Роман Романски - Легкость взаимного молчания

• Название: Легкость взаимного молчания
• Автор: Роман Романски
• Жанр: Русское современное

Однажды кто-то сказал: «Степень близости между людьми определяется легкостью взаимного молчания». У Артема есть психологическая проблема – ему трудно общаться с людьми. В один из дней, придя в кафе, Артем замечает интерес к себе со стороны незнакомой девушки. Он хочет покинуть помещение, сбежать от своего страха, избавиться от этой ситуации, но девушка не дает ему этого сделать. Артему лишь остается принять правила игры, которую затеяла незнакомка.

---

«Не бойся, Артем. Все хорошо. Она прекрасна. Разве может такая красота быть опасна?».

Я закурил. За окном продолжал идти сильный дождь. Шум дождя вместе с музыкой из кинофильма создавали тишину, в которой мы находились.

Дождь, с точки зрения науки, – это атмосферные осадки, выпадающие из облаков в виде капель воды. Их диаметр – от половины до семи миллиметров. Интенсивность дождя – от четверти сотой до ста миллиметров за один час. Но с точки зрения нашего восприятия, дождь – это нечто другое. Он уникален для каждого из нас. Попав в дождь, каждый человек испытывает свои эмоции. Дождь может быть как шумом, так и тишиной. Звуки дождя создает не сам дождь, а предметы, на которые падают капли и наше умение слышать это. Можно стоять под ливнем и слышать музыку дождя на себе, а можно бежать и слышать «шшшшш» и цоканье своих каблуков. И это тоже будет шум дождя. Или его тишина. В зависимости от того, что вам ближе, от того, каким хочешь слышать дождь.

Я посмотрел на девушку – она широко улыбалась. Неожиданно для самого себя я смог задержать на ее лице свой взгляд. «Не бойся, Артем. Все хорошо». Мне вдруг стало спокойно, я уже не чувствовал дискомфорта. Почему эта улыбка принесла мне спокойствие, я не знаю до сих пор. В ней было нечто таинственное, что-то светлое и влекущее. Дочитав мои салфетки, девушка в золотом сарафане жестом попросила у меня ручку и, взяв ее, медленно вывела буквы на одной из них: «Это прекрасно!». Потом, положив ручку на салфетку, медленно передала их мне, не поднимая со стола. Я взял ручку и написал: «Тебе, наверное, не уютно?». Передал салфетку ей так же, не отрывая от стола, затем встал, снял с себя пиджак, подошел к ней и накинул его на мокрый сарафан, сквозь который просвечивалось тело девушки. Сел на место. То, что сделал я тогда, до этого казалось невозможным и страшным.

На следующий день я думал, что эта встреча была странной, но раз отец мысленно подталкивал меня на знакомство с той девушкой, то так, значит, и должно было происходить.

На салфетке уже не оставалось места для новых записей, и незнакомка взяла новую. Она написала: «Спасибо!».

Шестеренки механизма случайностей заскрипели и пришли в движение. «Интересно, что он нам сгенерирует?».

Странно, но у меня не возник тогда вопрос, почему девушка в золотом сарафане разговаривает со мной посредством салфетки и ручки? Наверное, это была любовь с первого взгляда. Когда любишь человека, то не замечаешь его недостатков и те странные вещи, которые вместе вы делаете; любишь за то, что делает вас сумасшедшими в глазах других и, одновременно с этим, приносит комфорт в ваши любящие сердца. А дальше непонимание окружающих только сближает, сплачивает вас и рождает мысли, что тебе нужен именно этот человек, потому как только он способен тебя понять.

Я снова взял салфетку и ручку, которая уже лежала между нами. Написал: «Что ты здесь делаешь?». Передал девушке. Она написала, случайно немного порвав салфетку ручкой: «Дождь. А ты?». Девушка сидела ровно, царской осанкой показывая свою уверенность. Она пристально следила за каждым моим движением. Хоть страха во мне уже не было (он исчез с появлением запредельного любопытства и симпатии к девушке), но меня все еще посещали кратковременные наплывы беспокойства. И тогда на борьбу с ними приходил виски, что уже был во мне. «Почему я не чувствую страха? Он должен быть, но его нет. Мысли материализуются. Я не должен чувствовать страх! Я не должен чувствовать страх!». Я был уже готов заговорить с девушкой, избежав панического заикания, ибо она преподнесла мне спокойствие своей внутренней улыбкой, пристальным взглядом и игрой, как противоречиво бы это не звучало. Это была игра, правила которой мы знали подсознательно, не договариваясь. Она слышала, как я разговаривал с официанткой, также как слышал я, как она делала то же самое. Мы оба умели говорить, но продолжали молчать. Точнее, мы разговаривали тишиной. «Скучаю» – написал я в ответ на ее «Дождь. А ты?». Затем перетащил к ней салфетку, не отпуская, продержал пару секунд, чтобы девушка смогла прочесть новую надпись, и подвел обратно к себе, не давая возможности ей ответить. Пренебрегая очередностью, снова написал: «Почему ты со мной заговорила?». Затем подчеркнул слово «заговорила». Передал ей. Она написала: «И сейчас скучаешь?». Сделав то же самое, что и я секундами ранее – не давая возможности мне ответить, – снова написала: «Ведь это ты ко мне подсел». На тот раз я ответил: «Не скучаю. Но ведь это ты так захотела».

Все это время девушка сидела не улыбаясь, но уголки ее алых губ и глаз находились в волнении. Она улыбалась про себя, стараясь не нарушать правил игры, которые мы импровизировали. Как удивительна, чиста и тотальна была ее улыбка в мою честь. Ее внутренняя улыбка. Она дарила мне внутреннюю тишину при внешнем шуме. Я тоже внутренне улыбался и она это видела.

