Роман Романски - Легкость взаимного молчания

• Название: Легкость взаимного молчания
• Автор: Роман Романски
• Жанр: Русское современное

Однажды кто-то сказал: «Степень близости между людьми определяется легкостью взаимного молчания». У Артема есть психологическая проблема – ему трудно общаться с людьми. В один из дней, придя в кафе, Артем замечает интерес к себе со стороны незнакомой девушки. Он хочет покинуть помещение, сбежать от своего страха, избавиться от этой ситуации, но девушка не дает ему этого сделать. Артему лишь остается принять правила игры, которую затеяла незнакомка.

---

Лесная тропа местами иногда сужалась до такой степени, что при ходьбе приходилось ставить ступни по одной линии. При этом я хватался руками за многочисленные ветки деревьев, чтобы сохранить равновесие и не упасть. Тропа спускалась змеиными изгибами с небольшого холма к лесному озеру, которое с каждым моим шагом все больше проглядывалось меж стволов деревьев. Мы шли вдвоем с отцом. Он, впереди меня, легким шагом преодолевал метр за метром трудной дороги. Ноги отца, казалось, знали каждый изгиб дерновой змеи, каждый корень деревьев, которые только нам попадались под ноги. Он ловко уворачивался от веток, которые намеревались больно ударить в лицо каждого из нас. Я отставал. Ловкость моего тела не позволяла безопасно сравняться с быстрым темпом моего спутника. Мое лицо горело от ударов веток, а колени были изодраны от падений на землю. Я падал, злился, поднимался, догонял отца, получал ветками по лицу, потом опять спотыкался, падал и снова поднимался. Я пытался крикнуть отцу, чтобы он двигался медленнее, но у меня не получалось этого сделать. Отец иногда оглядывался и, видя, как я мучаюсь, безучастно смотрел на меня. Через некоторое время, когда падения, как казалось, стали более частыми, отец далеко от меня оторвался вперед.

Очень хотелось пить, в лесу было душно. Теперь отца совсем не было видно. Во мне затаился страх. Я начал бежать, уже не стараясь уворачиваться от веток. Лицо не горело, его я уже перестал чувствовать, как и боль во всем теле.

Я стремительно приближался к озеру. Уже было отчетливо видно его водную гладь. Я продолжал ускоряться, желая как можно скорее преодолеть остаток пути. Секунд через десять я был уже готов спрыгнуть с небольшого обрыва на болотистый берег. Я приготовился к прыжку. Еще несколько шагов. Неожиданно моя нога зацепилась за корень дерева, который я не заметил. Мой полет начался раньше, чем был запланирован. Я боком упал на берег. Во рту у меня оказались ворсинки мха. Я попытался встать, но у меня не получилось. Я упирался руками в болотную растительность, она проваливалась под моим весом, окутывая руки водой. Через несколько секунд холодная вода, просачиваясь через покров мха, уже обволокла и лицо. Это было приятно после обжигающих ударов веток, но, вместе с этим, становилось тяжело дышать. Я хотел было перевернуться на спину, но это действие не увенчалось успехом. У меня совсем не было сил. Руки уже провалились почти по локти. Я почувствовал холод по всему телу и страх. Но паники не было. Отчего-то хотелось воспринимать это все как должное, как неизбежное. Хотелось не дергаться и не кричать, а просто смиренно погружаться в бездну, лишь иногда предпринимая незначительные попытки спастись. В тот момент, когда силы меня совсем стали оставлять, а болото уже поглотило мое тело наполовину, сильная рука вытащила меня на твердую землю. Это был отец. Он смотрел на меня с улыбкой и что-то, совсем тихо, говорил. Затем он протянул мне бутылку с водой.

Высокое солнце опускало свои лучи почти на все озеро. Водная поверхность переливалась сверкающими красками, находясь в небольшом волнении от слабого ветра.

– Красиво!

Я кивнул, соглашаясь, посмотрев на отца. Он присел на корточки, и я последовал его примеру. Мы огляделись вокруг. Девственная природа была чарующей, олицетворяющей покой. Казалось, что урбанизация никогда не ударит топором по этим местам.

В этот момент послышался стук топора.

Я внимательно вслушивался в разрушение идиллии.

– Слышишь? Это ирония! Так звучит ирония!

– Что? Ничего не слышу – ответил мне отец.

– Разве ты не слышишь звуки иронии?

– Нет. Каждый человек слышит и видит только свои иронии.

– А для тебя сейчас есть ирония?

– Да. Я тебя вытащил из болота, а ты даже и не думал, что я тебя спасу.

– В чем же здесь ирония?

Отец промолчал. Он ответил тишиной на мой вопрос.

Неожиданно тишину отца прервал громкий плач. Мы одновременно бросили взгляд в ту сторону, откуда он доносился. Посередине озера дрейфовала лодка с неестественно низкими бортами. Но, несмотря на это, мы не сразу смогли разглядеть в ней плачущую маленькую девочку. Я почувствовал, как отец смотрит на меня. Я повернул голову и увидел, как он выпал вперед и нырнул в озеро. Я вскочил на ноги, не зная, что мне делать. Отец проплыл метров двадцать, затем остановился и начал искать меня глазами с поверхности воды. Но я все еще стоял на берегу.

