Борис Михайлов - Хоккей в моем сердце. Об игре, друзьях и недругах

• Название: Хоккей в моем сердце. Об игре, друзьях и недругах
• Автор: Борис Михайлов
• Жанр: Спорт
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-91038-0

Один из величайших хоккеистов современности Борис Михайлов выиграл практически все, что можно. Кто-то из вас видел его на льду вживую, кто-то с игрой легендарного 13-го номера знаком по видеозаписям.

На площадке он слыл бойцом, королем пятачка перед воротами – места, где всегда бьют, больно бьют. Михайлов умел терпеть, и потому его рекорд по заброшенным за карьеру шайбам до сих пор не побит.

В книге он рассказывает о многом – о своей жизни до хоккея, в хоккее и после него. За словом в карман не лезет, острые углы не сглаживает. У него на все собственный взгляд. Возможно, спорный, но свой.

Кто, помимо Харламова, был лидером сборной СССР в Суперсерии-1972 с канадскими профессионалами?

Почему Михайлов и его партнеры по звездной тройке отказались от контрактов на миллион долларов?

В чем причина поражения советской сборной американцам на Олимпиаде-1980 в Лейк-Плэсиде?

Чем ЦСКА времен Анатолия Тарасова и Виктора Тихонова отличался от других клубов?

Как в КХЛ следует разыгрывать титул чемпиона России?

---

После 1972 года Анатолий Владимирович вместе с Аркадием Ивановичем Чернышевым ушел из сборной. Новый тренер, Всеволод Михайлович Бобров, восстановил нашу тройку с Валеркой Харламовым. Между тем завершали свои выступления выдающиеся центрфорварды, – Альметов со Старшиновым. Вообще, на мой взгляд, в период с 1968 по 1981 год Володя Петров сильнейший центр в отечественном хоккее. Абсолютно объективная, прагматичная оценка, независимо от клубных симпатий или антипатий. Он обладал прекрасным видением площадки, своего рода дирижировал игрой партнеров, блестяще завершал атаки. И колоссальный объем работы проделывал.

Дружба кланами

Мы пришли с Володей Петровым в ЦСКА практически одновременно. Уже знали, что собой представляет этот великий клуб. Все время держались вместе. Общались в поезде или самолете, когда отправлялись на выездную игру. Жили в одном гостиничном номере. Собственно, так издавна повелось. Дружили Рагулин с Кузькиным и Зайцевым, Альметов с Александровым и Локтевым.

Тройка единомышленников и приятелей Мишаков – Ионов – Моисеев по времени уже ближе к нам с Володей и Валерой. Своего рода хоккейные «кланы» в лучшем смысле слова. Да, иногда ссорились по мелочам: кто-то в номере закрывал окно, кто-то, напротив, открывал. Душно, видите ли, было. Приходил Валерка и одним своим доброжелательным видом снимал напряжение, возникшее на ровном месте. «Ладно вам, что чудите», – ровным, спокойным голосом успокаивал партнер, давний наш товарищ. Но мелкие бытовые размолвки никак не сказывались на качестве игры, да и не могли сказаться.

Виктор Васильевич Тихонов в свое время перевел Петрова в другое звено. И в двусторонней тренировочной игре Вова чуть голову мою не снес. «Ты что, Вовчик?!» – недоумевал я. «Сегодня я твой противник», – говаривал друг и партнер. Игра, общее дело все равно нас мирили.

Тот же Валерка Харламов несколько моложе нас с Вовой. Небольшая разница в годах тем не менее не мешала общению. Мы всегда были вместе. Я, правда, женатым пришел в ЦСКА, затем и Володя семью создал. Один Валерка свободен. Может, на этой почве Харламов сошелся в сборной с Сашей Мальцевым. Оба холостые, красавцы, девчонки бегали за ними гурьбой, народ любил хоккеистов за прекрасную игру. Словом, очень популярные люди. Но когда Саша и Валера семью обрели, стали сдержаннее на всякие эскапады. Кое-что позволяли себе, но в пределах разумного. Знали, дома жены ждут. Чувство ответственности не покидало ребят.

Отпускной месяц у хоккеистов – июнь. Мы не сразу в отпуск уходили как таковой. Встречались с болельщиками на предприятиях, в воинских частях, нас там всегда очень ждали. В свободное время успевали буквально все. Это глубокое заблуждение, что спортсмены – не от мира сего. Обычные, нормальные люди. Святыми уж точно не были. Другое дело, нас знала, без преувеличения, вся страна. Публичные персоны и вести себя должны прилично. Если и «принять на грудь», то в соответствующих пропорциях. Не уронив имени своего.

Затем снова «пахали» как папа Карло. Молодежь вообще начинала работать раньше нас, в конце июня. Мы входили в очередной сезон с первого июля. Весь отечественный спорт, не только хоккей, построен на учебно-тренировочном процессе.

Методы великого Тарасова

Самое время рассказать подробнее о взаимоотношениях с одним из самых ярких хоккейных наставников советского периода. О его взглядах на игру, людей хоккея, разных житейских ситуациях.

Безусловно, он умел раскрыть талант хоккеиста. Если бы не Тарасов… Сомневаюсь, что столь же ярко смотрелся бы я в «Локомотиве», достиг бы высот мастерства и широкого признания. Что попал бы, например, в состав национальной сборной. Конкуренция была чрезмерно жесткой, я уже рассказывал об этом.