Она написала: «Мне интересно наблюдать. Я художник».

Я написал: «Я не смог уйти».

Она: «Я знаю».

Я: «Ты согрелась?».

Она: «Почти».

Я: «Еще виски?».

Она: «Да».

Я поднял руку, подзывая официантку. Затем взял новую салфетку и большими буквами написал: «ЕЩЕ ВИСКИ. 2». Девушка в золотом сарафане не смогла сдержать эмоции и стала широко улыбаться, смеясь над нашими глупостями с салфетками. Именно в тот момент я впервые в жизни ощутил намагниченность к незнакомому человеку – притяжение, при котором хватаешься рукой за окружающие предметы, чтобы удержаться на месте и не слиться губами в поцелуе. «Внутренняя схожесть. Какая сильная внутренняя схожесть. Я уже влюбился?».

Я поднял салфетку с надписью «ЕЩЕ ВИСКИ.2» и сделал серьезное лицо. Официантка – глупое. Она застыла в изумлении, показывая свое непонимание происходящего и тревогу. Я посмотрел на девушку в золотом сарафане и по моей спине побежали мурашки. Затем я опять поднял глаза на официантку и стал трясти перед ней салфеткой. На моей спине скопилось столько мурашек, что они слились в единый поток теплоты. Именно теплоты, не прохлады. Официантка хотела спросить, но у нее получилась утвердительная фраза: «Те же виски принести». Я ничего не ответил. Это был не вопрос, и мне не хотелось писать. Официантка, поняв, что не удостоится от меня ответа, повернула сначала в сторону девушки в золотом сарафане глаза, а только затем – голову. Она явно была растеряна, но приобрела от этого еще одну порцию непонимания: моя соседка сделала жест руками, означающий, что она не может говорить, хотя совсем недавно они обменивались фразами у барной стойки. Жертва нашей игры немного улыбнулась, выдавливая искренность из себя, что у нее, кстати, не получилось, и удалилась, медленно развернувшись.

Мы сидели и наслаждались игрой, улыбаясь только лишь уголками рта и глаз. Мы получали от этого удовольствие. Мы нашли общий язык, не сказав ни слова. Красиво. Я чувствовал тогда, что, как и в мыслях на моих салфетках, мы сжимали два мира в один комок, использовали для общения тишину. То, что я написал тогда на салфетках, еще не зная девушки в золотом сарафане, уже начинало сбываться. Мне хотелось, чтобы материализовалось все до конца. Помню, тогда мной овладевали желания взять целую коробку салфеток и писать невообразимо много, чтобы был хотя бы шанс, что это тоже начнет сбываться. Я хотел сложить все свои страхи и переживания в рассказ, а затем его сюжет повернуть так, чтобы они стали исчезать, поедать сами себя, оставляя на своем месте лишь пустоту, на которой можно будет построить новый мир. Я даже начинал верить, что это возможно. Ведь встретился же мне человек, для знакомства с которым не было необходимости в речи. Кто еще может так точно понять меня, не сказав ни слова и не услышав ни слова в ответ, как не этот человек, сидевший напротив меня и выкуривавший очередную сигарету, – девушка в золотом сарафане? Так я думал в те минуты.

Официантка принесла виски, сказала: «Пожалуйста» и удалилась, на этот раз развернувшись быстро. На улице продолжал звучать дождь, а в кафе – песни из старых кинофильмов. Мы сидели и просто смотрели друг другу в глаза. Все, что мне было тогда необходимо, было в глазах девушки в золотом сарафане. Целая вселенная.

Девушка написала: «За удивительное!». Когда салфетка оказалась уже передо мной, я не сразу стал ее читать. Я продолжал смотреть во вселенную еще некоторое время – было невозможно вернуться из космоса так быстро. Уговорив себя сделать это, я перевел взгляд на салфетку, прочитал «За удивительное!» и, взяв ручку с середины стола, написал: «За знакомство!». Передал ей. Она коснулась взглядом моих слов так, как будто заранее знала, что там написано (может быть, она просто видела, что я выводил ручкой на салфетке, а может мне это просто все показалось). Она написала: «Аня». Аня! Аня! Аня! Аня! Аня! Помню, как меня тогда удивило ее имя на салфетке. «Аня»! Я до тех пор не задумывался, как ее зовут, а теперь будто узнал какую-то тайну, как когда ты чего-то не зная и не рассчитывая получить на то ответ, внезапно делаешь открытие, свалившееся тебе как снег на голову. Теперь к ее образу добавилось имя. Я взял салфетку и написал пять букв: «Артем». Пока писал, я прятал их за своей ладонью, чтобы теперь создать снег летом и для нее. Передал салфетку, она прочла. Я посмотрел чуть выше ее головы, пытаясь увидеть тучу и идущий снег, но, вместо этого, лампа вдалеке создала над ней иллюзию нимба. Я нырнул в ее глаза – в новый для меня мир. Как удивительно, что в них, таких маленьких, столько всего внутри. И как здорово, что в том мире я нашел место для себя. Вынырнуть из этих мыслей меня заставила салфетка, которую передала Аня. На ней было написано: «Красивое имя». Я ответил: «Твое очень красивое!». Затем я взглянул на запястье, где были часы, и добавил: «21 августа 2005 года, 20:30:09». Передвинул салфетку к Ане и, не отпуская ее, подчеркнул «За удивительное!» и «За знакомство». Мы подняли стаканы с виски и слегка ударили их друг о друга. Аня изящно преподнесла стакан к губам и смочила их, сделав маленький глоток. Я сделал глоток немногим больше, чем Аня, но тут же почувствовал, что пьянею.