потом почему-то дружно посмотрели на тебя и изобразили немую сцену. Причина была в том, что покраснела ты от этих слов, ну, честно так…

– Не, ну так не сыграешь… Слышь, у тебя же двое детей! Тебя в Красную книгу надо!

Ну, как можно было объяснить однокурснику, что рождение детей к мату мало как-то относится? Ты смутилась окончательно.

Странным образом этот случай сослужил тебе неплохую службу. Из-за якобы особой нравственности, ты на некоторое время была избавлена от дружеских домогательств-ухаживаний однокурсников, обычно доходящих до того предела, до которого их допускали, хотя в своей настойчивости они были на редкость упорны, и тебе недолго пришлось ждать подтверждения этому.

Ирка… Она была, как ежик. Ко всем – колючками, а к тебе – розовым пузечком. В этом было что-то трогательное и притягательное. Она выделялась из всей группы, она была» «другая». Может, ты тоже была другая, раз вы с ней подружились? Даже «свой дом», то есть квартирку в многоквартирной общаге, она делила не с вашими, «групповыми», а с девчонкой с другого факультета. Это был вызов – факультеты между собой не дружили. Но для Ирки это не имело значения. На режиссерском она вообще оказалось волей случая: не добрала баллов на музыкальный.

По студенческим меркам, она устроилась шикарно. Однокомнатная квартира всего лишь с одной соседкой. Уютное подобие творческой мастерской, куда (что для общаги необычно) не всякий мог попасть.

Ты, естественно, была исключением, но все это общежитское великолепие, этот храм ждал только одного гостя, почти бога, который вскоре там и появился…

Ты и Ирка были похожи в главном. Вся ваша жизнь с детства и до института была связана с обучением музыке: сначала в школе, потом в училище. Вы словно были обращены в одно сообщество, и вам было открыто тайное знание. Многие вещи вы понимали без слов и чувствовали себя «одной крови». А музыка – это музыка, и тем вокруг нее – неисчерпаемо.

«Он», «гость, почти бог», тоже возник из этих тем. Дружеское сближение подразумевает раскрытие души со всеми ее тайнами, вот одной из таких больших тайн Ирины он и был.

Не придавая особого значения ее восторженным рассказам о его внешности, прошлом, ты не смогла обойти мимо его композиторский талант, потому как повествование об этом таланте было щедро пересыпано множеством музыкальных тем его сочинения, которые Ирка наигрывала и напевала тебе при первой возможности, материализующейся в любой свободной аудитории, где было пианино.

Ирка была влюблена в него, история ее любви была долгой.

Девочкой-подростком она увидала этот прекрасный цветок и, возжелав его всей силой своей романтической натуры, ради счастья (сомнительного, впрочем) обладать им, прошла через все ипостаси, став его «оруженосцем», другом, доверенным лицом и, наконец, возлюбленной.

Что приобрела она на этом пути – она не думала об этом, убеждая себя в том, что все – все стоило того.

То, чего жаждала ее душа, не измерялось материальными величинами. Ослепленная ощущением своей избранности им, живущая им, она легко принимала все то, что принимал он. Так легко, досадуя более на обстоятельства, чем на саму суть происшедшего, она приняла его многочисленные увлечения-отвлечения от нее, а затем и его женитьбу, конечно, на другой женщине.

Тревожно

В один из обыкновенных дней Ирка приходит на лекции, и ты не можешь не заметить происшедшую за ночь, всего лишь, разительную в ней перемену.

Ирка привычная и почти родная. Почти сестра.

За несколько месяцев институтской круговерти ваша дружба приняла определенные очертания. Ваша дружба теперь не просто аморфное тело, это структура с твердыми гранями.

Вы движетесь по одной траектории. Вам посчастливилось увидеть профессиональные перспективы вашей дружбы – повезло. Вы не думаете об этом, потому вы уже стоите на этом пути. Она – пылкий генератор, ты – разумный тормоз. Вы движетесь без аварий. Она прощает тебе твою избранность в «любимчики» мастером курса, регулярно, провокационно и нарочито ставящего тебя в неудобное и щекотливое положение. Она даже берет над тобой некое шефство как более опытный «товарищ по борьбе»…

Ты ведь… подобно бледному чахлому цветку, попавшему из тени на свет, что расцветает и благоухает, обнаруживая свою красоту, ты наслаждаешься своим внезапным особым положением, не осторожничая, радостно принимаешь поклонения, будто компенсируя их прошлую хроническую нехватку.

Ты даже не замечаешь Иркиных точных движений, которыми она ловко убирает подножки однокурсников, подставленные тебе.

Что ты ей в ответ? Наверное, ты не боишься порезаться об острые углы ее характера, терпеливо выдерживая обилие эмоций от вспышек ее не всегда оправданных амбиций. Возможно, придаешь сутью своей созерцательной натуры ее «максимализму в чистом виде» мягкость и разумный «пофигизм». Возможно, ты даешь ей иллюзию родственной души в чужом городе. Возможно, вам обеим так удобнее… Но вы явно нуждаетесь друг в друге, и это доставляет вам взаимное удовольствие.

Наступает день, в который все меняется.

Необъяснимая тревога поднимается в тебе, когда Ирка, завидев тебя с утра в вестибюле, плотно набитом студентами, машет тебе рукой.

Она улыбается тебе как обычно, но ты… Что-то находит на тебя. Тебе хочется идти не к ней навстречу, а бежать прочь, от нее, из здания, на улицу, куда угодно, только бы подальше от нее… Ты не делаешь этого. Ты вообще не умеешь делать резких движений ни телом, ни душой.

Ты ждешь чего-то нехорошего, но получаешь почти торжественное приглашение к ней в гости вечером, после занятий, потому что свершилось: приехал Он – «то ли гость, то ли бог» – обладатель качеств, о которых она уже прожужжала тебе все уши. Он, чьи мелодии ты распеваешь с ней дуэтом, он, который…

У тебя наверняка найдется причина для вежливого отказа:

Потому, что это все портит и приземляет?

Потому, что сбывшаяся мечта твоей подруги не приносит тебе радости?

Ты не понимаешь, что тебя так задевает… Тебе тревожно. Гром не гремит, и земля не раскалывается надвое. Но дрожащее что-то внутри тебя, противно, до привкуса метала во рту, вопиет! Внутренним зрением, но явственно, представляешь в эту минуту, как ваша с Иркой общность – некое тщательно сотканное полотно – расползается с удивительной скоростью и превращается в ветошь в какой-то мутной жидкости, безвозвратно.

От этого видения ты вздрагиваешь, так молниеносно оно проносится в твоей голове, и… соглашаешься: конечно, ты обязательно придешь, как же иначе!

Ищешь понятную тебе причину беспокойства:

Ты попросту боишься разочарования от встречи с реальным человеком; боишься развенчания его романтического образа грубой и ординарной человеческой оболочкой?

Может, ты не хочешь ни с кем, даже с ним, делить Ирку – ты закоренелая собственница, вот в чем дело?

Это – простое объяснение, и оно немного успокаивает тебя.