Анатолий Владимирович пестовал характер игрока, ставил перед ним высокие задачи, умел вместе с хоккеистами реализовать задуманное. Убеждал не только много тренироваться, но и успешно учиться. Иногда, правда, противоречил себе. Мог сказать буквально следующее: если учеба мешает хоккею, бросай учебу. Спустя неделю: «Почему не учишься?! Иди, учись».

Если посмотреть на составы тогдашних советских клубов, скольких он великих игроков воспитал, не счесть! Конечно, случались с ним конфликты, в том числе и у меня. Подчас из разряда комичных, или близких к этому. Анатолий Владимирович не любил, когда ему публично возражают, наверное, это вообще мало кому нравится.

Прилетели с ЦСКА в Японию. Местные ребята, работавшие с нашей командой, принесли изоляцию для клюшек. Ведущие хоккеисты тут же ее разобрали. Мы, молодые, скромно молчим, ничего не досталось. Прошу японцев: принесите еще. Приносят. Входит Тарасов: «О, первым взял. Профсоюзная «отрыжка». «У вас какая отрыжка?» – осмелился я возразить мэтру.

Смотрю, следующим днем никакой реакции от Анатолия Владимировича, будто и не было эпизода. Оказалось, второй тренер, Борис Павлович Кулагин, объяснил Тарасову, что изоляцию разобрали партнеры, нас просто обошли вниманием. Пришлось просить еще принести. Вот и все. Инцидент исчерпан.

Тарасов мог «напихать» игроку независимо от его достижений, регалий, званий, веса в команде и прочего. Вызывает меня, спрашивает: «Почему я тебя позвал?» Лихорадочно вспоминаю: вроде вчера не выпивал, режим не нарушал, тренировался нормально, по игре тоже замечаний не слышал. «Хоккеиста Михайлова, работающего на «пятаке» чужих ворот, я знаю. А игрока Михайлова, только по углам площадки снующего, знать не хочу. Думай», – подытожил наставник.

«Что пристал?!» – отчасти негодовал, выходя от Тарасова. Все же я трехкратным чемпионом мира был к тому времени. Чуть позже, оценив ситуацию глубже, понял: тренер-то прав. И вернулся к прежней своей манере: напористой, в чем-то агрессивной, лез на «пятак». Хотя, конечно, там били и бьют беспощадно.

Помню в чем-то забавный эпизод, связанный с Володей Петровым. Сидим на партийном собрании, разумеется, и Анатолий Владимирович присутствовал. У Володи горло першило. Тарасов, обращаясь к доктору команды, говорит: «Вылечите, наконец, товарища Петрова, что это такое?!» Мой партнер ответил: «Доктор, подлечите сначала коммуниста Тарасова, затем меня, наверное». И никакой мести, «подковерной» возни от старшего тренера. Видимо, он понял, замечание в адрес Петрова не совсем уместное. Так что мы с Володей за словом в карман никогда не лезли.

События, о которых только что рассказал, происходили уже после памятного нам комсомольского собрания. На котором, если помните, присутствовал Анатолий Владимирович Тарасов, а вел его тогдашний комсорг Анатолий Фирсов. Мы стали уже полноправными игроками основного состава. И за свою некоторую дерзость, типа Володькиной или моей, не рисковали сидеть на лавке запасных, тем паче быть отчисленными из команды.

Да, стали ведущими мастерами, в чем-то превосходили еще недавних лидеров клуба, Фирсова с Викуловым например. Хотя те же Фирсов, Викулов, ряд других хоккеистов были, как говорят, в силе. А после того, как в течение года отыграли вместе с Валеркой, вообще почувствовали невиданную доселе уверенность в себе, не путать с чувством самоуверенности. Посадят на скамейку за словесную дерзость? Пусть сажают. Тренер не враг себе, чтобы изолировать от коллектива забивного мастера. Ругать нас – ругал, даже в присутствии всех, в этом смысле исключений ни для кого Тарасов не делал. Но чтобы мы были на грани увольнения – нет.

Иногда приходилось слышать от игроков старших поколений ЦСКА и сборной, что Анатолий Владимирович – жестокий-де человек. Будучи игроком, я и сам так порой думал и считал. Вот когда стал тренировать, осознал, что не жестокостью объяснялись поступки и поведение Тарасова. Высочайшей требовательностью к себе и подопечным. Жизнь показала – не будь тренер таковым, некоторые мастера, среди них выдающиеся, завершили бы свой путь в хоккее еще раньше. Даже при кажущейся жестокости, то бишь требовательности, Тарасов умел прощать, и неоднократно.

Примеров хватает. Анатолий Владимирович сначала воспитывал штрафника. Добивался, чтобы команда, к примеру, поручилась за своего товарища. Знал, что, если выводит поведение подопечного на обсуждение коллектива, то партнеры будут заступаться за товарища. А что означало заступаться? Коллектив в хорошем смысле управляемый. Крайне важно для старшего тренера.

Был характерный случай с Эдиком Ивановым. Тарасов пару раз его прощал за определенные проступки, не выгонял из команды. Ребята все время на собраниях отстаивали интересы своего товарища. «Хорошо, завтра приступаешь к тренировкам», – сказал Иванову Тарасов.

Спустя буквально пару часов в тренерской комнате раздался телефонный звонок: «Товарищ полковник, – обращались на другом конце провода к Тарасову. – Здесь остановили машину Иванова, он не в порядке». И на следующий день тренер вынужден был сообщить нам: все, Иванова в команде больше не будет. Терпение наставника исчерпалось. Почти аналогичные случаи с Сашей Альметовым, Витей Полупановым. Разве Тарасов виноват в подобных моментах? Нет, сами хоккеисты.