– Артем, плыви за мной! – крикнул он.

Я послушался отца и нырнул в воду. Когда я поднялся на поверхность озера, отец уже продолжал плыть. Я вновь оказался в роли отстающего, как и тогда, на лесной тропе. Мне было страшно вновь далеко отпускать от себя отца, и я принялся усиленно работать руками и ногами. Я плыл быстро, но отец все равно удалялся от меня.

Совсем скоро отец уже забирался в лодку. Как только он оказался в ней, она, и так не много выступавшая из воды, просела еще, создавая впечатление, что вот-вот пойдет ко дну. Девочка перестала плакать. По ее лицу продолжали бежать капли, но теперь это были не слезы, а вода от мокрой одежды отца. Ребенок успокоился, но время от времени продолжал всхлипывать.

Хотя я и проплыл небольшое расстояние, мои руки и ноги начали каменеть. Я плыл тяжело, иногда останавливаясь передохнуть, и из-за этого мое продвижение к лодке было совсем медленным.

Мне хотелось на берег, но до отца оставалось плыть меньше, чем если бы я решил развернуться. Тягучая чистая вода попадала мне в рот, и я ее выплевывал. Хотелось снова пить.

В лодке отец что-то шептал на ухо окончательно успокоившейся девочке. Когда я подплыл к ним, она рассмеялась. Это была не насмешка, а радость. Она протянула мне руку, желая помочь взобраться в лодку.

– Залезай к нам!

– Отец, лодка не выдержит нас троих.

– Не выдумывай. Давай залезай.

Я попытался перебросить ногу через борт лодки, но она так сильно опрокинулась, зачерпнув воды, что я оставил эту затею. «Она действительно не выдержит нас всех».

– Давай же, Артем.

– Отец!

– Доверься мне. Я не желаю тебе зла.

– Зла? Отец, я не уверен, что справлюсь. Мы все пойдем ко дну.

Мышцы моих ног и рук уже стали совсем каменными. Мне было тяжело оставаться в таком положении. Мне необходим был отдых, мне необходимо было спасение.

– Отец!

Нужно было принимать решение. Если бы я все-таки решил вскарабкаться в лодку, тогда, с большой вероятностью, она начала бы набирать воду и тонуть. В этом случае пришлось бы плыть к берегу. «Так не проще ли мне сразу сделать это? Зачем нужны лишние траты сил, которых и так уже осталось не много?». Я посмотрел в глаза отца, он – в мои.

«Что мне делать?».

3

– Доброе утро! Хорошо выглядишь, Артем.

Я разговаривал сам с собой, перед зеркалом завязывая галстук. «Я действительно отлично выгляжу».

– В четырнадцать часов у тебя обед с Аней. Так что ты должен очень хорошо выглядеть.

После утреннего кофе я аккуратно застелил постель, словно выгладил ее огромным утюгом. Отец говорил, что это обязательно надо делать – тщательно застилать постель. Я никогда не спрашивал у него, почему он так считает. Я принимал его слова на веру. Я всегда слушался отца.

«Что означает этот сон?». Я проснулся, не узнав, какое решение я принял. «Что было дальше? Я залез в лодку? Она стала тонуть? Или я сразу поплыл на берег? Как часто сны обрываются на самом интересном моменте».

«В чем заключается природа сна? Интересно. Я так мало об этом думал. Стоит ли придаваться анализу снов или это не имеет практической выгоды?».

– Доброе утро! Пей кофе. Целую. Помнишь про обед в четырнадцать часов?

Я проговаривал Анину записку, которую нашел висящей на холодильнике.

– Доброе утро! Хорошо. И я тебя. Помню.

Я представлял Анину улыбку, которая, без сомнения, была на ее лице, когда она писала мне эту записку. «Твоя улыбка. Мое море в этом пыльном городе».

Когда я сел в машину, Аня улыбалась. Мы поздоровались лишь тишиной, но она стоила сотен приятных слов. Не нужно недооценивать тишину. Она достойна самого пристального внимания.

– Хорошо выглядишь.

– И ты.

– Артем, в ресторане мы будем не одни. К нам присоединятся Кристина и Марк.

– Кто? Зачем они приедут? Что им нужно?

– Кристину ты помнишь…

– Помню.

«Я не хочу видеть Кристину. Я не хочу видеть Кристину. Если бы я только знал заранее, что она приедет на обед… Я думал бы об этом так долго, пока бы мои мысли не материализовались».

– Все будет хорошо. Марк – ее друг.

– И что им нужно?

– Артем, люди встречаются, рассказывают друг другу истории. Это свойственно человеку и ты это знаешь. Кроме того, у тебя совсем…

– Нет друзей. У меня целых два друга…

– Я и отец. И тебе этого достаточно. Я знаю.

– Аня, мне страшно.